• 2021-4 (34)

Мажореро Канарио

 

За пятьдесят лет бурной личной жизни Несси Благоверная пережила три брачных союза, два развода, одни похороны и четыре с половиной любовные драмы. Это была немалая нагрузка на нежный женский организм.

— В конце концов, Инесса, смысл бытия — в другом! — сказала себе Несси… и перестала ходить на свидания. — В моем арсенале нет запасной нервной системы. Я не стану тратить ее на всякую ерунду. Пошлю всех мужиков подальше, надену платье из розовой зари, закутаюсь в облака, налью в бокал хрустальной росы и буду смотреть кино про любовь.

Виртуальные страсти — прекрасны. Даже прекраснее сезонных распродаж. Сидишь дома. Все деньги целы. Сердце — тоже. Тебя не волнует несовершенство плоской равнины твоей задней части. Не смущает холмистая поверхность передней. Тебе фиолетово, кто и как на это посмотрит, кто и что на это скажет… В рекламных паузах ты мажешь лицо кремом «Идеальное омоложение за пять минут». Догадываешься, кто убийца и кто с кем останется, но все равно смотришь мыльную хрень с однотипными названиями: «Крылья любви», «Грезы любви», «Моя любовь», «Ради твоей любви», «Во имя моей любви», «Тайны ее любви», «Ради его любви», «От любви до любви», «Исцеление любовью» — и еще миллион им подобных любовей…

— Инесса, имей совесть. Не витай в мыльных облаках! — сказала золотая рыбка с глазами акулы. Сериалы, они же по восемьсот серий бывают, их охватить надо, а жить когда? От сериала до сериала и между ними? Хрустальная роса — невкусная и ужасно дерет горло. Лучше попей яблочного сока и сходи в зоомагазин за живыми дафниями. Мне надоело питаться всухомятку!

Вместо того, чтобы мирно плавать в аквариуме и осуществлять заветные желания, эта говорящая паршивка вставляла палки в колеса любой мечте.

— Если пропустить одну серию, там, конечно, все понятно, но частичка души уходит. А если поставить на запись, мало ли, какая накладка произойдет… Вдруг электричество отключится или декодер сгорит? — дабы не снижать рейтинг просмотров, главный герой сериала вцепился в Несси мертвой хваткой, но дафнии…

Рискуя выпасть из сюжета, Несси выключила главного героя и ушла в реал.

 

 ***

— У вас ничего не изменилось? Вы не передумали? — у входа в зоомагазин стоял субъект мужского пола с татуированным торсом, бритым черепом и интимным голосом. — Наш мальчик в отличной сексуальной форме. Хотите на него взглянуть или сразу приступим к делу?

Ослышалась? Привиделось? Почудилось? Разве можно порядочным женщинам… Неужели… прямо сейчас… изнасилуют? Несси готова была хлопнуться в обморок.

— Вы в чем-то сомневаетесь? — учтивость бритого черепа впечатляла. — У нас все по-честному, без обмана. Полезное мероприятие. Постоянным клиентам — скидки. Вы же наша постоянная клиентка?

— Конечно, постоянная! — подтвердила Несси. — Я здесь живой корм покупаю. Раз в три месяца. Для Акулины — золотой рыбки с глазами акулы.

— Шутить изволите? — учтивость бритого черепа дала небольшую утечку. — Вы представляете, о какой потрясающей возможности идет речь? Это же Мажореро Канарио! И он ваш. На время. Хватайте, пока не остыл!

— Ах, вот оно что! — догадалась Несси. — Продажная любовь. Но до чего же звучное имя… Интересно, каков он из себя? Красавец-брюнет с голубыми глазами или красавец-блондин с карими?

— У него умные глаза кобеля, каких мало! — подмигнул бритый череп. — Умнее, чем у вашей акулы с повадками золотой рыбки! Мажореро Канарио — истинный представитель породы, связанной с испанскими конквистадорами. Широкая грудь. Шея средней длины… Мощные лапы… Морда вытянутая, к носу зауженная, уши небольшие, треугольные…

— Бог с ними, с ушами, — потупилась Несси. — Но почему лапы, а не руки? Почему не лицо, а морда? Разве можно так о мужчинах… при женщинах?

— А чего стесняться? — дважды подмигнул бритый череп. — Спаривание — процесс природный… Что естественно, то не безобразно. Вы у ветеринара были? Справку о состоянии здоровья получили? Не получили? Почему не получили? Интересно, каким местом вы думали, когда звонили? Поморочили голову — и в кусты?

— Я не посещаю ветеринара… Не морочу вам голову… И я никуда никому не звонила!

— Но вы же сюда пришли? — трижды подмигнул бритый череп. — Зачем?

— Я пришла за дафниями, но почему-то стою с вами перед входом и отвечаю на ваши странные вопросы! Не понимаю, что вам от меня нужно — и почему вы мне постоянно подмигиваете? Я пережила три брака, два развода, одни похороны и четыре с половиной любовные драмы, но я не выгляжу падшей женщиной!!!

 — Вы не выглядите падшей женщиной! Вы выглядите круглой идиоткой! — бритый череп мигал, как заведенный. — У меня нервный тик! Мажореро Канарио — моя собственность! Я его хозяин, этим все сказано. Я специалист, контролирующий процесс акта любви!

— Вы маньяк! Сутенер! Извращенец, каких мало! Мажореро… или как там его зовут… Небось, не от хорошей жизни на панель пошел! Его срочно спасать надо! Он нелегал? Вы держите его в рабстве? На цепи? Без документов?

— Документы в порядке! У него идеальная родословная и нормальные условия проживания! Не чета вашей акульей золотой рыбке, которой вы воду менять забываете!

— Менять воду в аквариуме — одно, спасать потомка испанских конквистадоров — другое! Я вызволю Мажореро Канарио из ваших застенков — и плевать, что скажет на это главный герой сериала «Любовь до гроба»!

И вдруг появилась… По идее, это должна быть соперница. Дама устрашающего вида с такой же страшной собакой — под стать хозяйке — выскочила из машины…

— Простите за опоздание! Где наш красавец? Мы готовы к акту любви! Ведите нас в комнату свиданий! — пролаяла дама с собакой и предъявила справку от ветеринара.

Тут просто обязана последовать сцена ревности с выдиранием волос, метанием предметов интерьера и воплями «Он мой!»

— Ну-ка, ну-ка, с этого места поподробнее! Не тяни мои нервы за жабры! — встрепенулась золотая рыбка с глазами акулы. — Что там у тебя, Инесса, стряслось… в конце концов?

— Что у меня могло стрястись? В моей жизни частенько случались катастрофы. Из всех случившихся эта была самой пустяковой! Если бы тебе не захотелось дафний, я бы не влипла в эту дурацкую историю. Вот сериалы — таки вещь. «Дыхание любви», «Голос любви», «Пожар любви», «Искры любви», «Муки любви», «Запах любви», «Любовь везде», «Любовь в узде», «Любовь в поезде», «На пороге любви», «Довольно любви»… Стоит послать всех мужиков подальше, налить в бокал хрустальной росы и…

— Все мужики — сволочи, но если бы ты думала о дафниях, а не о бритых черепах, татуированных торсах и интимных голосах…

— Акулина, я тебя очень уважаю и даже люблю, но не будь эгоисткой. Тебе полезна диета! Я забыла про дафний, потому что Мажореро Канарио оказался кобелем, каких мало. Он не человек. Он кобель в самом буквальном смысле: четыре лапы, хвост, шерсть, лай и все такое. Породистый самец. Пёс. Представитель редкой породы собак мажореро канарио. Просто я никогда не была собачницей и не в курсе! — Несси включила главного героя и с головой нырнула в очередной сезон очередной мыльной хрени «Все еще о любви».

Вы думаете, Несси Благоверной удалось выпить бокал хрустальной росы? Как бы не так. Когда заканчивается одно приключение, на пороге — следующее. И если это приключение звонит в твою дверь, стоит хотя бы взглянуть.

— Инесса, кого к нам принесло? — говорящая плутовка сгорала от любопытства. Она не умела молчать, как рыба, и вечно встревала не в свои дела. — Кто там, Инесса? Если не скажешь, кто там, я объявлю голодовку!

Несси заглянула в глазок и потеряла дар речи.

— Инесса, твоя челюсть неудержимо падает вниз. Там трехглавый дракон?

— О, там идиллия, близкая к совершенству: бритый череп, татуированный торс, а у огромной собачьей морды страхолюдного вида — шикарный букет в зубах с надписью «Help».

— Немедленно открой им дверь, Инесса! Иначе я выпрыгну из воды!

— Ты всегда была шантажисткой и интриганкой, Акулина. Твои подружки-русалки поперхнутся морской пеной и помрут от зависти: передо мной маячит то ли пятая драма, то ли четвертое замужество… С возможным разводом в придачу.

— Вы хотели меня спасти? — вручив букет, пролаял представитель испанских конквистадоров. — Спасите лучше его! Вы даже не представляете, как он нуждается в спасении!

— У нас новый вид обслуживания: живые дафнии — на дом! — премило улыбнулся бритый череп… и мигнул целых пять раз.

 

 

 

Сюрпризы «мильной» оперы

 

Не ковыряй в ухе! Не ковыряй в ухе, я сказала! От этого ковыряния все беды человечества: эпидемии, войны, магнитные бури, экономические кризисы, ураганы, свадьбы, разводы… И «мильные» оперы. От слова Мила.

Не ковыряй в ухе! По телефону вижу — ковыряешь! Ты сыт? Когда тебя последний раз кормили? У меня перепады давления. Оно скачет, как заяц по капустным грядкам. Я не доживу до твоего развода. Возьму — и умру. Сюрпризом. Но не волнуйся: покуда вас не разведу, я не умру!

Что ты сказал? У тебя от меня звенит в ушах? Я кричу?! Я не кричу. Это кричит моя душа. У моей искромсанной души — нормальный темперамент и правильная дикция. Не ковыряй в ухе и не перебивай, когда мама говорит.

У тебя было пять Ларис, четыре Тани, три Марины… И вдруг: «Мама, это Мила!» Тебе было так плохо с родной мамой, что ты завел себе жену? Твоя мама — слова не проронила. У твоей мамы сердце застыло. У мамы пульс — восемьдесят пять, а эта Мила-а-а-а… рожу скривила-а-а… Почему? За что? Ради чего меня лишили смысла и радости моей жизни?

Здоровье? Ты спрашиваешь о здоровье? Мое здоровье — тема, которой лучше не касаться! Твоя «мильная» опера угробила мое здоровье одним своим существованием. Как-то живу. Днем — не особо, ночью — вообще плохо. Но живу. Тут помню, там не помню, вся насквозь больная, но живу. Если бы разрушительному потенциалу моих болезней дать волю, он бы меня разорвал. На части. Но кто сказал, что я собираюсь жить долго? Пока живу. Спину заклинило, шею перекосило, ногу потянуло, коленную чашечку вспучило, давление передавило… В печенках — «мильная» опера, под ребрами — сумасшедший дом из панкреатита с холециститом, но чем хуже я себя чувствую, тем лучше выгляжу. Болезни мне к лицу. Совсем упаду — буду просто супер.

Не ковыряй в ухе и не перебивай, когда мама говорит. Почему ты все время перебиваешь? Ты что-то хочешь сказать? И что ты можешь сказать? Ах, это она хочет? С твоей «мильной» оперой, как и с моей мерцательной аритмией, я не разговариваю со времен вашей свадьбы. Чем дальше, тем милее!

Ладно. Уговорил. Так и быть, передай ей трубку. Послушаю, что споет. Уже слушаю… Что? Бабушка? Па-апрашу без намеков на возраст. Свою маму бабушкой называй, а я тебе не бабушка и никогда ею не была!

Внук? Какой внук?! Мой внук?!

Милочка… Милочка-моя-ж-ты-девочка! Моя-ж-ты-рыбка! Моя-ж-ты-птичка! Моя-ж-ты-умничка! Ты сыта? Когда тебя последний раз кормили? Вам хорошо вместе, ну и дай Бог. Сколько той жизни? Не так много, чтобы портить ее дымом сражений и горечью обид. Я не из тех, кто всех под себя подстраивает. Я свою миссию выполнила, родила-воспитала… Теперь внуку порадуюсь. За мной — как за каменной стеной: мудрая тактичная свекровь любит мать своих внуков, а милая добрая бабушка напечет пирожков, налепит вареников — и будет баловать, баловать, баловать!

А пульс… Подумаешь, восемьдесят пять. Если пульс учащается, значит, жизнь продолжается! Мерцательная аритмия? Пускай себе мерцает. Мы из нее фейерверк сделаем и шампанским запьем. Давление? Хорошим настроением задавим! Я так люблю сюрпризы… Вот думаю, какой сюрприз сделать! Возьму — да не умру!

Милочка, доченька… Знаешь, что ты натворила? Ты возвратила мне самое главное — смысл и радость моей жизни. Внуки — наилучшее лекарство!

Ну-ка, сынок, за дело! Покопайся как следует в ухе. Еще пару-тройку внуков хочу!

 

 

 

Корвалольная история

 

Все куда-то ездят. За границу, в гости, на рыбалку…

Все куда-то ходят. Налево, направо, в оперу, на выставку собак…

Все чего-то покупают. Яхты, автомобили, футбольные команды…

Антон Шапиро-Волкотрубный из Кирьят Моцкина супруге своей, Светке, помаду купил. Красивуюююю… Блескучую… Цвета «красный кадиллак».

Светка — рада-радешенька. Губы навела, брови пригладила, волосы распушила — и на шопинг. В маафию, то бишь, в булочную. На велосипеде. А что, в маафию-булочную на лимузине надо? На велосипеде — в самый раз. Дешево и сердито. Велосипед, он же с романтичной корзинкой и под цвет помады — красный, как любовь.

Главный праздник в жизни человечества — любовь, но ежели у человечества в кастрюлях пусто, ему не до праздника любви. Короче, припарковалась Светка в булочной. Вся из себя хозяйственная, взяла ржаного, белого и всякой там мелочевки вроде сушек ванильных. Перед телевизором погрызть.

— Курвалол нужен? — спрашивает кассирша Бася.

— Нет. Не нужен. У меня и без него всё хорошо! — блистает новой помадой Светка. — Я сроду сердцем не страдала и страдать не собираюсь.

— Ну, как угодно. Мое дело — предложить! — отвечает Бася и глазами так загадочно-презагадочно зыркает, будто знает чего-то, чего и сама Светка-то не ведает.

— Сдался мне ваш корвалол. Я борщ варить буду. Для Антошеньки! Которого ваша дочка Наташа борщами не кормила. Одними макаронами просроченными питала, пока навеки не потеряла! — сказала Светка и вся-из-себя-типа-счастливая — пошла в овощной.

Пошла она, значит, в овощной. Взяла капусту, морковку… Картошка дома была… А в овощном еще и ананасы были. Но у Светки от ананасов — изжога. От кокосов — тоже.

— Кирвалол будешь? — спрашивает главный грузчик Юлик Гальперин, он же главный кассир, он же главный менеджер по связям с общественностью, он же — хозяин-балабайт. Спрашивает и (сочувственно так!) на Светку поглядывает.

— Нет. Не буду! Не дождетесь! — испытывая жгучее желание врезать по рыхлой усатой морде, вежливо отвечает Светка и думает: «Неужели Антон по макаронам Наташкиным соскучился, модным словом «паста» величаемым?»

Когда сомненье западает в душу, тут не до праздника любви, но надо ж зайти в молочный. Борщ, он сметану любит. Без сметаны борщ — не борщ.

— Кхе… — выразительно подкашливает молочница Мадлен (сокращенно — Лена). — К… хе… кер-ва-лол давать?

— Нет. Не давать! — Светка делает безразличное лицо и думает: «Что же такое могло приключиться?! Почему, куда я ни шагну — мне все корвалол предлагают?!»

— Я бы брал и не раздумывал! Хороший кервалол! Качественный! — на правах рекламы встревает колбасник Гоша. — Надо брать. Надо. Не менее десяти в одни руки!

— Кому надо, тот пусть и берет! А я не возьму. Из принципа! — хорохорится Светка и, типа вся-из-себя-такая-счастливая, шествует мимо колбасного отдела. Назло Антошке, не купив ни единой палки его любимой «кряковской» колбасы!

— Ну, вампирюги липучие! Ну, змеюки ползучие! Достали с этим корвалолом! — Светке хочется быть выдержанной и загадочной, как Джоконда, но сомнение-то закралось-угнездилось, нагло ножки свесило и уже трясет-колбасит Светку отдельно и по частям.

— Вот тебе и праздник любви! — бормочет велосипеду Светка, про борщ начисто позабывши. — Все кого-то любят. Бредят друг другом, как умалишенные. Потом — бац: «А кто не хочет корвалолу?»

Грустна-грустнешенька, в нервном стрессе по самую макушку идет Светка домой. Рукавом «красный кадиллак» стерла, брови насупила, волосы разлохматила… Бредет вся-из-себя-такая-типа-несчастная в обнимку с велосипедом, слезы глотает, сушками ванильными загрызает — и думку гадает: оставить Антошке шансы на выживание или сразу на развод подавать?

— Я-то что… — всхлипывает Светка, сгибаясь от непосильного груза. — За мной сразу очередь станет! Из самых видных кирьят-моцкинских кавалеров! Но ежели среди них попадется крутой с потрясным лимузином, как же я тогда в маафию (то бишь, булочную) ездить буду? И Антошку жалко: ему Наташка пастой-то своей макаронной живо желудок угробит…

 

 ***

— И куда этого автора несет? — скажет разочарованный читатель. — «Про простое» — тема не очень. «Про простое» — как-то не так. Не шикарно. Слишком по-мещански. Забавно, но не всем понятно. Про лимузины — шикарнее, чем про велосипеды, про подиумы — шикарнее, чем про помаду — пусть даже цвета «красный кадиллак».

Писать надо задушевное. Чтобы вдохнуть — и не выдохнуть. Хотя бы так: «И вдруг в булочную пришла бедная старушка. То есть, на самом деле она не пришла, но как бы пришла. Мифически. И была у той мифической старушки мифическая горсточка копеечек на одну-единственную булочку, но мифический ворюга-нахалюга эти денежки себе в карман стибрил. Стоит эта мифическая старушка у кассы, платить-то нечем, а жестокосердная кассирша даром давать не желает и булочку у старушки отбирает! Вот тут бы и Светке дело нашлось — не нос от корвалола воротить, а тимуровскую хватку проявить!»

Но разве ж автор позволит Светке купить для мифической старушки эту булочку? Автор поведет Светку другим путем. А зря. Такие рассказы всегда собирают море соплей и слез, невзирая на то, что все и так каждый день со слезами да соплями — и без булочек со старушками. Есть люди, которым такое необходимо, и это нормально. Но в угоду кому-то «нормальному» несговорчивый автор не могёт себя принуждать и пишет, что подсказывает душа.

«Не задуши задушевностью! — говорит душа. — У каждого своя степень душевного восприятия. Кому и звезда — пыль, кому и пыль — звезда. И если кому-то корвалольная история покажется слишком простой и вовсе не задушевной, то в Светкиной простой жизни своя простая прелесть. Мало ли всяких-разных историй на свете?»

 

И то правда. Пускай автора несет, куда несется: историй на свете — пруд пруди. И корвалольная пусть будет.

 

***

…Приходит Светка домой, а там… Весь обеденный стол корвалолом заставлен. За столом Антон сидит. «Где сметана?» — спрашивает.

— Какая к черту сметана?! — криком кричит Светка, жонглируя нервными клетками направо и налево. — Какая к черту сметана?! Я же борщ еще не варила! И не сварю! Потому что…

Вот тут самое время автору за ум взяться! И написать задушевное, чтобы вдохнуть — и не выдохнуть. Про измену хотя бы. Шикарная тема: нервы в клочья, счастье вдребезги… Все, кому не лень, изменяют! Вешаются, топятся, разводятся… Под поезда бросаются… Чем Светка хуже? Пускай на рельсы ложится! Ах, она не хочет на рельсы?! Тогда пускай хотя бы Светкин муж в измене сознается! Мол, прошелся-таки по местам боевой славы и с Наташкой-простоквашкой захороводился!

— Антонище Шапиро-Волкотрубный, что ты наделал?! — сообразно с темой про измену трагически вопрошает Светка, готовая к разоблачению.

— А чё? Я ничё! — на ясном глазу не врубается Антошка, не тяготеющий к сложным психологическим драмам Кирьят-Моцкина. — Ничё такого не наделал.

— Ан-н… тон-н! — Светка (вся-такая-из-себя-жертва-изменщика) правой рукой хватается за сердце, левой за корвалол. — Посмотри мне в глаза и скажи, что ты такого сотворил, что я должна корвалол пить? К чему ты меня готовишь? Ты к Наташке уходишь?

— Наташка у меня во где сидит! — не вписываясь в тему измены, недопонимает Антон. — У меня на Наташку рвотный рефлекс. Я ж навеки твой, и даже по местам боевой славы ни разу не прошелся.

— Ан-н… тон-н! Я уже не знаю, как с ума сходить! — тоже не вписываясь в тему измены, недопонимает Светка.

— Ты мне дашь слово вставить? — говорит Антошка, весь-из-себя-такой-ангельски-непорочный. — Пока ты там помаду новую выгуливала и борщ варить собиралась, я тут картошки нажарил, редьки натер… А редька, она сметану любит…

— А корвалол?! — избавляясь от непосильного груза, хлюпает носом Светка.

— Дык… Его много завезли, корвалола-то… Его всем предлагали. Во всех торговых точках. Меньше десяти брать не разрешали. Все брали по десять. Я и взял… три раза по десять! — говорит Антон, весь-из-себя-хозяйственный. — Его столько завезли, что пить — не перепить, а раскупить надо было срочно: у него срок хранения истекал. Им его продать надо было.

— Я сейчас помру! От счастья! — Светка «красный кадиллак» достала, губы навела, до неба подпрыгнула… — Давай сюда свой корвалол, Антошка, и капай мне двадцать капель!

— Почему только двадцать? — недоумевает весь-из-себя-верный-супруг. — Из экономии?

— Гулять — так гулять! — хохочет Светка, вся-из-себя-простая и счастливая без выпендрежа. — Капай двадцать пять!