• ЛИ-2025-№47

история вся из Торы

 

Это март переводит время на век назад,

Это мир разрезан надвое острой ложью.

Говорили: «не может быть», а гляди-ка – может!

И бессилие опускается на глаза.

 

Зацветает вишня, месяц идёт на дно,

Засыпает свежий пепел убитый город...

Никаких чудес, история вся из Торы.

Где с одной стороны любовь,

а с другой – темно.

 

Кто зовёт убивать за веру, тому не верь…

Кто не смог убаюкать совесть, пустился в бегство.

В этом действе царит не зверство, а человекство.

Это много страшнее, чем может придумать зверь.

 

Что же будет с нами?.. Каменный век любой

Оставляет трупы и закрывает шторы.

Никаких чудес, история вся из Торы.

Где с одной стороны темно,

а с другой – любовь.

 

 

*  *  *
Вновь дождём прибиты мухи.

И сосед кивает: – Как ты?..

Оптимисты верят в слухи,

Пессимисты верят в факты.

 

Только факты ненадежны

И рабы интерпретаций.

Под любым флажком несложно

На плечах у них кататься.

 

Под коротким ливнем летним

Ненадолго мы озябли.

Оптимисты верят в сплетни.

Пессимисты верят в грабли.

  

 

 

Ярмарка

 

Из булочной выносят хлеб –  

Щекочет ноздри тёплый запах.

Закат уже окрасил запад,

На тумбе засыпает лев…

Вечерний ветер свеж и прян,

Бульвар шумит неутомимо,

И утешает пилигрима

Вина горячего стакан.

 

Пока над городом легка

Рука земного притяжения,

Внизу по склону гонят тени

Разорванные облака.

И вспыхивают фонари,

Взлетает шумно с ветки птица.

Поёт шарманка, вечер длится,

И сердце нежностью горит.

 

Заходим в церковь, там темно,

Не слышен шум из переулка.

Звучат псалмы под сводом гулким,

И эхо рвётся за окно.

И розовым горят холмы,

Как щёки спящего ребёнка.

И ярмарка щебечет звонко,

И впереди – дожди зимы.

 

*  *  *

Ах, овечка, моя овечка…

Очень жалко мне человечка.

Человечек внутри растерян,

Он отчаянием растерзан.

 

Очень жалко мне человечка.

Он – ни звука, ни полсловечка.

Улыбается одиноко.

И ни жалобы, ни упрёка.

 

Ходит рядом, а смотрит мимо,

Видит несовершенство мира.

И молчит, а внутри бунтует.

И надеждой себя бинтует.

 

*  *  *
Каждый кусок жизни,

Что под бедой прожит,

Будет дрожать жилкой,

Станет моим прошлым –

В детском саду кашлем,

В Летнем саду вздохом.

Ты погляди, как же

Стало у нас плохо.

 

Ходит война тенью,

Дышит война смрадом.

Ненависти стены

Быстро растут рядом.

– Их не жалей! – скажут

Детям друзья наши.

Ты погляди, как же

Стало у нас страшно.

 

Мамин янтарь – брошка,

Утро, февраль, горка –

Мир на весы брошен.

А за детей горько.

Пляшут враги в раже,

Тяжко гудят волны.

Ты погляди, как же

Стало у нас больно.

 

 

*  *  *
Рутина, конечно, спасает, но ненадолго.

Слова, конечно, сильны, но приклад сильнее.

И воздуха не хватает опять для вдоха,

И замечаешь: узкий тоннель темнеет.

 

Кому, как не нам, привыкнуть бы к этим песням –

Ко вдовьему вою, спящему над песками.

И я себя ловлю на опасном месте, 

Где ненависть прорастает травой на камне.

 

Хотелось бы завернуться на время в кокон,

Не слышать страха, спрятать в подушку ухо.

Но не выходит, хотя и закрыты окна

Железными ставнями – ни сквозняка, ни звука.

 

*  *  *
Я ослепла от успокоительных и вина.

Я оглохла от патетической болтовни.

Мир дошёл до дна, но не оказалось дна…

И в свободном падении каплями длятся дни.

 

Делать всё, как раньше, на глупое «как дела»

Отвечать «в порядке» – странно, и нету сил.

– Посмотри, земля чудовище родила…

Но ответ не нужен тому, кто тебя спросил.

 

Город держит гром, тревога дрожит в груди,

Часовой механизм беды ускоряет бег.

Подержи меня за руку, не уходи,

Это наш потоп и маленький наш ковчег.

 

Пару дней назад у нас началась зима,

И библейский ливень смыл ненадолго боль.

Делать всё, как раньше, на глупое «ма нишма»

Отвечать «беседер» – надо, чтоб быть собой.

 

*  *  *
Мышцы не могут быть вечно напряжены.

Невозможно растить детей в ожиданьи войны.

А мне говорили: – Можно, и вы должны.

И они правы.

Мы расслабились, ведь хотелось беспечно жить.

Но иначе должен вести себя вечный жид,

Окруженный ста этажами искусной лжи

Житель моей державы.

Оглянусь назад – истории дно черно.

Впереди – стена, поскольку передо мной

Слишком близко война, ведущая через зной

В преисподнюю по спирали.

Мы сидим в бомбоубежище или без –

Под ракетным обстрелом, жизни у нас в обрез.

И на ухо шепчет услужливый голос-бес:

– Какую страну проспали…

Приходи, Кощей Бессмертный, беду развей.

Ты сейчас еврей, я вижу, сейчас еврей –

По горбинке и по упрямству. Ларец разбей – 

Сохрани золотую утку.

Научи жестоковыйности, чёрт возьми,

Научи надежде, сделай опять людьми.

И, пока ещё в пепел не превратился мир,

Преврати этот сон в шутку.