Проза
В маленьком сквере населенного пункта N, именуемого поселком городского типа, лежал на скамейке странного вида гражданин. Странность его заключалась в одежде, абсолютно не соответствовавшей месту и времени суток. Скверик был пыльный и грязный, примыкающий к пристани, от которой ежедневно отходил паром, перевозивший редких пассажиров на другой берег реки, а человек был одет в роскошный, местами запылившийся смокинг.
Я повернулся. Розалин резко встала с белой скамейки, за ней зеленел пышный розовый куст, с мелкими, приторно ароматными цветками. Я улыбнулся и уже хотел отпустить какую-то шутку, но она торопливо потянула меня к машине.
– Тебя ищут, – громким шёпотом сказала она, когда я захлопнул дверь.
– Я знаю, полтора миллиона на дороге не валяются. Конечно, ищут.
Несколько дней прошли прекрасно. У меня было хорошее настроение, даже аппетит появился. На работе все это заметили, что сняло напряжение в общении. Я старалась не думать о плохом, вспоминала события в оранжерее и молилась.
1961 ГОД. ВЕСНА.
На сцене очень старый Дом на краю пустыря. Дом двухэтажный. Две двери и два окна на первом этаже, два окна на втором этаже. Над одной из дверей линялая вывеска «АРНО ШЬЕТ ВСЕ!».
Будапешт – потому что там холод, там меня бьют и оскорбляют. Кора Оливе – Хулио Кортасар
– Вы меня знаете с хорошей стороны, но вы меня узнаете с плохой стороны.
Подпоручик Дуб – Ярослав Гашек
Отрывок из книги мемуаров «Мои года — мое богатство»
Когда собираются старые фронтовые друзья, а это, к сожалению, происходит не часто, большую часть времени занимают воспоминания о том, что пришлось пережить во время войны. Вот, во время одной из таких встреч и зашёл у нас разговор, какое самое трудное решение пришлось принимать в боевой обстановке. Конечно, у всех собравшихся были такие моменты, когда принятое решение врезается в память на всю жизнь.
Первое тепло втянуло в себя еще не настоявшиеся запахи лета. Заклубившаяся по придорожью трава, густо присыпанная лепестками отцветающих вишен, заправила воздух пряной горечью, начисто вытеснив прокисший дух отсыревшей земли. После майских ливней все вокруг набухло и сочилось, как слоеный ягодный пирог, который баба Вера пекла по большим праздникам. Сегодня как раз был такой день — день рождения внука Сережи. Мальчику перевалило за тридцать.
Без этой книги теперь уже невозможно обойтись.
Кто-то спросит: что в ней особенного? Или вообще — ну что в ней? Впрочем, это не вопрос, это у них, у кого-то, такой ответ. Я же не спрашиваю, вернее не отвечаю: как вам удаётся обходиться без неё? А вот мне, оказывается, без неё — никак.
Семичасовая утренняя электричка была почти пустой. Вошедший мужчина оглядел вагон, зажмурился от бьющих сквозь окна лучей восходящего солнца, выбрал скамью на теневой стороне, сел, прислонясь к окну, и закрыл глаза.
Он был небрит, одет в серый, немного мятый пиджак, синие джинсы и довольно красивые, хотя и поношенные ботинки.
— Электропоезд следует до станции… — громкий, звенящий голос выдернул его из полудремотного состояния. Он поежился, поменял позу и снова было погрузился в забытье, но тут внимание его привлекла вбежавшая в вагон девушка. Встретившись с ним взглядом, она направилась в его сторону и, шумно выдохнув, плюхнулась на сиденье напротив.
Аня сидела у окна и смотрела на дождь. Сегодня ей снова, как она говорила, «не жилось». Нет, ничего особенного не произошло, просто бывали у Ани такие дни, когда абсолютно ничего не хотелось. Повседневные хлопоты вдруг утрачивали для нее всякий смысл. В голову лезли тяжкие мысли о том, что жизнь проходит медленно и однообразно, как через капельницу, что все самое лучшее уже позади и, стало быть, все происходящее, — всего лишь бесполезная трата жизненного времени. В такие минуты Аня представляла себя хомяком в колесе. Зверек старается изо всех сил, перебирает лапками, и невдомек ему, что никуда он не прибежит.
Литературная премия им. Э. Хемингуэя
"Литературный Иерусалим"
Полка Леонида Кузнецова
Рубрики
