• 2023-1(39)

ЯЗЫК

«Россия — преступление сама по себе, страна-преступление. И вот теперь я думаю: не является ли русский язык орудием преступления?» (с)

Есть в подобных рефлексиях некое садистическое самоупоение, позорный «гибельный восторг». С одной стороны — массы, бредущие в собственное небытие, с другой — совестливое (?) меньшинство с кровавыми кнутами моралистов.

Культура — это производное цивилизации, культура — это контент, язык — инструмент. Наделять язык сверхсвойствами — это впадать в другую, уже логократическую крайность.

 

ФАТАЛЬНОЕ БЕЗВОЛИЕ МАСС

Андрей Мовчан приходит к поразительному выводу, что санкции, инфляции, обнищание и прочие сложности «не отражаются даже на их экономических ощущениях. Там ничего уже не отражается ни на чем. Абсолютно поглощающая поверхность».

Смотрите, какая интересная картина складывается. Мобилизация не повлияла либо повлияла незначительно. Гробы не повлияли либо повлияли незначительно. Фактически россияне демонстрируют полное равнодушие к смерти. Но не героическое, а какое-то утробное, животное, патологическое. Репрессии не повлияли либо повлияли незначительно. Я писала об этом в недавнем посте. Иными словами, есть ленивое нежелание подставляться, но страха как такового нет. И вот теперь бедность, переходящая в нищету, тоже ни на кого не влияет.

Впору говорить об особом психическом статусе, некоем массовом помешательстве, уходе в психическое запределье. Равнодушие как болезненная форма «спасения», предусмотрительное омертвение как попытка обмануть смерть, фатальное безволие масс…

 

ЛЮДИ ДОБРЫЕ

Люди в большинстве выглядят добродушными. Но это лишь их способ не тратить лишнюю энергию. Добродушие — это социальная оболочка, кроме которой зачастую у человека ничего и нет. Интерфейс для обмена рутинной информацией.

Рашизм превращает эти тонны бессубъектного «добра» в равнодушие и попустительство, тупую зловещую силу.

 

ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЙ ПЕСОК

Интересные наблюдения Михаила Немцева о том, как политика стала из идейно-рациональной (но опять архаичной и модернистской) — абсолютно эмоциональной (вдвойне модернистской).

Он пишет: «Сейчас политика состоит из гласных и негласных договоренностей. Она отчуждена от повседневной жизни, она не-экзистенциальна, так что принципиальные решения о благе и не-благе принимаются вне политики, — а в нее лишь проецируются. Это хорошо стало видно по интернетным «дискуссиям» после 24 февраля, которые почти целиком свелись к обсуждению моральных вопросов (кто виноват, кто признает или не признает, что виноват(ы), что добро и что зло и т. д. Политический анализ ситуации, то есть условий, возможностей и обстоятельств властных действий в них занимает очень небольшое место. Такой анализ совсем не популярен, если сравнить с объемом внимания, уделяемого вопросам морали. «Что делать с теми, кто виноват». Это как раз и есть — проявление ключевого разделения, при котором сфера политики как принципиально отвергаемого внеморального действия не имеет пересечений со сферой моральной рефлексии и размышлений, которые просто не могут превращаться в политическое действие».

Поэтому мы и застыли в социальном и политическом тупике. Рефлексия — основная «русская» страсть, форма жизни в «нежизни». Это зыбучий экзистенциальный песок, в который уходят общественные усилия, что могли быть направлены на реальное изменение политситуации. Раньше у вас над тюремной решеткой просвечивало «небо над головой», а теперь под ногами лишь эти пески да черные дыры.

 

НЕЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ МНОГОНОЖКА

Павловский — это советский либерал, выросший из идейного марксиста, сумевшего каким-то образом покинуть свой книжный кокон. От рубки кустов он окунулся непосредственно в мир нехитрых кремлевских политтехнологий, фактически осуществив вековую мечту каждого пролетария.

В итоге мы имеем рашизм как некрокоммунистический микс из социальных комплексов и бредовых идей группы маргиналов, вступивших в преступный сговор, саморазрушающуюся химеру нечеловеческой многоножки.

P.S. Век назад мир столкнулся со «сверхчеловеческой многоножкой», также потерпевшей фиаско.

 

В АД НА МАЛЕНЬКОМ ПЛОТУ

Эту мысль навеял мне просмотр ряда пропагандистских роликов от Вики Цыгановой, возомнившей себя ни много ни мало «арийской» мстительницей, убивающей проклятых рептилоидов, до известного «господина землемера» Юрия Лозы.

Они по-настоящему безумны или потакают деградирующей публике? Мой вывод — если бы они не были безумны, они не обслуживали бы руководство тонущего «Титаника», а свалили бы куда подальше на «маленьком плоту».

Значит мы имеем дело с латентной формой суицидального поведения. Но реальное будущее их столь сильно страшит, что они, действительно, заблаговременно сошли с ума, можно сказать завернулись в безумие.

Мы привыкли полагать, что безумие проистекает из травм и дискомфорта. Например, из чудовищной нищеты и бытового насилия. Здесь — все наоборот. Безумие становится и элементом, и условием комфортной жизни. Сначала оно выглядит как бравада, придуривание на публику и радикальный конформизм. Но потом маска клоуна буквально врастает в лицо, порождая метастазы сознания, навсегда погружая его в пучину болезни.

 

РОДИНА КАК ХИМЕРА

Люди недоумевают, почему им здесь ничто не близко, нет «чувства родины». Если бы я родилась и росла сейчас, я бы полностью отделилась от происходящего, ибо оно ужасно.

Понятие «родина» — в принципе стремительно устаревающий модернистский концепт. Родина, как ее представляют традиционалисты и национал-патриоты — это убивающее чудовище.

Понятие «родина» было придумано для ментальных беспризорников, экзистенциальных шатунов, чтобы заменить им отца и мать, и собственную индивидуальность.

К тому же, не стоит забывать о том, что раз мы здесь родились, у нас есть права, в том числе на собственность и ресурс. Патриотизм в кремлевском исполнении пытается подменить это понимание «культурными» привязками, огромной химерой «духовных ценностей», мерцающей на азиатском ковре.

 

ПИСАТЬ — ЭТО…

Писать — это находится в своеобразной депривационной камере, в пустом пространстве, без людей, без контактов как минимум несколько суток. Писать — это находиться в состоянии гиперконцентрации сознания. Писать — это только писать и ничего больше.

Писать — это отслеживать каждый нюанс, штрих слова, мысли, сюжета. Писать — это быть хищно внимательным ко всякому многоточию.

Писать — это быть расчетливым и неуловимым, и при этом механическим автором. В некотором роде, писать — это не быть.

Поэтому, когда меня спрашивают: «Вы пишете?», — я не то, чтобы теряюсь... Как правило, говорю — «Нет».

По общему мнению, писатель — это эдакий вдохновенный романтик с ручкой, получающий удовольствие от самого процесса. Что есть вдохновение, мне так же неведомо.

Вдохновлен ли боксер на ринге? Спортсмен на забеге?

Я уже заявляла о том, что писательство — пытка (см. «Текст через пытку»).

 

ОПЫТ

Где-то у меня было «опыт пытки заменит библиотеку». И действительно, как корежит людей при получении пресловутого жизненного опыта! Поэтому тем, кто понял все изначально, получил «гностический» шок еще в детстве, значительно проще. Можно сказать, свое отмучались.

 

ДРУГИЕ — ДРУГИЕ

Не только подглядывание за другими, но и моральные манипуляции, сведение других к общей рефлексии проистекает из странного чувства, что другие чувствуют то же, что и ты. Оно же — из профанической идеи общечеловека. Все это формы социалистического, коммунального бытия.

То, что другие не чувствуют так же, является для большинства шокирующим открытием. Но вообще это основа социальной жизни, философии и либерализма (демократии). Другие — другие.

 

ЭСХАТОЛОГИЧЕСКАЯ МУТАЦИЯ

Итак, нынешняя система РФ — есть психопатология, завуалированная под геополитику, и эсхатологическая мутация, наложенная на историческое сансарное колесо. Внутри него бытийный механизм, вечный двигатель, чистое инферно.

Цивилизация — есть то, что лишь притормаживало этот механизм и что в результате должно его преодолеть.

 

ОПРАВДАНИЕ НИЧТОЖЕСТВА

Нынешняя Россия состоит из оправданий всему. Что ни произойдет ужасное, всему находится объяснение либо оправдание. После разоблачений Павловского — находят оправдания доносительству.

Еще в тюрьме меня поразило количество оговоров и даже самооговоров, которые делают люди. Ни тогда, ни сейчас не нахожу им оправданий. Кроме тех, к кому применялись жестокие физические пытки. Но я таких не встречала.

Есть ли еще что-либо чудовищное на небе или на земле, что бы здесь не приняли, не переварили, не легализовали и чем бы не утерлись?

 

ВНУТРИ УЧЕБНИКА ИСТОРИИ

Есть позитивные и негативные формы инфантилизма. Многие россияне не взрослеют в связи с ложными ожиданиями от жизни. Ибо в рамках советского проекта жизни не задумывалось как таковой в принципе.

Поэтому честно было бы, если бы родители говорили детям прямо: «Вот вырастешь, и будешь... мертвым», «Вырастешь и ничего не получишь», и тому подобное.

В отсутствии жизни, но при избытке «культуры», вырастали книжные дети, полузомби с модернистскими (литературными) представлениями. Поэтому идейные рашисты и пытаются жить «как в книжках». Собственно, поэтому мы и попали в учебник истории. Не в Историю, а именно в учебник. И опять плохой.

 

ЛИМОНОВ

Кому-то в ленте «не хватает Лимонова». Кого еще не хватает? Просвирнина? Дугиной? Неловкого Крылова? Ловкого Сталина? Провинциального Чаушеску? Бойкого Пол Пота? Разухабистого хохломского Чикатило? Личного Пригожина? Вы уже засыпаете с кувалдой или еще нет?

Неудивительна и запланированно-трагична судьба писателя Лимонова в путинской России. (Хотя, конечно, трагикомична). Будучи представителем некой альтернативной версии красного проекта, он, практически полностью сливаясь с властью по основным мировоззренческим моментам, был все же отвергнут ею, и как более «умный», и как не абсолютно контролируемый агент.

Подсуетились и молодые конкуренты — Прилепин и Ко.

При всей его харизме и литературном таланте есть некая неуловимая черта личности, которая не позволила ему стать тем монументом, в котором он планировал воплотиться еще при жизни.

То неловкое чувство, когда даже Путин тебя переиграл, этот серый и невзрачный носильщик собчаковских чемоданов.

 

СЕМЕЙКО-АДДАМСОВСКИЙ ОЛИГАРХАТ

Люди, всерьез полагающие, что политика в России далее и везде будет исключительно разруливаться «пацанами с кувалдами» под брендом человека с лицом Фестера из «Семейки Аддамс» — зачарованные инфантилы, бессознательно работающие на систему.

Государство как хоррор — это апофеоз, собственно, распада государства. Режим «Мэд Макс» — это режим анархии. А анархия — наиболее благоприятная среда для революций. В том числе либеральных. Просто же.

 

БЕЗУМНЫЙ МИР

Мир сейчас, как он есть — чистое безумие. Он столкнулся с самим собой, от которого так долго отгораживался мантрами о всеблагостности бытия, глупыми лубочными картинками. Если бы мир не был столь безумен, то рашизма бы не было.

 

ГЛУБИННЫЕ

То жалеют «наших мальчиков». То, посмотрев интервью с контуженными, но при этом рвущимися назад, констатируют: «Но вот же оно, самое дно глубинного народа. И оттуда нам еще неоднократно постучат».

Такой пугливый снобизм и попытка дистанцироваться вызваны непониманием роли тех самых «глубинных масс». Глупые, некритичные, легко управляемые люди были всегда. Нынешняя система просто подсветила их, выдав добро на насилие, легализовав патологии. Но сами по себе они ни на что радикально не влияют, ничего не решают.

Их не надо жалеть, их не надо прощать, их не надо понимать, их надо выставить за скобки социального, оценивая лишь как один (не самый сильный) из механизмов огромного системного животного. Путинизм показал вам лишь то, что вы знали и так — есть категория людей, с которыми посредством СМИ можно делать все, что угодно. Просто эти СМИ не у вас.

 

ПОНИМАНИЕ

Непонятно, как безъязыкий мозг младенца мог сканировать реальность, но ощущения от так называемой «травмы рождения» абсолютно тождественны тому, что принято именовать жизненным опытом.

То есть, фактически опыт ничего не привнес к изначальному пониманию природы вещей. Всю жизнь я лишь окаймляла это понимание словесными кружевами.

 

КРОВАВЫЕ «ПРАВЕДНИКИ»

Настойчиво повторяемая деструктивная идея о бесконечном «темном Мордоре» и «пещере», которая должна сгинуть в небытие вместе с ее обитателями, исходящая от номинальных критиков режима, по сути является его апофеозом, манифестом людоедства.

Коммунизм в своем пределе и являет собой полное уничтожение человека. Как, собственно, и его новодельный вариант — «рашизм-дугинизм». Это совпадение в целеполаганиях сторонников и формальных противников нынешнего режима неслучайно, ибо существующая система держится на лже-дихотомиях.

Те, кто сейчас пытаются истерически отмахнуться от России и всего происходящего, всего лишь хотят избежать той ответственности, к которой они так истово призывают других. По сути, это носители религиозного сознания, которые боятся неведомой кары и пытаются насылать ее на всех остальных.

Еще раз подчеркну, что ответственность — дело сугубо индивидуальное, определяемое юридически, а не эмоционально.

 

ПОЧЕМУ БОЯТСЯ ТЕПЛОХЛАДНОСТИ

На любовь нужно много сил. И на ненависть. И на жестокость. Все это — часто пустые траты, невротическая витальность. Рациональных же вложений, стойкости, выдержки требует та самая порицаемая «теплохладность». Оттого ее и порицают, что единственно ее боятся. Я думаю, это одно из важнейших свойств субъекта, в том числе политического.

Недаром низовая политика апеллирует к страстям. Именно страстями, переходящими в психическую патологию, взращен рашизм.

 

СТРАХ

Страх, который обуял общество — от госчиновников до самых низов, становится не единственной, но важнейшей причиной стагнации и усугубления диктатуры.

Страх — это предохранительный механизм, подобный тормозу, который спасает в случае опасности. Но если жать на него постоянно, никакого движения не будет. Судя по всему, и инстинкт самосохранения также блокирован этим самым страхом.

 

ЧУДОВИЩА, ВЫПЕСТОВАННЫЕ «ДУХОВНОСТЬЮ»

Внешность обманчива, с лица воды не пить, красота в глазах смотрящего — нет, нет и нет! Эти очередные псевдовысокодуховные клише, утешительные поговорки. На самом деле они никого не утешают, конечно. Сложно полюбить себя тому, кто честен с собой. Впрочем, ему и не нужно. Сложно принимать нечто эстетически отталкивающее в другом. Несмотря на то, что об этом не принято говорить. А то, что непроговорено, становится угрозой.

Сон разума рождает чудовищ. Но их же рождает дистиллированная политкорректность и потерявший берега бодипозитив. Родины — матери-убийцы тоже рождают чудовищ.

Есть определенные сигналы, которые мы считываем мгновенно именно «с лица» — о состоянии здоровья, интеллекте, характере.

Поэтому для меня удивительно как 20 лет назад прогрессивные писатели толпились вокруг «гаранта», восхищаясь его «интеллигентностью» и «образованностью», а затем одобрив его политические притязания. Ведь там сразу все было видно! Сразу! Духовность застила глаза?

 

ВЫДАВЛЕННЫЕ ЧУВСТВА

Почему авторитарный режим приобретает черты тоталитарного (как, например, преследует уже не за публично высказанные мнения, а за частные разговоры)? В случае путинской РФ-ии мы имеем дело не с классической диктатурой, классическим тоталитаризмом, а с шизодиктатурой, буквально удовлетворяющей какие-то тревожные инфернальные позывы бессознательного.

Ужесточения здесь — это попытка выдавить чувства из истязаемых, но лишь для того, чтобы почувствовать что-либо самому. То есть, мы имеем дело с чем-то первобытным, архаикой, садомазохистским ритуалом, в котором не предусмотрено никакого стоп-слова.

 

НАСТОЯЩИЙ ПСИХОПАТ

Под описание социопата и психопата можно подвести практически любого человека, не говоря о современном россиянине. Но самое интересное — общество с трудом вычисляет или не вычисляет вообще настоящих психопатов. В сущности, настоящий психопат именно невычисляем. Это и есть его основное свойство.

По большому счету, социопатия, как и психопатия, — «общественно выгодные» ненаучные понятия, профанические определения.

Является ли условный «гарант» социо-психопатом? В той же степени как условный среднестатистический российский обыватель, замешанный на слиянии посредственности и инстинкте выживания-приспособления до степени гениальности.

 

НА ДНЕ

Чтобы начать новую политическую реальность, надо полностью дезавуировать иллюзии, на которых держится старая. Проблема в том, что эти иллюзии и составляют псевдожизнь большинства россиян. Но они даже не помогают жить, они помогают выживать, а значит — мешают жить.

Компромисс выживальщика — эта та основа, на которой держится системное статус-кво. Тот самый негласный общественный договор, уже подписанный кровью. Если конформизм на Западе, который также присутствует в обществе, подразумевает какую-никакую выгоду и перспективу, то здесь выгоды и перспективы отброшены, а во главу угла поставлено физическое выживание.

Вас уже везут на скрипучей исторической телеге в ад, а вы даже не в силах упасть с нее. Дно, которое вы ощущаете своими спинами — это дно той самой телеги.

 

ПОЧЕМУ ИХ НЕ КОРЕЖИТ?

Удивительные кадры с детьми в милитаристских одеждах, девочками, учащимися собирать мясорубки (!), поющими детьми, пляшущими детьми, свежими сиротами, будущими сиротами, обманутыми детьми, унижаемыми детьми, со всем этим новым поколением диктатуры, рожденным внутри нее и существующим внутри нее как в полностью закрытой пробирке. Они опасно органичны, вписаны в «проект», но при этом равнодушно-автоматичны (экзистенциально-отгорожены?)

Но почему их не корежит от всех этих актов бессмысленного насилия, почему они не сопротивляются? На закате совка корежило, выключало, отшвыривало. Не припомню, чтобы кто-то стремился на НВП, уроки труда и иже с ними. Сбегали или участвовали очень вяло. Также вяло подключались к навязчивой «борьбе за мир», которая и сущностно, и эстетически очень напоминает то, что сейчас. Поэтому это даже не Оруэлл, это нечто нутряное, утробное, какая-то форма инферно, социальной шизофрении, осатанелый големический коллективизм.

 

КАК ВЫ ЗДЕСЬ ЖИВЕТЕ? 

Даже лайт-версия диктатуры (шизорашизм) — это крайне неудобно. В России становится крайне неудобно жить технически. То не так, это не этак, тупые законы на каждом углу, инерция, бюрократия, «и прочая, и прочая»...

Поэтому все чаще вспоминаю свое детское вопрошание: «Как вы здесь живете?» Я не понимала, как это именно технически возможно, как это физиологически переносимо. На грани физиологического и метафизического (несуществующего, ибо метафизика здесь аналог ресурса для нищих) рождалось экзистенциальное, позже стертое социальным. Как?

И это был очень правильный вопрос. Именно «как» а не «зачем» (в чем смысл жизни). Вопрос о смысле жизни становится вторичным, когда не решен основной цивилизационный — «как?» — вопрос о комфорте и функциональности.

Вторичная культура и еще более вторичная идеология вместо цивилизации — вот что такое шизорашизм, советский пес, вернувшийся на свою блевотину.

 

ЗЕМФИРА (признана иноагентом) 

Гражданская позиция — не повод для плохой поэзии. К слову, практически вся советская поэзия делалась именно так. Возьмите немного бесталанности, соедините с гражданским чувством и посыпьте пошлостью (по безвкусию). Советская поэзия готова.

 

ПОГРУЖЕНИЕ В БЕЗУМИЕ

Когда мы задаемся мыслью, откуда взялся рашизм, как сложились воедино идеологические и бандитские пазлы, стоит обращать внимание на биографию их создателей (Дугина и прочих выходцев из партийно-хозяйственно-военной номенклатуры).

Социализация при диктатуре (СССР, и до нынешнего момента, исключая Горбачевско-Ельцинский период) — это всегда радикальное погружение в безумие. Система отрицательного отбора, патологические типажи на всех основных управленческих должностях плюс деградация всей страны — вот что такое рашизм.