«... Обожжённые чугунным жаром, бока зарумянились и затвердели. Верхняя кожица местами вздыбилась и брызнув остатками раскалённого масла, лопнула. Зато изнанка, мягкой белой фланелью обволокла нежную чебуречную начинку ­— распаренную и пахучую...»

Помаду с запахом крем-брюле хотелось съесть и облизать всю Иду.

Ведущий объявил перерыв, и стайка чиновников переместилась на улицу. Служащие помельче скатились по ступенькам на прилегающую парковку, руководители оккупировали крыльцо. 

Перевернулся мир. Ликуют черти.

Земля инопланетных ждёт гостей,

скромное ожерелье плеяд

пощёлкивает бусинками звёзд

По крайней мере, я горел в хорошей компании!

В семействе Лелюкиных царила нервная суета. Анна Петровна металась от флакончика тонизирующего к упаковке успокоительного, глава семейства уповал на водочку.

Он лежал в комнате, лицом к стене, к синим недавно поклеенным обоям, которые мать и отец поклеили, пока он был в больнице. Он почти никуда не выходил (только за молоком) все эти несколько недель, слушал музыку, играл в компьютерные игры, и по ночам тихо, почти беззвучно пел, как будто было хорошо или становилось лучше, как будто было уже не так плохо, как раньше, не так нестерпимо плохо.

Хруст щебёнки под ногами,

Тающий закат.

Чудны' твои, Боже, дела.

Зачем я тебе — доходяга?

Не так давно ушёл из жизни русский писатель Андрей Георгиевич Битов… Снимаю с книжной полки книги писателя, чтобы вспомнить, когда он подарил мне тот или иной том, и читаю...

Все мы бываем в странных местах,

Нерастворимых, но словно обратных.

Книга, которую сожгли (опечатки нет: сожгли) в России в наши дни, возрождена в Канаде: в прямом смысле — из пепла.

Анна Ермолаевна Караваева рассказала мне эту занимательную историю, случившуюся с ней как-то и имеющую корни довольно давние. Учились мы с ней вместе в первом классе и потом ещё сколько-то лет, да только уж столько времени с той поры не виделись, а тут…

Давай соберёмся

толпой единиц и нулей

— Так что же получается, — Вячеслав в растерянности развел руками, — вирус не угроза для человечества, а благо?

Дорога, по которой ты идёшь к идеалу, всегда имеет форму ленты Мебиуса.

Без сахара жизнь была совсем не сладкой.

Вадим Месяц — литератор, деятель культуры, основатель и продолжатель литературного проекта «Русский Гулливер».

Коля еще раз взглянул на карты, при удачном раскладе можно было бы рискнуть сыграть шесть вторых даже без прикупа, а с хорошим прикупом и подавно.