• 2019-3 (25)

24 марта 2019 года исполнилось бы 80 лет Леониду Аронзону, известному ленинградскому поэту, которого многие сравнивают с Иосифом Бродским и считают их соперниками. В этот день в Фонтанном доме — музее Ахматовой — прошла презентация новой книги Леонида Аронзона «Графика», и книги «Письма Риты», изданных в московском издательстве «Барбарис».

 

Михаил Спивак: Известно, что при жизни поэта его произведения не печатались. Вас называют пропагандистом творчества брата. Поделитесь, пожалуйста, историей публикаций произведений Леонида Аронзона.

 

Виталий Аронзон: Вы правы. Действительно, при жизни брата, кроме одного стихотворения и нескольких стихов для детей, ничто не публиковалось. Об истории публикаций произведений Аронзона я писал в своих статьях неоднократно, но нет последовательного рассказа. Кроме того, имеются несколько удивительных, неожиданных моментов, которые повлияли на эти события. Важно также вспомнить многих прекрасных людей, имеющих отношение к публикациям.

 

МС: А в самиздате стихи Аронзона распространялись?

 

ВА: Распечатки стихов Леонида «ходили по рукам», но Самиздата, как такового, в те годы не существовало. Любопытно, что он сам в 1958 году создал рукописную книжку для своей подруги, а в качестве издательства указал «Самиздат», хотя это слово ещё не имело обихода. Может быть, и слово «Самиздат» с этого момента получило хождение или Аронзон предвосхитил это явление.

 

МС: В 1940-е годы существовал термин «Самсебяиздат», как некая издёвка над государственными изданиями вроде «Политиздат» и другими. Возможно, «Самиздат» — это новая ступень в эволюции неподконтрольных государству публикаций. Кто же набрался храбрости и сумел издать первую книгу Аронзона?

 

ВА: Первая книга «Стихотворения» вышла в Израиле в издательстве «Малер» в 1985 году, подготовленная к печати Ирэной Ясногородской-Орловой. Основой стихов для книги послужила подборка, составленная Еленой Шварц, для самиздатовского журнала «Часы» (1985 г.), точнее, «Приложения» к журналу. К этому времени «Самиздат» уже заработал (прошло 27 лет после аронзоновского Самиздата) и шёл 15-й год после смерти Аронзона. Составителем Приложения был Владимир Эрль, литературовед, текстолог, лично знавший Аронзона, другом которого он был в их молодые годы. О нем и Ирэне мы, надеюсь ещё поговорим. Это важно.

 

МС: А вторая и третья книги?

 

ВА: Вторая книга «Стихотворения» вышла в СССР в 1990 году через 20 лет после смерти Аронзона. Её составителем был Владимир Эрль. Кроме этих двух книг, стихи Аронзона в 1990-х годах печатались в газетах Санкт-Петербурга, например, «Нева», в журналах «Время и мы», «Апполон-77» (Шемякин, Франция), в Америке в антологии «У голубой лагуны» К.К. Кузьминского, в издательстве «Гнозис» Аркадия Ровнера и других. Усилиями последнего и его жены Виктории Андреевой вышла в 1996 году и третья книга Аронзона «Смерть бабочки» с параллельным переводом Ричарда Маккейна всех текстов на английский. Опять же подчеркну: прошло два десятилетия после ухода автора из жизни. Считаю большой удачей, что нашлись люди, оценившие его творчество по ходившим по рукам машинописям и рукописным текстам, и выпустили книгу.

Несколько слов о Ричарде Маккейне. Он приезжал в Балтимор и Вашингтон, чтобы встретиться со мной и Ирэной. Ему важны были подробности из жизни Леонида. Ричард перевёл на английский язык практически все стихотворные произведения Аронзона. Не его или других публикаторов вина, что они работали не с оригиналами рукописей, а с копиями, которые оказались в их распоряжении. Отсюда много неточностей и ошибок в опубликованных текстах и переводах.

Позже, с выходом двухтомного Собрания произведений, Ричард внёс исправления в переводы и выпустил книгу «Жизнь бабочки» на английском языке (сравните с названием предыдущей книги «Смерть бабочки»).

 

МС: Вернемся во времена первой книги Аронзона, в доинтернетовскую эпоху. Советский Союз окутывал «железный занавес». Вряд ли имелась возможность законным путем вывозить из страны материалы для публикаций. Каким образом тексты попали к Владимиру Эрлю и Ирэне Яснгородской?

 

ВА: Рита Пуришинская, супруга Лёни, в какой-то момент решила эмигрировать в Израиль. По её просьбе Ирэна Ясногородская, близкая подруга Риты, которая уже была в Израиле, прислала ей вызов. Однако до отъезда Рита решила собрать все произведения Аронзона, иными словами, создать архив поэта. Она пригласила Владимира Эрля, чтобы он разобрал и скопировал оригиналы всех произведений с надеждой переправить созданный архив Ирэне в Израиль в предвидении своего переезда. В этой работе Эрлю помогал близкий друг поэта Александр Альтшулер и подруга Риты. В конце концов архив был собран и состоял из оригинальных материалов и копий. Копии предполагалось сохранить у Владимира Эрля, а подлинники отправить в Израиль. Отправить рукописи легально по существовавшим в советской таможне правилам было невозможно. Удалось нелегально переправить архив с дипломатической почтой в Париж. Помогли знакомые Ирэны сотрудники французского посольства. Из Парижа сестра Ирэны перевезла архив в Израиль.

К сожалению, Рита, по состоянию своего здоровья, выехать в Израиль не смогла. Архив остался у Ирэны, а его копия у Эрля. Это был, если не ошибаюсь, 1980 год.

 

МС: Какова дальнейшая судьба архива?

 

ВА: Рита умерла в 1983 году. Своему второму мужу Феликсу Якубсону, который по закону стал её наследником и к которому перешли авторские права на произведения Аронзона, Рита не оставила оригиналов произведений Аронзона. У Феликса остались разрозненные машинописи и письма Риты к Лёне во время его отъездов в геологическую экспедицию и поездок фотографом на заработки в Крым. Именно эти письма Риты к Лёне легли в основу книги «Письма Риты», о презентации которой вы говорили в начале нашей беседы.

У нашей мамы, Аронзон Анны Ефимовны, сохранились распечатки многих стихотворений Лёни. Я их перепечатал и сброшюровал в книгу в красном переплёте с золотым тиснением. Один экземпляр подарил Феликсу.

 

МС: Правильно ли я понял, Вы утратили права на публикацию произведений родного брата? Логично предположить, что Вы как-то попытались уладить данный вопрос.

 

ВА: Юридический казус: при жизни самого близкого после смерти мамы в 1989 году родственника, имею в виду себя, авторские права оказались у чужого человека, не родственника Леонида Аронзона, у Феликса Якубсона, второго мужа Риты. Он унаследовал его (её) авторское право. Но таков закон. Известно, что аналогичная история произошла с наследием Брамса. Справедливости ради отмечу, Феликс хотел передать мне авторские права, мы даже ходили к юристу, который охладил наши устремления из-за сложности юридической процедуры. Мы тогда решили, что у нас отношения хорошие, и Феликс не будет препятствовать никаким моим публикациям произведений Аронзона. В моей просьбе, с которой я обратился к нему после публикации «Собрания», передать мне авторское право по доверенности, Феликс отказал.

 

МС: Архив — в Израиле. Вы — в России. Связи между обладателями оригиналов и копий нет. Каждый стал действовать по своему усмотрению?

 

ВА: Как мы уже говорили, во-первых, архивом воспользовалась Ирэна. Она подготовила и издала первую книгу в Израиле. Во-вторых, Володя Эрль издал книгу в России. После выхода обеих книг архивом, по моим сведениям, никто не пользовался до 1999 года. Тогда архив попал ко мне. С этого момента, можно так сказать, начинается новый период в публикации текстов Аронзона.

В 1992 году моя семья эмигрировала в США, в город Балтимор, где жили мои дети. Они до моего приезда встречались с Ирэной, которая из Израиля переехала в США, в Вашингтон, со своим мужем Генрихом Орловым, известным музыковедом. Мои дети не перевезли от Ирэны коробку с рукописями и распечатками, так как времени и возможности заниматься архивом Аронзона у них, как и у Ирэны, не было. Своя жизнь, свои заботы. Работа с архивом требовала умения и знания предмета. С моим приездом ситуация могла бы измениться. Но теперь и мне надо было найти своё место в Америке. На это ушло семь лет. Единственное, что мне в то время удалось сделать — это опубликовать подборку стихов Аронзона в популярном литературном эмигрантском журнале «Вестник» с краткой заметкой об авторе и сделать выставку копий рисунков брата. Возьмём это на заметку.

 

МС: Отвлечемся немного от архива. Вам довелось встретиться с Иосифом Бродским? Он был знаком с Леонидом Аронзоном, они дружили одно время. Наверное, он был бы рад повидаться с братом его товарища.

 

ВА: В 1990 году, в мае, я был в служебной командировке в Америке. Мне удалось два дня провести в Нью-Йорке и встретиться с моими друзьями Людмилой и Виктором Штернами, которые специально приехали из Бостона для встречи с нашим общим другом Вениамином Берхом и со мной. С Витей я 20 лет работал в одной лаборатории до их отъезда в США, а с Людой был знаком со школы.

Мне было известно, что Штерны встречаются с Иосифом Бродским, и я хотел с ним повидаться, чтобы обсудить судьбу архива Аронзона на предмет его обработки и последующих публикаций. Вероятность такой встречи была, так как Штерны пригласили меня с сыном и Вениамином Берхом, тоже коллегой Вити, в ресторан «У самовара». А там, по словам Люды, бывают «основоположники» — Бродский и Барышников. Однако Люда сказала мне, что говорить с Бродским мне не стоит. Предполагаю, она знала о негативном отношении Иосифа к Аронзону, что и сегодня для меня является загадкой, так как отношения между ними в конце 50-х и начале 60-х были близкими. Позже разошлись, но нормальные отношения остались. Иосиф помог Лёне устроиться в геологическую экспедицию в тайгу на Дальнем Востоке, которая закончилась трагически: Лёня стал инвалидом. У них были общие знакомые. Даже после смерти Лёни Бродский встречался с Ритой и звонил ей. Встретиться мне с ним не удалось. Бродский в ресторан не пришёл.

 

МС: Была ли у Бродского творческая зависть? Как я понимаю из Вашего ответа, нам теперь остается только строить гипотезы и гадать. Жаль, не узнаем наверняка. Но с Ирэной Вы все-таки встретились?

 

ВА: В 1997 году в вашингтонском аэропорту Ирэна увидела меня среди встречающих самолёт из Москвы. Удивительно, как она меня узнала в пёстрой толпе. Мы не виделись с отъезда её в эмиграцию, хотя по телефону говорили неоднократно. Мы оба обрадовались этой случайной встрече. Ирэна познакомила меня с Генрихом, они тут же пригласили меня с Мери, моей женой, к себе. В следующей нашей встрече Генрих извлёк из кладовки две большие картонные коробки — архив. Теперь работа с ним стала моим делом.

 

МС: Что из себя представлял архив?

 

ВА: В одной коробке — бумаги: рукописи, машинописи, записные книжки, блокноты, рисунки. В другой — бобины с кинолентами и кассеты аудио записей. Всё это предстояло разобрать, сложить в папки, сделать опись. Эту работу мы с Мери проделали, но не быстро. А вот, что дальше с этим делать мы не знали. Было ясно, что самим нам, без специалиста, не разобраться в этой огромной куче бумаг.

 

МС: Давайте на секунду представим, что я раньше Вас не распрашивал и не знаю, какой Вы нашли выход. Поделитесь той историей с читателями.

 

ВА: Помог случай. Назовём его первым. Это любопытная история. Мери просматривала русскую чикагскую газету «Континент» и случайно её глаз споткнулся на словах: «забытый сонет». А это — название одного известного стихотворения Аронзона. Мери прочитала заметку. Её автор Рафаэль Левчин участвовал в литературной конференции в Петербурге и прослушал доклад «О двух забытых сонетах». Докладчик — преподаватель кафедры русской словесности одного университета в Германии — Илья Кукуй. Левчину сообщение очень понравилось, и он охарактеризовал его как самый интересный доклад. Поэтому и появилась его заметка.

Мы ухватились за это сообщение — может быть, Илья Кукуй и есть тот специалист, знакомый, как теперь стало ясно, с творчеством Аронзона, который нам нужен?

Надо его найти. Созвонились с редакцией «Континента», узнали телефон Левчина. Оказалось, что Левчин Кукуя не знает — просто он слушал его доклад и узнал, что есть два «Пустых сонета» Леонида Аронзона и Анри Волохонского. Об этом и написал.

Тупик. Как дальше искать Кукуя? Поделился своей проблемой с близкой подругой Риты Ларисой Хайкиной. И опять новая удача (вторая): она вспомнила, что Максим, сын Феликса Якубсона, знаком с филологом Петром Казарновским, который знает Илью Кукуя, они друзья и вместе учились. Так мы узнали нужный нам номер телефона.

 

МС: Разумеется, созвонились?

 

ВА: Конечно. Я поведал Илье о наших трудностях. Его чрезвычайно заинтересовала возможность познакомиться с архивом. Одно условия — надо переслать архив ему. Я отказался. Проявил осторожность. Моё условие другое — я передам Илье копию архива.

Мери в течение трёх месяцев просканировала архив, и мы переслали файлы Кукую. Началась долгая многолетняя работа с текстами. Наша переписка с Ильёй, связанная с уточнениями текстов, анализом автографов, качеством бумаги (на файлах это не видно), обстоятельствами написания того или иного текста, знакомых и друзей Аронзона, длилась всё время до выхода в свет двухтомного Собрания произведений. Распечатка нашей переписки составила более тысячи листов.

Илья привлёк к обработке архива Владимира Эрля и Петра Казарновского. В результате нашего общего труда появилось Собрание произведений в двух томах, изданное издательством Ивана Лимбаха. На вопрос издательства ко мне о подтверждении авторских прав я сообщил, что ими владеет Феликс Якубсон. Феликс дал согласие на публикацию. В Собрание вошло большинство произведений Леонида Аронзона с подробными комментариями.

 

МС: Вне Собрания имелись записные книжки, рисунки, живопись, аудио записи. Записные книжки Илья Кукуй опубликовал в Венском альманахе. А как обстояло дело со всем остальным?

 

ВА: Начнём с аудио записей. С ними произошла другая любопытная история. Назовём её третьей удачей. Помните о моей статье в «Вестник». Статью прочитал Александр Бабушкин, инженер, который занимается изданием «Антологии современной русской поэзии» на компакт дисках. Два выпущенных им диска «Антологии» посвящены Леониду Аронзону. Стихи читают Виктория Андреева и Виктор Авалиани.

Александр через редакцию Вестника связался со мной, предполагая найти записи авторского чтения Аронзоном своих стихов. Его звонок был очень кстати. В архиве имелись ленты на бобинах, записанные у нас дома на моём магнитофоне «Нота», и кассеты с какими-то записями. Их надо было расшифровать и перевести в цифровой формат. А как это сделать? Трудно в Америке найти ленточный магнитофон! Нашли. Перезаписали ленты на кассеты. Отправили кассеты Бабушкину в Пермь. Он их расшифровал, определил авторов записей. Нашлись записи авторского чтения стихов Аронзона и Бродского. Это они когда-то у нас дома записывали друг друга. Александр выпустил два диска: Леонид Аронзон «Я жил, пока не умер» и Иосиф Бродский «Петербургский роман». Диски можно приобрести в интернет-магазинах. Легко и коротко об этом рассказывать, но работа длилась трудно и долго: поиск аппаратуры для обработки магнитофонных лент, перезапись их на кассеты, отправка кассет в Пермь Бабушкину, возвращение кассет и создание компакт-дисков.

Теперь о рисунках и живописи. Рисунки публиковались выборочно в Собрании и в моей книге «Запах черёмухи», а теперь частично в книге «Графика». Живопись: два автопортрета, портрет бабушки поэта, шуточный портрет Игоря Мельца, друга Аронзона, — хранятся в нашей семье. У нас же хранятся все оригиналы рисунков.

Архив передан безвозмездно в государственный архив в Бремене, Германия.

 

МС: Есть информация, будто бы Аронзон уничтожил свои ранние стихи. Так ли это?

 

ВА: Уничтожил, но, как оказалось, не все. С находкой ранних стихотворений произошла пятая удача.

Однажды я получил по электронной почте странное письмо. Автор просит меня откликнуться, если меня зовут Талик (моё домашнее имя), и если я помню нашу встречу в 1959 году в Усть-Нарве.

Конечно, я эту встречу помнил. Автор письма Карина Варман была первой возлюбленной Лени Аронзона. Они познакомились во время нашего с братом отдыха в Усть-Нарве. Сохранилась сделанная мной фотография влюблённой пары.

Из переписки с Кариной стало ясно, что она живёт в Калифорнии. Многие годы после того, как влюблённые расстались, Карина была в неведении о судьбе Лёни. Но привезла в эмиграцию упомянутую фотографию и поставила её на книжную полку. Сын Карины спросил маму об этой фотографии. Карина рассказала сыну о своём юношеском увлечении и назвала имя мальчика — Лёня Аронзон. Сын Карины сказал маме, что знает стихи Аронзона, что Аронзон известный поэт.

Карина смогла познакомиться с творчеством Аронзона по публикациям в интернете. Оказалось, что она сохранила стихи Аронзона, подаренные поэтом. Среди них была и самодельная книга Аронзониздата. Карина переслала мне сохранённые ею копии стихов, письма и фотографию.

Илья Кукуй издал эти ранние стихи Аронзона с комментариями.

 

МС: Любил ли Ваш брат популярность, был ли зависим от общественного мнения? Каким он был человеком?

 

ВА: Как известно, Леониду при жизни не удалось издать свои произведения. От безысходности существовала «теория» ненужности популярности: писать можно для себя и друзей. Однако на ваш вопрос отвечу: скорее «да», чем «нет». В одну из наших соместных прогулок в лес, Лёня сказал, что признание — важно.

О нём, как личности, лучше всех написала Рита в послесловии к книге «Стихотворения», изданной Владимиром Эрлем, и в книге «Письма Риты», которую вы упомянули в начале нашей беседы. Отнесём внимание читателей к этим книгам.

 

МС: Вы преодолели много сложностей на пути популяризации творчества брата. Вероятно, в основном благодаря Вашим усилиям (хотя не будем принижать участие и других людей, о ком речь шла выше) имя Леонида Аронзона сегодня известно широкому круги читателей. Работа выполнена. Что вы чувствуете?

 

ВА: Моя главная печаль, связанная с творчеством Леонида Аронзона, что ни он, ни наши родители, ни Рита не дождались сегодняшнего его успеха и популярности.

Другая печаль — не удалось, не успею, организовать выставку и издать альбом рисунков и живописи поэта.