• ЛИ-2024-№41

Пять углов и первая конфета

 

Есть в Петербурге интересное место, где пересекаются сразу четыре улицы, образуя при этом перекрёсток, имеющий пять углов. Наверное, случай в городской архитектуре не уникальный. Но для меня это место навсегда связано с моим отцом.

Мы жили здесь неподалёку, на Разъезжей улице. По словам отца, именно сюда он принёс меня из роддома. Здесь я сделал свои первые шаги и хожу до сих пор.

Этот перекрёсток, как огромная окаменевшая морская звезда, врос в тело Петербурга.

Подобно морской звезде, покоящейся на глубине моря, пять углов погружены в пучину легенд и небылиц.

Во времена моего раннего детства у пяти углов встретились два высоких бородатых мужчины.

Первый держал на руках маленького сынишку. Этим малышом был я. Второй имел густые чёрные брови и был одет в потёртую замшевую куртку, из кармана которой торчал измятый выпуск журнала «Новый Мир».

Знакомы они, конечно же, не были. Их свела на несколько секунд закрытая дверь магазина с табличкой «Переучёт».

– Что пишут в «Новом Мире»? – поинтересовался мой отец.

– Воспоминания Брежнева, – улыбнулся незнакомец.

– Тоже мне, Леонид-летописец, – пошутил отец.

– А вы хотели увидеть там Бродского, если, конечно, знаете, кто это?

– Знаю, читал в самиздате. Но могли бы хоть Евтушенко напечатать. Читали «Бабий яр»?

– А я смотрю, мы с вами дышим одним воздухом. Может, по стаканчику портвейна за мемуары вождя?

– Спасибо, старина, но я не пью, – ответил отец.

– Тогда держи! – незнакомец протянул мне конфету и свернул за угол, на улицу Рубинштейна.

Через минуту его массивная фигура исчезла в потоках бегущих во всех направлениях людей.

Такие уж они, эти пять углов! Все бегут в разные стороны, людские потоки сливаются, перемешиваются и вновь растекаются в разных направлениях.

Позже, когда страна узнала Сергея Довлатова, отец утверждал, что именно писатель угостил меня конфетой.

Не могу гарантировать достоверность диалога, но я склонен верить своему отцу, потому что люблю его. Да и просто мне хочется в это верить.

 

 

 

Лиговка и меховая шапка

 

Продукты по талонам, очереди за самыми простыми вещами, откровенный бандитизм и постоянно преследующее меня чувство голода – вот они, яркие краски времени моей юности.

Нет, совсем не того голода, каким голодали в войну мои родители. Просто я рос, и мне хотелось нормальную котлету или хороший кусок мяса. Ещё хотелось ботинки, которые не промокают при первом дожде, куртку, в которой тепло и не стыдно прийти в компанию сверстников.

Выход был только один. После занятий в техникуме надо идти работать. Старшие пацаны уже все были при деле, и я присоединился к ним.

Первой же моей работой стала библиотека на Лиговке.

Хотя назвать мой труд в библиотеке работой было бы слишком пафосно. Мне предстояло выносить на помойку списанные с учёта по своей ветхости книги, которые работники библиотеки сваливали в большую кучу посреди зала, где намечался ремонт.

Поначалу я принялся за работу рьяно. Загружая холщовый мешок книгами, я безбожно тащил всё на помойку, не вглядываясь даже в обложки.

Но в один из дней произошла та случайность, какие иногда меняют всю нашу жизнь. Возможно, это была не столь значительная случайность, но некоторые перемены в мою судьбу она точно внесла.

К моим ногам упала потрёпанная книга «Порт Артур с красивым тиснёным кораблём на обложке. Я не смог устоять и открыл её. Наверное, не нужно объяснять, что такое для любого мальчишки корабли, приключения, война, офицеры-герои.

Отнести эту книгу на помойку я не смог. Читал её дома весь вечер и между лекциями в техникуме.

С этого дня я жадно просматривал всё, что предстояло выносить на помойку, пытался читать чуть ли не каждую книгу, обречённую на смерть.

Надо сказать, что это сильно застопорило мою работоспособность, и вскоре я вынужден был прибегнуть к нехитрой выдумке. Я завёл второй мешок, в который бросал всё, что казалось мне мало-мальски интересным.

Этот мешок не шёл на помойку.

В конце смены, поздно вечером, я тащил его домой и уже там с интересом разбирал свою добычу.

Ещё одной особенностью моей «библиотечной» работы была опасность. В самой библиотеке мне ничего не угрожало. А вот дойти поздним вечером от Московского вокзала по Лиговке до Разъезжей – было в начале девяностых небезопасно.

Особенно тревожным был путь назад.

Не раз меня миновала беда лишь по той причине, что у меня нечего было взять.

Но однажды я всё-таки стал жертвой криминала.

На моё счастье, это была банальная кража. Выходя из библиотеки, я не обнаружил на вешалке своей новой куртки и меховой шапки, которые только два дня назад были куплены мною на честно заработанные в библиотеке деньги.

Кулаки мои сжимались от обиды до хруста в костях. К тому же добираться домой на другой конец города в двадцатиградусный мороз без теплой одежды было малоприятно.

Заведующая библиотекой, добрая женщина, не смогла оставить в беде своего работника. По счастью, она жила в соседнем доме, и мы пошли к ней. Напоив меня чаем, она выдала мне огромную женскую меховую шапку и пуховый вязаный платок.

Мужских вещей в гардеробе одинокой дамы не нашлось. Она и сама вечно ходила в одной и той же коричневой засаленной юбке. Её худая сгорбленная фигура походила на истощённую работой старую лошадь с повисшей на костях шкурой. Но сердце у старой лошади было необыкновенно добрым, и самые ценные вещи из её гардероба – пуховый платок и меховая шапка – стали на этот вечер моими.

В таком виде, да ещё с картофельным мешком, набитым книгами, ровно в полночь я отправился по Лиговскому проспекту в направлении площади Восстания, надеясь успеть на метро.

Вид мой привлекал внимание даже привыкших ко всему замерзающих лиговских прохожих. Худенький раздетый парнишка в огромной женской меховой шапке, с туго набитым мешком на спине.

Возле Свечного переулка навстречу мне вынырнули из подворотни три непонятного вида существа и бесцеремонно затолкали меня во двор дома.

– Слышь, пацанчик, ты чё на таком расслабоне катишь по морозу? Замёрзнешь на фиг. Иди к нам погрейся, погутарим! – начал старший, затягивая меня в подворотню за шиворот.

– А чё в пакете тароканишь? – поинтересовался другой, ощупывая мой картофельный мешок. Третий грабитель в это время непрерывно что-то насвистывал и озирался по сторонам.

– Книги у меня там ответил я.

– Оппа! Откуда книги? – поинтересовался первый.

– Из библиотеки, – честно ответил я.

– Ха. Блин! У тя чё там абонемент? – заржал второй.

– А шапочка откуда бабская такая роскошная? – поинтересовался первый.

– Это шапка заведующей, – ответил я.

– Ну, книги нам на фиг не нужны. А шапочку ты нам подаришь, – заявил второй.

– Тихо, тихо, – вмешался первый, – смотри, фартовый пацанчик библиотеку подломил. Да ещё шапку у заведующей на рывок взял. Фартовый пацан. Пусть катит. Не по понятиям его щемить.

Через минуту я уже топал по Лиговке с тяжёлым мешком, набитым интересными книгами, надеясь всё-таки успеть на метро. Но у самого входа в метрополитен меня поджидала другая беда.

– Старший сержант Петренков. Пройдите, пожалуйста, со мной в пикет, молодой человек.

Примерно с тем же уровнем вежливости, что и десять минут назад, я был препровождён за шиворот в милицейский пикет.

– Что в мешке? – начал допрос сержант Петренков.

– Книги.

– Кому принадлежит имущество?

– Они мои.

– Выкладывай на стол.

Я послушно начал вынимать из мешка Достоевского, Шолохова, Твардовского…

Смекалистый милиционер открывал каждую книгу, и везде красовалась одна и та же синяя печать «Библиотека Фрунзенского района. Лиговский проспект, дом 99».

– Значит, книжки любишь воровать, – заключил милиционер, – а шапку женскую где спёр?

Не дюжих трудов стоило уговорить милиционера сделать телефонный звонок заведующей библиотеки, номер которой я знал наизусть. Испуганная женщина подтвердила мои слова, но милиционер наотрез отказался меня отпускать, если заведующая не придёт за мной лично. Та, конечно же, согласилась. Тем более, что последняя электричка метро уже ушла, и добраться домой у меня уже не было шансов.

Когда мы с заведующей возвращались ночной Лиговкой, возле Кузнечного переулка какой-то пацан в темноте сдёрнул с меня женскую меховую шапку и исчез в переулке.

Мы дружно рассмеялись.

Не знаю, почему.

Наверное, заведующая была рада, что спасла меня.

А я был рад, что в моём мешке лежит Сервантес, которого я днём уже начал читать.

С тех пор Лиговка сильно изменилась, стала респектабельной. А я помню её и такой.

И всё равно люблю.