Приурочено 20-летию со дня смерти великого детского писателя
Лодка стояла на морском причале и была не какой-то там легкой плоскодонной шаландой, а широким рыбацким баркасом с мотором от старого «Жигуля». Владелец ее, дядя Ваня, семидесятипятилетний̆ рыбак, в прошлом кочегар, а по жизни художник, был бессменным капитаном и хозяином этой̆ лодки.
— Гегам тха, ты куда собрался? — спрашивает меня сосед.
— В Москву, — отвечаю я ему, — в Москву еду. Подзаработаю немного, да и назад вернусь. Семья, дети тут у меня. Денег не хватает. А Арменчик в будущем году в школу должен пойти. Совсем взрослым стал…
Я обернулся. Передо мной стоял старик, от худобы сильно сутулился. Его руки дрожали, а серые глаза пристально смотрели на меня. В нашей деревне за ворчливость все его звали безумец Миро. Он всегда был недоволен, и старался всем указывать, как (надо) должны себя вести. И вот стою я перед ним, словно провинившийся, думаю, что не так. Он же молчит, глядит сверху вниз и тяжело дышит. Чувствую, сердце у меня начинает быстрее стучать.
Эта история связана со временем моей работы на Ленинградском телевидении. Художник нашего телеканала, Королева Марго, слыла большой оригиналкой. И поддержание этого имиджа, видимо, не составляло для нее никаких трудностей. Просто природа захотела немного соригинальничать. Отойти от надоевших стандартов, создать что-нибудь необычно художественное. А потом и поглядеть, что из этого получится. И как человек всем этим одаренный из сложного положения вывернется?
Спортивный зал очень похож на порностудию.
Все кричат, все мокрые, у всех красные лица, выпученные глаза и все, нет-нет, да поглядывают в сторону зеркала,. Ну, или камеры. Единственное отличие: в зале люди трахают сами себя.
Экскурсовод-карлица сложила руки на животе. Застыла на склоне Мушука сусликом. Парящий сверху орел насторожился, замедлил парение... Упал камнем! Группа охнула. Орел распрямил крылья в нескольких метрах от земли, вытянув лапы, пошел на бреющем полете. Метил в экскурсовода. Та, в последний момент, уклонилась. Орел врезался в землю. Группа ахнула.
Миллиард долларов. Впечатляющая, но безликая сумма. Представить миллион не так уж и трудно, это набор денежных пачек, размером с охапку несортированного белья, только что вынутого из сушки. Миллиард, хоть и не полет к Альфе Центавра, тем не менее, требует мастерства, ибо воображение человека с тонкой душой, потребует чего-нибудь более осязаемого, нежели банальное «очень много денег».
Через заросли красно-бурых кустарников, тоненьких блестящих осинок-берёзок мы вошли в зимний лес. То была опушка, воротничок леса. Но здесь дерева степенные высокоствольные. Остановитесь, прислушайтесь к своему дыханию. Воздух свежий студёный. Чистым снегом пахнет. Хорошо!
Когда-то у Германа была мускулистая выпуклая грудь без единого волоска, нежно, тепло розовеющая в вороте кимоно. Твердый подбородок синел от щетины. По Герману сохли все матери-одиночки, приводящие своих сорванцов на занятия таэквандо. Взгляды с поволокой и влажные губы повсюду встречали Германа. Коротко вскрикнув, он гибко вскакивал, делал удар ногой, замирал в полете, и его почти обдавало жаром от первых рядов, где томились тихо безумствующие женщины разного калибра.
Ночью из вольера зоопарка одного из южных российских городов таинственно исчез муфлон. То есть, конечно, не сам исчез – экспонат не был склонен к побегам, – да и не так чтобы уж очень таинственно. Его – размышляли удрученные зоологи – грубо и цинично, под покровом душной ночи наверняка похитили существа более разумные.