• ЛИ-2024-№41

Глава 6. Страстная пятница

 

ActaPilati. Деяния Пилата

 

 В окрестностях Кейсарии, называемой еще во времена Августа Цезареей, археологами найдена была массивная плита с полустертой надписью на латыни:

JS TIBERIEUM PONTIUS

PILATUS

PRAEFJECTIUS IUDAJEAJE

«Цезарю Тиберию Понтий Пилат префект Иудеи»

 

Дух захватывает от внезапного ощущения подлинности древних известий.

Правление прокураторов в Иудее было установлено ещё Октавианом Августом в ответ на жалобы и доносы от иудеев на правившего там Архелая. В конце концов, Август сместил этнарха и выслал его в Галлию, а области его отдал под прямое правление Рима. Но жестоковыйные и тут не успокоились, по тому или иному поводу продолжали вспыхивать мятежи против римлян, при этом число мятежников иногда превосходило силы стоявшего в Иерусалиме римского легиона. Центром протестов был Иерусалим.

Неудивительно, что пятый прокуратор Иудеи Понтий Пилат из рода всадников – его правление пришлось именно на пятнадцатый год царствования Тиберия – не любил мятежный этот город, не любил эту землю, не любил евреев, сопротивлявшихся всем его начинаниям.

Во власти над ними предрассудков прокуратор убедился в первый же год своего правления, когда намеревался перевести войско из Кейсарии в Иерусалим на зимнюю стоянку. Солдаты несли на древках знамен изображения императора. Пять дней иудеи докучали ему, умоляя снять изображения, ибо это противоречило запрету. Сперва он смеялся над этим. Но они надоели ему своей неотвязностью, и он пригрозил вызвать солдат. Тогда собравшиеся, все как один, легли на землю и обнажили шеи. Это, однако, не расстрогало прокуратора, лишь изумило до крайности. Затаив в душе неприязнь, изображения он все же приказал снять.

Но этим не кончилось. Все его попытки что-то сделать для этой отсталой страны наталкивались на их сопротивление. Кажется, чего полезнее и безобиднее – он задумал выстроить акведук для подачи воды в город от ключей, находящихся на расстоянии 200 стадий. Но и это вызвало яростный протест. Воистину их девизом было: «Ничего не менять!» Тут уж Пилат разозлился и выслал солдат, несколько человек были убиты, остальные разбежались.

«Закон сковывал жизнь до такой степени, что невозможны были никакие перемены в ней, никакие улучшения» (Э. Ренан).

Поэтому большую часть времени прокуратор проводил в Кейсарии, творении Ирода, с ее театром, ристалищем для игр, многоязычной Кейсарии, на улицах и рынках которой можно было услышать речь на арамейском и на греческом.

 

О вещем сне жены Пилата

 

Это было в 18-м году царствования Тиберия, кесаря Рима, и в правление сына Ирода в Галилее, в 8-й день до календ апрельских, тогда сделал Никодим письменами еврейскими все, что совершилось от распятия Господа и после крестных страданий Его  (Евангелие от Никодима: апокриф).

В тот день прокуратор стоял на галерее дворца Ирода, где он жил во время своих наездов в Иерусалим, и глядел, как по широкому двору стражники волокли связанного человека, еще одного осужденного, может быть, разбойника… Разметавшиеся волосы… Голубой хитон. Человек тот, осужденный, поднял голову и посмотрел прямо в лицо прокуратору. Не похож на разбойника – мелькнула мысль. Очень молод… Какой взгляд. За что они его?..

Почти одновременно в верхнем окне Иешуа увидел женское лицо. Очень белое. Золотые волосы. Римлянка. Она глядела на него.

В зале позади галереи уже слышался говор. Пилат прошел туда. Там уже собрались фарисеи и старейшины.

– Рад вас видеть, уважаемые господа. Чем вызван ваш столь ранний приход?

– Народ Иерусалима приветствует тебя, игемон. Слава кесарю!

– Слава кесарю. Так что же?

– Мы привели к тебе преступника. Мы нашли, что он развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю, называя себя Христом, царем (Лк 23:1).

–  Возьмите же его вы и по закону вашему судите его (Ин 18:31).

Они же отвечали, что нет у них права предавать смерти никого без утверждения прокуратором.

– Что же сделал этот человек?

– Он еще призывал разрушить Храм и говорил, что за три дня создаст новый!

– Так он сумасшедший?

Выступил вперед один из фарисеев.

– Позволь сказать, игемон.

– Говори.

– Он не сумасшедший. Народ слушает его. Его почитают за пророка или еще за того праведника, казненного в Галилее.

– Разве он галилеянин?

– Так, игемон. Мы привели с собой нескольких его земляков, чтобы свидетельствовать о нём.

Визгливо из толпы,

– Он нарушил святость субботы! Он исцелял в субботу больных и прокаженных!

– Как? Он еще и целитель? Однако он ведь делал доброе дело? Так?

– Так, игемон. Здесь несколько исцеленных им.

– Я все понял. Вернее, я ничего не понял. Я хочу сам говорить с этим человеком. Велите привести его. А вас, господа, прошу подождать в соседней зале. Останутся пусть те, что из Галилеи, и исцеленные, и еще ты, как твое имя?

– Никодим, игемон.

Раскрылась боковая дверь, вбежала женщина в римском платье, с диадемой на лбу, подхватывающей золотые волосы, увязанные в сетку. Это была жена прокуратора, знатная римлянка Клавдия Прокула.

– Боже мой, дорогая, ты так вбежала… Ты чем-то взволнована?

– Я все слышала! Я стояла за дверью и не смела войти, пока ты говорил с ними! Послушайте, муж мой! Я обязательно должна рассказать вам! Я видела очень дурной сон!

– Солнышко, я знаю, что ты веришь снам и боишься их. Но сейчас, право же, не время. Расскажешь мне за ужином.

– Нет, сейчас! Этот человек… Я видела из окна… Он невиновен! Вели отпустить его! Я видела во сне…

 – Не хочешь ли ты сказать, что видела во сне этого бродягу?

 – Очень похож. И ты там стоял. Все будет плохо, поверь мне! Не дай пролиться крови этого человека!

 – Милая, ну конечно, я постараюсь во всем разобраться, обещаю тебе. А сейчас иди, – целуя ее.

    Примечание. О сне жены Пилата только у Матфея (27:19).

 

Quidestveritas? Что есть истина?

 

Ввели обвиняемого. Он был связан и довольно уже избит, но смотрел прямо в лицо игемону твердым и ясным взглядом. Пилат же разглядывал его со странным чувством. Очень красив. Фигура – Аполлон. Не похож никак на галилеянина, тех сразу узнаешь. Нет ли тут какой штуки…

– Так ты правда галилеянин? Могут ли находящиеся здесь подтвердить это?

Те, что стояли у стены кучкой заговорили все разом.

– Так, господин, мы знаем его и его семью…

– Не все сразу. Кто его родители?

– Он сын Иосифа, мастера из Назарета, и девы Мирьям.

–  Они здесь, его родители?

– Мирьям – да, она здесь, господин, она на женском дворе. А Иосиф давно умер. Он был старик. Ее выдали за него вдового…

– Старик, говорите? Да не было ли здесь какого любодеяния? (Больно смахивает на римлянина.)

Молчание.

– Ну ладно. Что ж, отвечай. Про тебя говорят, что ты называешь себя царем. Отвечай. Ты царь иудейский?

 – От себя ли ты говоришь или другие тебе обо мне сказали?

 – Разве я иудей? Род твой и первосвященники тебя предали мне. Что же ты сделал?

 – Царство мое не от мира сего. Если бы от мира сего было царство мое, воспрепятствовали бы мои служители и не был бы я предан иудеям. Я, сын человеческий, пришел в этот мир, Господь послал меня, чтобы свидетельствовать об истине.

 – Что есть истина?

 –  Истина от небес.

 –  А на земле истины нет?

 –  Внимай, истина на земле среди тех, которые, имея власть, истиной живут и праведный суд творят (по Евангелию от Никодима).

Пилат задумался. Вошел гонец.

 – Господин просит тебя, игемон, привести к нему этого пленника. Он хочет говорить с ним.

 – Ах, ну да. Он же из Галилеи. Развяжите ему руки и отведите его к Антипе.

Тетрарх Галилеи Ирод Антипа в это время находился в Иерусалиме и проживал в том же дворце, но в другой половине. Он еще раньше слышал о пророке, когда Иешуа с учениками были в Галилее, и даже, как некоторые из народа, подозревал в нем казненного и воскресшего Иоанна, о смерти которого до сих пор сожалел и каялся.

Пленника увели, а Пилат вышел снова на галерею и увидел, что в просторном дворе собралась уже довольно большая толпа. Здесь были священники и левиты, писцы и старейшины. Громом среди ясного неба прозвучали для них слова прокуратора:

 – Я говорил с этим человеком и не нахожу в нем никакой вины.

Они же начали кричать, обвиняя в нарушении субботы и в призыве к разрушению храма…

Тут из толпы выступил Никодим.

 – Что ищете в этом человеке? – так он спросил. – Зачем клевещете на него? В нем нет ничего достойного смерти. Он много праведного говорит. Отпустите его и не делайте ему никакого зла.

Но убедить их было невозможно, они начали угрожать самому Никодиму, что разделит владение с Иисусом.

Он же отвечал им:

 – Да будет так, приму то, что вы говорите.

Привели Иешуа. Антипа одел узника в светлые одежды и прислал сказать, что он не нашел в этом человеке ничего, достойного смерти (Лк 23:14).

Пилат обрадовался. В тот день он и сын Ирода сделались друзьями.

Взошел на галерею Каиафа и объявил прокуратору, что народ собрался, чтобы услышать его суд о том, кого из узников по закону надлежало отпустить ввиду великого праздника.

 

Распни его!

 

И умыл руки перед народом

 

Это было место судилища Липостротон, там собрался народ, и сновали всюду среди людей фарисеи, возбуждая их против Иисуса, подговаривая кричать, чтобы освободили Вар Раввана, это был знаменитый разбойник. Люди слушали; быть может, даже некоторые сбиты были с толку, ведь «равван» и «равви», так звали ученики Иисуса, звучало похоже... Имеются даже сведения в некоторых источниках, что имя этого разбойника «по странной случайности», – об этом пишет Ренан, – было… Иисус!

«В большей части рукописи имя его, Иисус, исчезло. Но за него говорят, по крайней мере, весьма веские авторитеты» (Э. Ренан).

Пилат прошел туда и, встав на каменном помосте, объявил во всеуслышание:

– Я допросил осужденного фарисеями и старейшинами и ни единого греха не нашел в этом человеке!

Наступила полная тишина, он же продолжал.

– Я посылал его к тетрарху Галилеи, чтобы допросил его, и он тоже не нашел в нем ничего, достойного смерти. Итак, наказав его, отпущу. Что скажет народ иудейский в ответ на это?

Раздались сперва неуверенные, потом все более громкие крики из толпы: «Варравву отпусти нам!» И еще кричали: «Смерть ему!»

– Но какое зло сделал этот человек?! – вопросил.

Люди же все более убеждались: защищает узника ненавистный римлянин, смерти же его требуют фарисеи, которым они верили, которых боялись.

И они еще сильнее кричали: «Распни его!»

Пилат же искал отпустить его (Ин 19:12).

И в третий раз, возвысив голос, он сказал им, что в этом человеке нет никакой вины, его слова перетолковали, толпа же, окончательно озверев, не хотела слушать и все кричали: «Варравву отпусти нам!»

И в ярости выкрикнул тогда Пилат, не сдерживая себя:

– Всегда ваши люди были крамольниками, и с теми, кто приносил пользу, вы были враждебны! Бог вывел вас из рабства египетского, перевел через море, кормил манною в пустыне, вы же поклонялись золотому тельцу! (Прокуратор был, видимо, хорошо знаком с историей евреев.)

И один голос из толпы четко произнес:

Если отпустишь его, ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царем, противник кесарю (Ин 19:12).

И сказал тогда Пилат, оборотясь к осужденному:

– Род твой утверждает, что ты царь. Поэтому приказываю: да будет по суду первых старейшин, которые решили воздвигнуть тебя на крест и вместе с тобой двух разбойников, которых зовут Дисмас и Гестас.

И он велел принести воды и умыл руки перед народом и сказал: «Невиновен я в крови праведника сего. Смотрите вы!» (Мф 27:24).

Среди народа были еще мужчины и женщины, которые восклицали: «Этот человек – пророк!»

Из иудеев же никто не омыл рук (Евангелие от Петра, апокриф).

Чей-то голос произнес:

– Кровь его на нас и на детях наших (Мф 27:25).

 

Крестный путь

  

Далее – Путь скорби, ViaDolorosa, тянущийся от Лобного места, где провозглашен был приговор, до скалы Голгофа, места казни, путь не близкий, особенно для него, измученного и обессилевшего. Все это время осужденного сопровождала толпа, в ней много был женщин, слышались рыдания. Он нашел в себе силы им сказать:

– Дщери иерусалимские! Не плачьте обо мне, но плачьте о себе и о детях ваших. Ибо приходят дни, в которые начнут говорить горам: «Падите на нас!»  –  и холмам: «Покройте нас!» (Лк 23:28).

А когда под тяжестью ноши он упал, то подхватил и понес на себе один из находившихся в толпе именем Симон Киреянин.

Женщина на пути отерла ему пот с лица. Еще два раза он падал…

 

Отступление. Распятие на кресте было римской казнью, «самой жестокой и самой страшной» – по словам Цицерона. Во время восстания Спартака в Риме крестами с распятыми рабами уставлена была вся Аппиева дорога, ведущая в вечный город. В Иудее же издревле принят был другой способ казни: побивание камнями.

Тогда все жители города сего пусть побьют его камнями до смерти; и так истреби зло из среды себя  (Втор 21: 21).

Крест имел обычную или Т-образную форму и состоял из двух частей, вертикальной стойки staticulum, забиваемой в землю, и поперечной перекладины patibulem. Осужденный на казнь должен был нести на себе только эту последнюю часть, так что бесчисленные изображения Христа, несущего крест, искажают реалии того времени. Весила такая перекладина от 30 до 50 кг. Пригвождали к ней лежащего на земле узника, после чего веревками поднимали и прикрепляли к стойке. Протыкали запястья с помощью квадратных гвоздей длиной от 15 см и толщиной 1 см. Иногда протыкали пятки. Над головой осужденного вешали табличку с указанием имени и преступления. Пригвожденный умирал от удушья из-за затрудненности дыхания, от обезвоживания или от болевого шока. Мучения могли продолжаться несколько часов или даже дней. Чтобы ускорить смерть, распятому перебивали голени.

 

На холме Голгофа

 

Было около полудня, по иным сообщениям – еще более раннее утро. У подножия холма Голгофа собралась толпа.

Gulgalta– «череп» (арам.).

Глядели молча. Иные насмехались, кричали, издеваясь:

Других спасал, а себя самого спасти не можешь!

Все видящие меня ругаются надо мною; говорят устами, кивая головою: «Он уповал на Господа, – пусть избавит его, пусть спасет, если он угоден Ему.

Внизу холма в стороне от толпы стояли три женщины, три Марии, и смотрели издали, Мария Магдалина и Мария Клеопа поддерживали совершенно обессилевшую матерь его, у нее уже не было слез, лишь изредка туда взглядывала. Ученики же его разбежались. Но не все. В толпе, не таясь и не скрываясь, стоял Иоанн. Где-то поодаль хоронился Петр, сопровождаемый Марком.

Я пролился как вода; все кости мои рассыпались; сердце мое сделалось, как воск, растаяло посреди внутренности моей (Пс 21:15).

Он же молчал, как будто не испытывая никакой боли.

Только прошептал: Сила, сила моя, ты оставила меня!  (Петр 5:19).

Рыдали в толпе.

Воин подошел и на конце трости подал ему напиться из губки, смоченной водою с уксусом, таким питьем обычно снабжали римских воинов в походах. Напившись, он вздрогнул, голова его упала на грудь и, прошептав еле слышно: В руки Твои предаю дух мой, – испустил дух.

Позже воин подошёл и ткнул его копьем в бок, чтобы убедиться в смерти.

Свершилось.

 

Говорит Вавилонский Талмуд

 

Вечером накануне Пасхи они повесили Иещу из Назарета. В течение сорока дней перед этим ходил перед ними вестник, возвещавший, что его, Иешу из Назарета, намерены побить камнями за то, что он занимался колдовством, обманывали сводил Израиль с пути истинного (Книга Бараила)

Еще говорится в Талмуде о человеке по имени Бен-Пандира или еще Бен-Стада, незаконнорожденном сыне римского солдата, он был побит камнями в Лидде и повешен накануне Пасхи.

Отступление. Необходимо учесть, что и Вавилонский, и Иерусалимский Талмуд составлялись веками позже, когда христианство уже распространилось в мире. Но вот летописец из того же времени Иосиф бен-Маттитьяху, родившийся через тридцать лет после Страстной пятницы, вовсе не упоминает о тех событиях, есть лишь один спорный абзац в «Иудейских древностях», который большинство историков с полным основанием считают позднейшей вставкой.

Около этого времени жил Иисус, человек мудрый, если Его вообще можно назвать человеком. Он совершил изумительные деяния и стал наставником тех людей, которые охотно воспринимали истину. Он привлек к себе многих иудеев и эллинов. То был Христос.       

                                                                     («ИД» т. 2 кн. 18 гл.3).

Вставка явно не в стиле и не в характере изложения исторических сведений, приводимых Флавием, который подробнейшим образом описывает события и упоминает имена второстепенных и третьестепенных персонажей из истории Иудеи. К тому времени, когда составлялись «Древности», еще только писались евангелия, и само имя Христа еще не распространилось по свету проповедями апостолов от двенадцати и апостолов от семидесяти. Незадолго до этого прошла тяжелейшая война с римлянами, в которой Иосиф бен Маттитьяху был прямым участником. Он попал в плен к римлянам и заслужил уважение римского полководца Веспасиана, даровавшего ему родовое имя Флавиев.

По непросвещенному мнению автора, скорее можно отнести к упоминанию о тогда происходившем весьма краткое сообщение в той же книге, в главе 4:

Их (самарян) смутил некий лживый человек, который легко во всем влиял на народ. Он побудил людей подняться на гору Гризим, уверяя что там зарыты священные сосуды Моисея, но Пилат предупредил возмущение, выслав отряд всадников и пехоты, а зачинщиков казнил.

Далее сообщает Флавий, что Пилат был обвинен в казнях и отозван в Рим, что соответствует действительным событиям: Пилат был отозван в Рим после Голгофы. Можно тут еще сопоставить краткие и размытые эти упоминания у Флавия об Иисусе с сообщением в «Древностях» об Иоанне Предтече как о реально существовавшем историческом лице: описываются обстоятельства его гибели, конфликт с Иродом Антипой. Флавий указывает также место гибели праведника: город Махерон, где Ирод умертвил этого праведного человека, который убеждал иудеев вести добродетельный образ жизни, питать благочестивое чувство                   к Предвечному и собираться для омовения («ИД» т. 2, кн. 18, гл. 5:2).

Таково различие в историческом свидетельстве о двух личностях, двух событиях, происходивших практически в одно и то же время, с разницей в 1-2 года.