• 2024-2(44)

*  *  *

Сквозь зарницы небосвода,

В звёздной ощущаю бездне:

Время не приемлет чисел, не делимо на часы!

Лишь в служении – свобода.

Созданное не исчезнет –

Смысл утраченного слова склонит вечности весы!

Скоро семь коров промчится

В сновиденье фараона,

Если тощие вначале – значит, тучных нет совсем.

А пространство растворится:

Встарь ли, вновь, во время оно –

В храм вернёмся Соломона за звездою в Вифлеем!

 

*  *  *

Профилей египетских созвездья
В небосводе каменном развесьте –
Предзнаменований и примет
Столько, но минуты лишней нет!

Ниневии пробегу предместья,
В Рим попасть бы, как к себе домой!
Вы уж мне хотя бы сэсэмэсьте –
Что еще такое предо мной?!

 

*  *  *

Как бордюрщик с достаточным стажем,

У колхозного рынка руин,

Вслух мы так ничего и не скажем –

Я остался один.

На заснеженной жду я скамейке,

Ходовая вконец подвела,

Все тоскую по желтой «копейке».

И белей, чем бела,

Заполощется вьюга над рынком,

И появится красный трамвай!

Талый снег из сырого ботинка

Побыстрей выбивай…

 

*  *  *

Кружит отцовский голос

По старым проводам:

– Не зря семья боролась,

И гибла – аз воздам!

Во мщении извечном,

Где плата – Дух и Плоть,

С небес, в сиянье Млечном,

Является Господь.

 

ЗАВОДЧИК

                   Памяти друга

И я сидел среди левреток,

Средь вертких самочек – в гостях.

Язык хозяина был меток –

Всё умещалась в трёх словах!

Самцы в пространном в коридоре,

Повизгивая, сбились в круг –

В его осанке и во взоре

Петрарка появлялся вдруг!

Сойдя в Неаполе со сцены,

Спешил в Каретные ряды.

Перемещения мгновенны,

Когда озарены следы!

Казалось, что из банки кильки,

Задвинутой за монитор,

Он подкреплялся строчкой Рильке –

Брал интеллектом на измор!

А форточка была закрыта,

Шкафы вокруг растворены.

Пронизанного псиной быта

Все закоулочки душны.

В Екатерининский – со сворой! –

Прощаясь, торопился в сквер,

Шел на прогулку он, с которой

Продолжил путь до скорбных сфер...

 

*  *  *
Идёт ХХ век,
И я иду в кино,
Потом на велотрек
На улице Камо.

Стрелял и отнимал,
Сжимая револьвер, –
И счастье приближал
Революционер.

Пройду Верийский спуск,
И мост через Куру.
Все помню наизусть,
Ни строчки не сотру.

И через двадцать лет
Возникнет смысл иной,
И засияет свет,
Рождаемый строкой.

Пока ж кружится лист,
Шин шелестящий звук,
И велосипедист
Дает за кругом круг.

Он давит вниз педаль,
Она взлетает вверх,
И приближает даль,
Готовит смену вех...

*  *  *

Недель короче эти годы,

Где, суетясь, в плену свободы,

Мы городили на песке:

Я – тени тень, ты – свет от света,

И пролетели эти лета...

Вновь пестрый промельк вдалеке,

В глазах скота у водопоя,

Где зарождается другое.

А мы, утрачивая кров,

Вослед стадам пойдем песками

Туда, где лишь былое с нами,

И там уже не наша кровь…

*  *  *

А с Мтацминды – куда ни взгляни –

Всюду видишь Куру.

Как листва, вечной осени дни,

Шелестят на ветру.

Перед будущим в прошлом склонись,

Чтобы снова взлететь –

Вверх сперва, а потом уже вниз,

Как сентябрьская медь.

А в ночи все светлей, все ясней

И глаза, и слова,

Как летящая в море огней

Золотая листва.

Улетел, встав едва на крыло, –

И поймешь в сентябре:

Сколько в Тибре воды утекло –

Равно столько в Куре.

Уместилось в неполной горсти,

А хватило сполна,

Что досталось тебе загрести

С родникового дна...

*  *  *
Снег с дымом вперемежку
Летает над Москвой.
Я вышел на пробежку
Вперегонки с листвой.

Рекламное пространство
Не вытеснит меня
Из осени убранства
И слякотного дня.

*  *  *
Всеми фибрами слова и звука –
как мелодия в ткани стиха –
мы с тобой ощущаем друг друга
глубже тела и слаще греха.
Эта беспрекословная близость,
что ломает мосты в резонанс,
прямо в воздух – как птицы с карнизов –
здесь взлетала еще прежде нас.