Проза
Странно сидеть так и смотреть на свои голые колени, и слушать, как над головой шелестят листья. Где-то течёт вода. Шелест перебивается острым, звонким щебетом.
Когда я написал этот рассказ в середине августа, после снятия ограничений связанных с пандемией, мой друг и редактор, прочитав его сказал: «Что за пафосный финал?
Иван Петрович шлепок снес молча, но пытаясь повернуться, застонал.
«Мне необходимо побыть одной. Не волнуйся. Я тебя найду. Лера».
Все-таки удивительно, до чего же домашние питомцы похожи на своих хозяев.
Я во всём предпочитаю ясность. А тумана боюсь. Не абстрактно, а физически.
Утром пол барака ходуном заходил от топота ног. В комнате кто-то успел включить радио, и знакомые с детства позывные «Широка страна моя родная…» — расшатывая остатки сна, словно сквозь щелку, настойчиво проникали в сознание.
Я купила квартиру. Это была моя вторая большая покупка; первой стала огромная кровать. Не самое обдуманное решение. Именно кровать пошатнула мировой баланс, сделав необдуманные покупки моим фирменным стилем.
Каким томом Макаренко руководствовался директор школы, избирая меру наказания для двух одиннадцатиклассников, пойманных с поличным за курением в туалете, и до сих пор остается загадкой. Но в качестве кары за проступок, несовместимый — по директорским соображениям — со школьными поведенческими канонами, запер обоих в собственном кабинете.
В этот светлый, мягкий майский день сочно и молодо зеленела растительность, ясным взором голубело глубоко прозрачное — только кое-где с легкой в вышине дымкой облачков — небо и солнце ласково глядело на землю и на нежные, курчавившиеся барашки белых облаков над горизонтом, между которыми виднелась синева.
Литературная премия им. Э. Хемингуэя
"Литературный Иерусалим"
Полка Леонида Кузнецова
Рубрики
