• ЛИ-2024-№42

РАССВЕТ

 

О Солнце, ты восходишь над Землёй,

и мрак ночной уходит в неизвестность,

озарена разбуженная местность,

и оживает даже пень гнилой,

 

безмолвно спящий где-то под скалой…

Уходит день, и вот уже окрестность

Луной, обретшей некую телесность,

освещена, хотя воздушный слой

 

на западе последними лучами,

как гаснущими в мареве свечами,

окрашен в мертвенно-багровый цвет.

 

А утром вспыхнет лучик на востоке –

о боги, значит, вы не так жестоки,

я ждал, и он приходит вновь – Рассвет.

 

*  *  *

Накрыло мир прозрачной пеленой,

И стало всё, как в сумрачном тумане,

Быть может, так же рыбы в океане

Плывут, влекомы мутною волной.

 

И в сумрак окунулся шар земной,

И в этой полутьме бредут земляне,

Не зная, на каком меридиане

Растает мрак – и под какой Луной.

 

В пути у них то встречи, то разлуки,

То слёзы радости, то радостные муки,

То ангел их ведёт, то Люцифер.

 

И я скольжу в прозрачном полумраке,

Как звёзды на небесном Зодиаке,

Послушный трепету священных сфер.

 

 

В ОЖИДАНИИ ВЕСНЫ

 

Морозно. Разрывая тишину,

Кричат картаво на вершинах сосен

Вороны – о приметах бывших вёсен,

Как будто ждут грядущую весну.

 

Их слыша, удивляюсь: ну и ну!

Вороний этот грай многоголосен

И в ожидании весны несносен,

И к ночи я, наверно, не усну.

 

Как птицам, мне пригрезится апрель,

И северных пейзажей акварель

Опять меня заворожит – как прежде.

 

Растает снег, и зажурчат ручьи,

И, словно у Саврасова, грачи

Споют осанну трепетной надежде.

 

 

ВОСПОМИНАНИЕ

 

Мне помнится, цвела сирень

в апреле, а быть может, в мае,

и мы носились, как мамаи,

крича невесть какую хрень,

 

у всех шапчонки набекрень,

вот-вот закончится зима, – и

весна споёт своё трень-брень,

вздохнёт Онего, льды ломая…

 

А может, было всё не так,

и кто-то скажет, мол, чудак

весну и лето перепутал.

 

Что ж, перепутал – ну и пусть,

не я – мои тоска и грусть

вдруг вспомнили былую удаль.

 

  

 

ДОЛГИЙ ПУТЬ

 

Плутай по свету. Путь один

Из детства к вечному безмолвью

Окрашен счастьем и любовью –

Будь ты хоть раб, хоть господин.

 

В кармане грош, ан вдруг – алтын,

И ты идёшь по Подмосковью,

И держишь под руку Прасковью,

И недалёко до крестин.

 

А там, глядишь, своя усадьба,

И внучка шепчет: «Скоро свадьба…» –

А слёзы катятся из глаз.

 

Был путь твой долог и извилист,

Как будто скроенный на вырост.

Молчу. Окончен мой рассказ.

 

 

ДУМЫ

 

Я бодр с утра, но к вечеру усталость

Зовёт прилечь. Откликнувшись на зов,

Горизонталь основа всех основ –

Спешу в постель. За окнами смеркалось,

 

В ногах и многих прочих членах вялость,

Но я ещё не жду прихода снов,

Мне не мешает тиканье часов –

Напротив, с ними в унисон мечталось.

 

О чём? О том, что этот вот сонет

Прочтёт соседка или же сосед

И улыбнётся, и взгрустнёт немного –

 

Наверное, о чём-то о своём,

О внуках и о трудностях с жильём,

Ещё о том, что старость у порога…

 

 

 

 

ИГРИВЫЙ СОНЕТ

 

По переулку ветер гнал листву,

И тучи спутались одна с другою прядями,

И двух подружек, как ни странно, звали Надями,

И обе были склонны к озорству,

 

И обе-две, как на подбор, своими статями

Не уступали даже божеству

Праматери, когда по естеству

Не смели спрятать прелестей под платьями.

 

Стремглав катилась осень под уклон,

И кто к кому попал тогда в полон,

Не ведаю, не знаю, затерялось в памяти,

 

Забылось, да и было ли – бог весть,

Уж сколько лет я – бородатый тесть,

И надо ли нам окунаться в эти частности?!

  

 

*  *  *

Мои года, мои десятилетья,

Куда, ответьте мне, куда летите вы,

В какую даль? Ещё хочу созвездья,

И ширь, и высь, и глубь бескрайней синевы

 

Увидеть и познать хотя б на треть я,

И побродить по полю голубой травы,

Хоть раз в ночи услышать уханье совы –

Мой Бог, как многое спешу успеть я…

 

Как много дивных книг прочесть я не успел,

Как много песен с вами у костра не спел

И, кажется, теперь уж не успею.

 

Друзья уходят в вечность на закате дня,

А мне всё кажется, что я гоню коня

И всё пишу – частенько ахинею…

 

  

 

*  *  *

Не лечит время – улетает прочь,

Оставив на прощанье горстку пепла…

Походка расшаталась, не окрепла,

Лишь сумерки – ко мне приходит ночь.

 

Короче, что там воду зря толочь,

Бывает, днями не встаю из кресла,

Чуть непогода – крутит-ломит чресла,

И боль души не силюсь превозмочь.

 

А вроде бы прошли всего два года,

До осени всего два перехода,

Но нет былой упругости в ногах.

 

Красоток с PlacePigalle забыл навеки,

Проходит день – ко сну смыкаю веки,

И шпоры не звенят на сапогах…

 

 

 

ПЕЧАЛЬ

 

Нет сил бродить по улицам пустым,

в домах не окна – мёртвые глазницы,

за ними тени – неживые лица,

там не струится сигаретный дым,

 

а помню: был он едким и густым,

в тумане парни, с ними молодицы

и те, кому не суждено родиться,

и те, кто был когда-то молодым…

 

По улицам пустынным и безлюдным

разносится по праздникам и будням

немая неизбывная печаль.

 

День выдался тоскливый и простудный,

хоть обещал быть ласковым и чудным,

но не сложилось в небесах. А жаль…

  

 

 

СУДНЫЙ ДЕНЬ

 

Здесь колокольный звон не потревожит мир

И не заполнит воздух неумолчным гулом,

Никто давно пустым и суетным посулам

Не верит. И ни царь, и даже ни Шекспир –

 

Вообще никто уже не тот ориентир,

За кем идти готовы в этом царстве снулом –

Ну разве за царём мушиным Вельзевулом,

Но не иначе как в трактир, а то в сортир.

 

Всё обесценилось. Горланы-главари

Рвут сипло глотки, как друиды-дикари

В попытках оправдать бездарное правленье.

 

Я с грустью думаю об этом в Судный день,

О Боже, пустословят все, кому не лень,

И тихо тлеет мир – как мокрые поленья…

 

 

 

СЕНТЯБРЬ

 

Сентябрь, его вечерний полумрак

Привёл в смятенье краски на палитре

И перепутал ноты на пюпитре –

И наступил осенний кавардак

 

В природе и во всём подлунном мире.

Не то чтоб ожиданье передряг,

Но просто, как подвыпивший моряк,

Я ощущаю сбой в ориентире,

 

Рой мыслей ночью не даёт уснуть,

Как в юности, зовёт в далёкий путь

Усыпанная звёздами дорога,

 

Ведущая в неведомую даль,

И радостью сменяется печаль,

И отступает вечная тревога.