• 2023-1(39)

Розовую папку Тарас нарек «Свобода и независимость». Сравнил обложку с черными шеренгами рабочих файлов. Абсолютная несовместимость. Такой жидкий цвет для документов могла выбрать только жена. Возомнившая себя бывшей. Намечтала баба счастья и договоры подготовила — о разводе, разделе имущества, правах на детей. Целая пачка. Обмишурилась. Не будет ласточке ни прав, ни денег, ни свобод.

Тарас Чигирев пошевелил кочергой в камине. Бумаги в руке. Примерился к броску, сделав несколько кистевых замахов. Не ощутил полноты счастья. Вспомнил. Три дня назад, передавая Чигиреву эту несчастную папку, жена попросила об услуге. Чигирев ожидал от той беседы скандала, слез, уговоров. Готовился к разговору. Для подстраховки, сразу начал орать — но вышло плохо. Жена Тараса пожалела.

— Бедный, — сказала она, оглаживая внимательными пальцами сумочку, как раньше гладила волосы Тараса. — Ты же всех ненавидишь.

Заморгала часто и растерла мизинцами зажмуренные глаза.

— Давай без сцен! — прикрикнул Чигирев.

— Я тебя лишь об одном попрошу… — начала супруга.

Тарас сперва отказал, но быстро передумал, сообразив, как обернуть блажь жены против нее. Прямо при ней договорился о встрече. Подарил три дня надежды. Он терпеливый. Подождет. Потом — ж-жах! Наотмашь. Скажет свое решительное «нет». Такая вот месть с оттяжкой.

Ехать на консультацию, Тарас, конечно, не собирался. Смысла нет. В полночь третьего дня, то есть сегодня, запланировал выслать жене фотографию — розовая папка раскорячилась в огне. Доброй ночи, не бывшая. Сладких снов.

Чигирев снова махнул бумагами над огнем. Не отдало в ладонь злой радостью. Видимо, надо встретиться. Для полноты ощущений. Посмотрел на часы: успевает.

Выехал. Шоссе свободно. Полиция на каждом углу. Постовой замахал Тарасу издалека, но тот успел свернуть в нужный переулок.

В кафе нашел единственный свободный стол, да и тот с надписью «Забронировано». Переставил табличку соседям. Бородатые очкарики деликатно промолчали. Чигирев сел, бросил кепку на соседнее сиденье. Сделал заказ и спрятался за раскладушку меню.

— Разрешите? — раздался над ухом мужской голос.

— Нет, — отказал Тарас, не выглядывая из папки.

— Вы чем—то огорчены? — настаивал незнакомец.

— Теперь обрадован, — заявил Тарас. — Есть кому в репу сунуть. А то с утра все, знаете ли, любезный, через одно место.

Небольшая доза хамства в дополнение к пятьдесят шестому размеру обычно гарантировала Чигиреву уединение. Но незнакомец предупреждению не внял.

— Значит, вы мне и нужны, — заявил он, вытягивая свободный стул на себя.

— Отвали, — заявил Тарас. — Друга жду.

Носком ботинка затянул стул обратно.

— Никто не приедет, — уверенно заявил мужчина.

— Это еще почему? — удивился Чигирев.

— Город перекрыт, введен в действие план «Перехват», передвижение граждан заблокировано.

— Кого ищут? — лениво спросил Тарас.

— Меня, — заявил мужчина. — Позвольте сесть.

Он дернул стул на себя и плотно уселся, прижав к животу портфель.

— Можно кофе? — попросил незнакомец.

— По средам не подаю, — огрызнулся Тарас. — Платить кто будет?

— Я изобретатель, — заявил гость.

— Тогда понятно, — протянул Чигирев и поднял глаза на соседа.

Типичный псих. Лоб потный, глаза бегают, галстук завязан под щекой.

— Ладно, жди, — разрешил Тарас. — Сейчас как раз специалист по буйным придет. Звезда психологии.

— Все психологи шарлатаны, — уверенно заявил гость.

— С ним это и обсудишь, — кивнул Чигирев, вставая. — Пожалуй, пойду.

Тарас встал. Официантка принесла заказ.

— Значит, кофе мне? — спросил незнакомец.

— Тебе по губе, — грубо ответил Тарас и, не обнаружив в зале других мест, плюхнулся обратно.

Изобретатель надиктовал заказ.

— Счета раздельно, — сразу предупредил девушку Чигирев.

— Не волнуйтесь, — успокоил Тараса сосед. — До счета не дойдет. Я изобретатель.

— Изобрели неплатитель? — поинтересовался Чигирев. — Или обманатор?

— Резонатор, — поправил новый знакомый.

— Для гитары? — спросил Тарас.

В технике он разбирался.

— Для гравитационных волн, — уточнил сосед.

Чигирев промолчал. Гипотезу единого пространства—времени он считал областью чисто теоретической, но спорить с сумасшедшим не стал. Разломил ложкой ломоть торта. Быстрее доест, быстрее свалит.

Ободренный молчанием Тараса, сосед продолжал:

— Гравитационные волны распространяются через любую среду. Их предсказал Эйнштейн. Давно. Доказательства нашли недавно. Вы, наверное, читали про нобелевских лауреатов.

— Ну, читал, — буркнул Чигирев, который даже в глазах сумасшедшего невеждой выглядеть не хотел. — Еще лазер пытались гравитационный сделать.

— Вы в курсе, — обрадовался изобретатель. — Тогда успеваем. Слушайте. Через двадцать минут гравитационная волна накроет Землю. Очень мощная. Такие бывают раз в тысячу лет. Своего рода девятый вал.

— Пусть идет, куда шла, — пробурчал Тарас. — Меня не укачивает.

— Вы правы. Само по себе искажение пространства пройдет незамеченным, но если возмущение среды усилить с помощью резонанса, что мой прибор и делает, — здесь изобретатель похлопал по потрепанному портфелю, — то последствия будут катастрофическими. Конец света, как минимум.

— А как максимум? — поинтересовался Тарас.

— Зарождение новой Вселенной, — с готовностью ответил сосед. — Полагаю, что причиной Большого взрыва стал именно резонанс гравитационных волн.

— Слушай, мужик, — Чигирев собрал крошки с губ салфеткой. — Ты меня за идиота не держи. Если гравитационную волну раскачать резонансом, то, кроме приборов, никто изменений не заметит.

— Верно, мужик, — обрадовался изобретатель. — Сперва никто. А потом будет некому. При усилении волны искажения пространства-времени приведут к изменению фундаментальных констант. Инженерные расчеты поплывут. Учебники физики превратятся в макулатуру. Любая техногенная цивилизация осыплется как карточный домик. Рухнут самолеты, пойдут вразгон атомные станции, инициируется цепная реакция в ядерных боеприпасах. Такой засверкает фейерверк — любо-дорого посмотреть.

Изобретатель грохнул по столу портфелем. Столешница содрогнулась. Увесистый багаж. Сосед откинул крышку. Под ней оказался корпус из идеально отфрезерованного алюминия, гладкий, как череп Тараса. В центре — кнопка. Тоже лысая. Но кто знает, что внутри.

Чигирев с опаской покосился на портфель. От психов можно ожидать чего угодно. Землю такой игрушкой не взорвать, даже квартал, а вот выпотрошить из Тараса проглоченный торт — очень даже.

— Знаете, любезный, — Чигирев приподнялся, — вы если решили Вселенную взорвать, может, сделаете это в другом месте? На пустыре, например. Вселенной без разницы, а окружающим меньше беспокойства.

— Вы мне не верите, — огорчился изобретатель.

— Верю, — поспешил успокоить Чигирев.

Чего спорить с идиотами?

— Взгляните на телевизор, — попросил сосед.

Тарас поднял глаза. В экране глотательница новостей прилежно круглила рот, а за ее спиной суетились полицейские, перекрывали трассы, мрачнели лица генералов.

— Мало ли какой шухер случился? — возразил Тарас. — Время неспокойное.

— Слушайте. — Изобретатель протянул Чигиреву наушники.

Тот с недоверием натянул их. Оглянулся. Все такие. Кто смотрит в телевизор, кто в телефон.

«Разумно, — подумал Чигирев. — Звук по столам развели».

Дикторша попросила зрителей запомнить приметы преступника. Волосы, подбородок, галстук. Все совпало. Даже пятно от зубной пасты на сорочке.

Тарас уставился на соседа.

— Похоже, вам крышка! — прокричал он.

Изобретатель зашевелил губами.

— Валите отсюда, пока не поздно! — Чигирев махнул рукой в сторону выхода.

Собеседник беззвучно мотал головой.

Наконец Тарас догадался снять наушники и услышал окончание фразы:

— …время кончается.

Соседние столики опустели. «Очкарики психа опознали и свалили», — сообразил Чигирев. Официантка тоже смотрела на громкую парочку с опаской.

— Знаете что, — произнес Тарас, — мне беглый маньяк сейчас совсем некстати. И без вас полно неприятностей…

— Поэтому вас и выбрал, — кивнул изобретатель и потянул Тараса вниз за рукав. — Я кнопку нажать не могу.

— Найдите другого смертника, — Тарас вырвал руку.

— Не успею, — ответил изобретатель. — Гравитационная волна уходит.

И в подтверждение постучал по часам.

— Я, конечно, тоже право имею, — продолжил сумасшедший. — Настрадался. Бедствовал. Унижался. Ладно бы как раньше, когда всем плохо. А то ведь воры жируют и пишут свои законы. А нас, если что — с оттяжкой по сусалам. Думают, что безнаказанные.

— Сильный всегда свое берет, — возразил Тарас.

— А вот и нет. Силу разум одолеть может. Это мой ответ хамам, — изобретатель похлопал по портфелю. — Нам терять нечего. А они наплачутся, когда полетят в тартарары со своим дворцами и яхтами.

— Всегда будут бедные и богатые, — сказал Чигирев. — Что, теперь каждый раз планету взрывать?

— Общество, техногенное развитие которого опережает этическую компоненту, обречено, — изрек изобретатель. — Это ключ к тайне погибших цивилизаций. Согласны?

— На что? — переспросил Чигирев.

— Кнопку надавить, — пояснил собеседник. — Я не вправе принять ответственность за человечество. Поэтому и решил, что если из пяти несчастных найду хоть одного, готового отомстить миру, то, значит, Вселенная гибели достойна. А если нет, то буду дальше крест свой нести.

— Погоди-ка, — Чигирев присел. — Так ты говоришь, что этой кнопкой можно сразу со всем разделаться?

— Сразу со всеми, — кивнул изобретатель.

— Одним нажатием? — уточнил Тарас.

— Половиной, — подтвердил собеседник.

— Неужели желающих не нашлось? — удивился Чигирев.

— Нет, — покачал головой сосед. — Вы пятый.

— Странно, — протянул Чигирев. — Мне частенько хочется такую игрушку, чтобы бабах — и все.

— Сам удивляюсь, — поддакнул собеседник. — Утром с нищей разговаривал. Сыновьями со страной расплатилась. Мужем — с бандитами. Квартиру отобрал черный нотариус. Тут, казалось бы, сам бог ей в руки роковую кнопку вложил. Возьми и отомсти. Отойди спокойно в иные веси вместе со вселенской несправедливостью. Так она отказалась. Сказала, что миру не судья, а за свои муки с богом лично поговорит.

— Я бы жахнул на ее месте, — согласился Тарас.

— Второй — одиночка, — изобретатель спешил. — Потерял не только семью, но, считай, весь народ. Империи пожирают людей большими порциями. И тут я. Разве не повод вступиться за униженных и оскорбленных? Нажми кнопку и шествуй в рай победителем. Так пожалел. Всю эту сволочь простил. Разом. Он что, Господь Бог, что ли, прощение оптом раздавать? Остальные кандидаты не лучше. Девочка-подросток. Бед пережила — на сто сезонов страшного сериала. Слепой калека. У каждого счет к мирозданию длиннее, чем у Иова. Вот вы, например, не просто так злой. Наверняка вся жизнь — драма. Признайтесь, страдали от несправедливости?

— Да нет, — ответил Чигирев.

— Судьи, власти, бандиты? — допытывался изобретатель. — Они причиной?

— Нормуль с властями, — заверил Тарас.

— Голодаете? Негде жить?

— С чего вдруг? — обиделся Чигирев.

— Наверное в детстве претерпели? Били вас? Насиловали?

— Ты думай, что говоришь! — вспыхнул Тарас.

— Не хотите говорить — не надо, — согласился изобретатель. — Хотя догадываюсь. Жена стерва. Всю жизнь испортила. Гуляла направо и налево. Оклеветала в судах. Имущество отобрала.

— Да нет же! — выкрикнул Тарас, и продолжил тише: — Нормальная жена. Любовь кончилась, но денег и квартир не просит. Лишь быстрого развода. Бумаг понаписала.

Чигирев извлек из внутреннего кармана свернутые в трубку листы.

— Врете, — прищурился изобретатель. — Ну и ладно. Для мировой справедливости ненависть важнее правды. Для себя вы обвинение сформулировали. Мне причины на небесах поясните. Давите пальцем на детонатор. Встретимся на остановке святого Петра. Третье облако от входа.

Изобретатель подвинул чемодан к Тарасу, откинул предохранительный колпак.

 — Бред, — пробормотал Тарас и пощупал рукой воздух над кнопкой.

В ладонь отдало злой силой. Пробежал ток по запястью. Запульсировала кровь в висках. Как же легко отобрать чужую жизнь! Нажал кнопку — и все. Не грех во имя справедливости. Жаль, что правда у каждого своя. Противоположные правды склонны к взаимному уничтожению. Гравитационная кнопка — универсальный ответ на все этические дилеммы. Чем ближе подносил Чигирев руку к пускателю, тем плотнее становился воздух над ней.

— Давайте же! — торопил изобретатель. — Волна уходит.

Чигирев огляделся. Дикторша в экране. Прохладно-красивая. Люди в кафе. Разные. Те двое — явно счастливы. Тарас с женой так же сидел раньше, срастив ладони. Если только он это был — влюбленный, щедрый и деликатный. Не может человек за двадцать лет так измениться. Или может?

Тарас задумался. Изобретатель нервно постукивал по часам.

— Знаешь что, мужик, — Чигирев отер ладонь о брюки. — Я твои проблемы со Вселенной решать не впрягался.

— Ушла волна, — грустно сообщил собеседник и захлопнул портфель.

Тарас встал не прощаясь. Бросил на кассу купюру, проговорил: «За двоих без сдачи». Толкнул дверь. Завел автомобиль. Трасса оживала. Снимали оцепление, и полицейские машины переползали ближе к хлебным местам. Чигирев скосил глаза на вспыхнувший экран. Консультант приехать не смог. Верно сказал изобретатель, что все психологи шарлатаны.

На парковке у нотариальной конторы Тарас застрял из-за маневров дамы, которая никак не могла решить, приехала она или уже уезжает. Наконец припарковался.

— Подпись на документах заверяю, — провозгласил стряпчий.

— А почему сегодня город перекрывали? — спросил Чигирев небрежно. — Ловили кого?

— Зачем ловили? — удивился юрист. — Встречали.

Удар штампа.

— Делегацию, — добавил клерк.

Еще удар.

Стряпчий вернул бумаги в розовую папку.

— Врут новости, — заметил Тарас.

Из пачки вывалился забытый лист. Нотариус вчитался в документ и тепло оскалился.

— Здесь написано, что супруга готова оплатить гербовый сбор, — пояснил он. — Отправить счет?

— Не надо, — отмахнулся Чигирев. — Я угощаю.

Человек, спасший цивилизацию, может позволить себе великодушие.