• 2020-2 (28)

МЕТАМОРФОЗЫ

 

***

скромное ожерелье плеяд

пощёлкивает бусинками звёзд

 

северная корона размыкается

и увеличивается в размерах

 

звёздное вещество расплёскивается

корона превращается в ленточку

 

лента становится шире и тоньше

и закрывает ночные небеса

 

светящаяся вуаль падает на землю

и окутывает влюблённых

 

млечный путь раскручивает

КОЛЕСО БЕСКОНЕЧНОСТИ

 

 

 

ПРОЛИВ

 

Бушуют волны Геллеспонта

У края местной синевы,

И медный шлем Беллерофонта

Лежит в песке без головы.

Песок, как будто прах героя,

Несёт крылатые слова,

И по волнам чужого моря

Плывёт без шлема голова,

 

А тело бродит вдоль залива

Без бренных мыслей и забот.

И воды вечного пролива

Стремятся ввысь, наоборот,

Где между донных отложений

Нефела гонит облака,

И между прочих отражений

Растворена моя строка.

 

Пускай Гипнос меня задушит

В своих небесных вещих снах,

Но вижу я, как наши души

Лежат частями на весах,

Как разделённый на два моря

Без головы Беллерофонт...

И лишь крылатый конь героя

Соединяет Геллеспонт.

 

 

 

СТРАСТИ ПО ЭГИСТУ

 

Старик, похожий на Гомера,

Глядит в упор на Клитемнестру.

А Клитемнестра, как гетера,

Заводит страсти по Эгисту.

 

Старик глядит, Гомер похожий.

И Понт выкручивает пену.

И Агамемнон, как прохожий,

С тоскою смотрит на Елену.

 

А Клитемнестра в ратном шлеме

Снимает с юноши накидку.

Старик заплакал, и в гареме

Эгист ласкает проститутку.

 

Античность, белая, как пена,

Несёт по площади заколки,

И полногрудая Елена

Ломает ногти на прополке.

 

Эгист устал, ушли гетеры.

Гомер похож, но не смеётся.

Елена — пленница Цереры

И никому не отдаётся.

 

Выходит на берег Цирцея

И озирает гладь потопа,

Но ожидает Одиссея

Под Менелаем Пенелопа.

 

И Зевс уже не принимает

Очередную гекатомбу,

Он Агамемнону внимает,

Готовя атомную бомбу.

 

Старик уже давно не плачет.

Гомер врагам отдал Елену.

И тот, который только зачат,

Глотает греческую пену.

 

 

 

СКОРБНЫЙ ПУТЬ

 

Не иссякнет боль в лучине

От стального топора,

Будто свет на белой льдине

В скрипе вешнего пера.

 

Отразился гладиатор

В странном шорохе реки,

И воинственный оратор

Вылетает из руки...

 

То, наверно, птиц забвенье

В криках северных бойниц.

За звеном вступают звенья

По цепи из небылиц.

 

И плывёт краюха хлеба

В Александровский централ:

Сам Овидий это небо,

Словно свиток, надписал...

 

 

 

МУЖИК

 

Кузнечик скачет и стрекочет,

Мужик вытаскивает невод,

А баба смотрит и хохочет,

И, словно рыба, ищет повод.

 

«Скажи, мужик, твои ли сети

Прорвались или проржавели,

Что все кузнечики и дети

Остались в солнечной купели?»

 

Мужик в ответ глазами водит

И тяжело переступает,

Пешком три моря переходит

И ничего не отвечает.

 

И ничего не замечает

Мужик, вытаскивая невод.

Он ни за что не отвечает,

И никакой не нужен вывод.

 

 

 

ПОДРАЖАНИЕ КАТУЛЛУ

 

 Плачьте, о Купидоны и Венеры,

 Все на свете изысканные люди!

 Птенчик умер моей подруги...

 Гай Валерий Катулл

 

Мой птенец ещё не умер,

Отнесу его подружке.

Пусть с ним Лесбия играет

И с руки на лоне кормит.

Дайте, Боги, ей увидеть

В это время сны Олимпа

И, пока порхает птенчик,

Золотой нектар отведать.

 

Слушай, Лесбия, и смейся,

Наслаждайся. Дивный щебет!

Рад и я, как эта птаха

Вся от радости трепещет.

Только страшно... Помнишь, дева,

Слёзы римского поэта?

Если вправду то случится…

Отвечай! Что будем делать?

 

 

* * *

 

Продолжить с греками союз,

И за папирусом в Египет!..

Пока из чаши свет не выпит,

Легка вода и прочий груз.

 

Я вёсла бросить не могу,

Поскольку миром правит Логос:

Качает Нил священный лотос,

И куст горит на берегу.

 

 

 

 ИДИОМА

 

 1

 

Египет Айгюптос Страна Та-Кемет

Чёрная Земля где упало мумией в ящик

 

 БЕЛОЕ СОЛНЦЕ ПУСТЫНИ

 

 2

 

 на крышке жрецы начертали

 

 КОМУ СУЖДЕНО ТОТ И ЛЯЖЕТ

 

 3

 

 тайна какая-то здесь

 

 

 

ОСЕННЕЕ ЦВЕТЕНИЕ

 

Осеннее цветение... Цветы,

Неторопливой жертвенной походкой,

Идут уже в другое бытие

Другого обязательного мира...

Пусть мир неповторим, но что понять,

Запомнить или выкинуть ребёнок

Успеет перед створками дверей —

Какой заряд хранит ликейский мел?

 

Сентябрь... Гладиолусы, шары,

Левкои, розы, астры, хризантемы —

Все пригодились, чтобы выстлать путь,

Верней, убрать гирляндами однёрку:

Задал им Бог по первое число!

Неповторимой жертвенной походкой

Они идут в анналы сентября,

И падает в гербарий жёлтый лист.

 

 

 

ЦВЕТ И ТЕНИ

 

Дождь в акварельной столице

Смыл очертания света:

Плавают красные рыбы

На полотне Фудзиямы…

 

Вот где скрывается тайна!

Мир евразийской пряжи

Белый, как снег. Император

Смотрится в зеркало Сены.

 

 

 

ПОЭМА О КРЫЛЬЯХ

 

 Подумаешь, небо!

 

ТЮРЬМА ФАНТАЗИИ

  

 

ЛУННАЯ ДОРОГА

 

 Так говорит он всегда, когда не спит, а когда

 спит, то видит одно и то же — лунную дорогу...

 М. Булгаков

 

Что можно разглядеть в полуночном просторе,

Когда поёт в полях разнеженный свинец.

Здесь нужен ход иной, как витязю в дозоре,

Здесь странный колорит — кругом один багрец.

Из бездны — только гул. Торопится подснежник...

И стены — поперёк дорог и площадей.

И как ещё сказать про вьюгу и валежник?

Пищит на воле мышь, но в клетке — соловей.

 

У звёздного коня дымящаяся грива.

Допустим, этот стих — бесполый, как вино.

А помнишь, где росла малиновая слива,

И ты порой влетал в открытое окно?

И вот уже бурлит по тёмным коридорам

Ристалище из книг, и молится монах.

Вперёд же по холмам и прочим косогорам,

Пока клубится пыль, а может быть, и прах.

 

Я полночь пережду у лунного колодца,

Оставлю только то, что втайне полюбил,

Отдам за просто так земного иноходца —

И светом истеку среди других светил.

И пусть поёт свинец в полуночном просторе,

Пусть бледный свет луны течёт на этот мир.

Здесь нужен ход иной, как витязю в дозоре...

Здесь лучше онеметь. Вы слышите, Мессир?

 

 

 

ПОЭТ

 

Ступи на рукотворную тропу,

Взойди нерукотворною тропою —

Увидишь всё, что над и под тобою,

И солнце уподобится столпу.

Ах, как сладка борьба за каждый миг

Над облаком в лучах прямого света!

Вот ремесло, вот истина поэта —

Сражение невидимых квадриг.

 

Но если ты призванию не рад —

Вселенная ни в чём не виновата!

Её вода на привкус горьковата,

Зато кристалл — на тысячу карат...

Виновник! Ты идёшь всегда один,

Не зная цели, впрочем, как предела.

Твоя душа в Элизиум влетела

И сброшена обратно — ты один

 

На боевом слоне, как Ганнибал,

Вновь ищешь путь, но только слон — прозрачный,

Да ты и сам, как будто сын внебрачный,

Крадёшься в государственный астрал.

Куда тебе до утренней звезды —

Вдали не свет, а только призрак света!

Вот ремесло, вот истина поэта —

Кристалл внутри магической руды.

 

 

 

МЕТАМОРФОЗЫ

 

Это новый планктон заселяет моря и пустыни,

Поглощая в себя минеральную пыль облаков.

И кончается век, и становится крепче латыни

Закалённая речь в саблезубом огне языков.

 

Это ночью поют мириады зелёных амфибий!

Это горная цепь преломила драконий хребет.

Это море кипит на летучей неоновой рыбе,

И опять немотой переполнен последний поэт.

 

Раскалённая речь в лабиринтах возвышенной страсти

Расплывается, как по лагунам реликтовый скот.

И кончается век, и ломается время на части,

И процеженный дождь возвращается на небосвод.

 

Но зачем это всё? Как всегда — никому не понятно!

Это новый кумир насаждает аркады аллей.

Это снова сады расцветают — и кто-то обратно

Проникает сюда и молчит у открытых дверей...