• 2020-3 (29)

Я купила квартиру. Это была моя вторая большая покупка; первой стала огромная кровать. Не самое обдуманное решение. Именно кровать пошатнула мировой баланс, сделав необдуманные покупки моим фирменным стилем. Потому я и купила квартиру в строящемся доме — нужно же где-то было поставить огромную кровать.

Мы с кроватью приехали по адресу.

— Это ничего, что дом строится, — щебетал агент. — В нем уже можно жить. Место хорошее, боги к нему благосклонны и почти вся вода из крана не токсична, а порой даже электричество бывает. Достроится дом — конфетка будет, еще порадуетесь, что так дешево квартиру взяли!

 Я вступила на порог квартиры. Она была совсем небольшой, комната да кухня; да и нужно ли просторное жилье человеку, который приходит домой только переночевать? На порог с опаской вступила кровать — она все еще была огорчена тем, что я попробовала втиснуть ее в лифт.

— Там становись, — указала я ей на помещение побольше, судя по всему, комнату, и кровать отправилась искать уютное место. Говорят, есть примета: чтобы в доме хорошо жилось, надо в новое жилье пустить кровать. Где она станет, там и будешь спать.

Но и я, и кровать были удивлены. Проворный продавец рассказал, что квартира находится в строящемся доме, но что сама квартира строится, он не упомянул. В комнате были голые стены и неровный пол из плит. Кровать брезгливо отряхнула ножки и замерла в углу. Я заглянула в меньшее помещение и застала рабочих, которые, сидя на корточках, азартно играли в «бутылочку».

— Ну кто так крутит, шляпа! — кричал один из них, когда я зашла.

— Здравствуйте, — поприветствовала я рабочих. — Скажите, а квартира еще долго будет строится?

— Девушка, дом строящийся. Как дом достроится, так и квартира готова будет, — кинул один из них через плечо и поцеловал другого рабочего. Так ему в игре выпало.

— Вы не поняли, — перешла я в наступление. — Я хозяйка квартиры. И мы с кроватью приехали сюда жить, а тут стены и бетон.

Рабочие обернулись на меня, и на потных лицах отразилось отчаяние мысли. Одной на всех.

— Ааааа, — протянул один из них. — Так вы б сразу сказали, что вы хозяйка! Мы ж квартиру вашу строим, видели? Вот, трубы принесли, строить будем, — ткнул он пальцем куда-то в сторону, но там стояла такая пылища, что за ней ничего нельзя было разглядеть.

— Вы мне сперва комнату достройте, — говорю. — Только кровать мою не обижайте, она все еще из-за лифта переживает.

— Леди, мы профессионалы своего дела, — важно заметил целовавшийся рабочий. Похоже, он был прорабом. — Достроим в лучшем виде. Но вопрос в сроках. Мы же не можем достроить одну квартиру быстрее, чем весь дом, правда?

Это казалось вполне логичным.

— Но вы же сможете привести комнату в жилой вид? — умоляюще поинтересовалась я.

— Мы не можем нарушать закон линейности времени, а также строительные нормы, — пожал плечами прораб. — Сделаем, что в наших силах, конечно. Но имейте ввиду: вы купили квартиру в строящемся доме, и пока дом строится, квартира тоже строится.

Я ушла на работу в растрепанных чувствах, переживая о том, что мне предстоит увидеть вечером. Квартира встретила меня тишиной. Кровать молчала, на одной стене появились обои с забавными висельниками, а у кровати — поношенный коврик.

— Это техническое решение, так сказать, прототип ремонта, — из кухни вынырнул прораб. Я от неожиданности вздрогнула. В проеме появилась голова еще одного рабочего.

— Спасибо за объяснение, — кивнула. — А вам случайно не пора домой?

Голова рабочего хмыкнула и скрылась обратно в кухне.

— Девушка, — с видом уставшего от глупых вопросов человека вздохнул прораб, — мы и так в доме. Дом, конечно, строящийся, но он же дом. Значит, мы уже дома, верно?

Я никогда не была сильна в формальной логике, да и вообще в логике, поэтому не нашла, что ответить. Ночь прошла беспокойно: я попробовала было лечь спать на кровать, но она покашливала из-за строительной пыли, не давая возможности уснуть. Пришлось перелечь на коврик на бетонном полу и завернуться в него. Наутро, выдав кровати таблетку от аллергии, я поспешила на работу, всецело сожалея о сразу двух крупных необдуманных покупках.

Но и следующая ночь не принесла облегчения. Кровать уже почти не кашляла, однако едва я уснула, как с кухни раздался жуткий грохот.

— Что тут происходит? — вооружившись праведным гневом, прибежала я. Если вы не знали, праведный гнев — самое тяжелое из подручных орудий. Его боится любой вор-карманник или школьник, пойманный за гаражами с сигаретой в зубах.

На меня оглянулись рабочие. Они пытались приладить к стене золотой умывальник.

— Вы что, и ночью тут работаете? — удивилась я.

— Девушка, а как вы думали? — в голосе прораба было нескрываемое раздражение. — Квартира строящаяся, дом строящийся. Пока работы по дому не завершены, бригада трудится.

— А скоро уже дом закончат? — с надеждой спросила я.

— На следующей неделе обещали крышу дать, — кивнул один из работяг. Я чуть не взвыла, но, пересилив себя, поинтересовалась:

— А можете ночью работать немножко тише? Мне спать надо!

— Спать ей надо, ишь, — фыркнул один из рабочих, но прораб злобно зыркнул на него. Рабочий осекся и, взяв дрель, стал без особого смысла дырявить стену, делая отверстия на расстоянии 5 сантиметров друг от друга. Я поплелась в комнату.

Скоро мне пришлось восстановить навык спать стоя, приобретенный еще в младшей школе. Я спала в транспорте, на улице, в очереди в магазине и один раз крепко уснула, сдавая годовой отчет.

За пару дней жизни в строящемся доме я узнала, что здесь живут и другие люди. Двумя этажами ниже жила семья индийского раджи; у него была куча детишек, штук двести, что ли, но все они были такого крошечного размера, что жена индийского раджи купала их всех вместе в одном тазике, параллельно в нем же и стирая. Были здесь и другие жильцы; моим соседом по этажу оказался импозантный Васечка. Он был юристом и от него вкусно пахло свежими силами. Васечка сиял, как начищенный пятак и носил выглаженные рубашки. Бардак, происходящий в доме, он почему-то называл изящным французским словом «ремонт», но даже происходящее вокруг не могло заставить его убрать улыбку с лица — она была надежно зафиксирована с помощью степлера.

Однажды вечером я зашла к Васечке в гости и была поражена. Его однушка, похожая на мою, на вид была полностью готовой к жизни. В комнате был сделан отличный ремонт, вместо ковра на полу росла настоящая мягкая сочная травка. Ванная ослепляла белизной сантехники, а в кухне стоял дубовый гарнитур из натурального дерева. Правда, в углу трое рабочих пытались приладить к стене еще одну мойку.

— Васечка, как тебе удалось так быстро привести квартиру в порядок? — я была поражена.

— Все дело в договоре, — Васечка любовно погладил траву и, сняв с подоконника пульверизатор, стал ее обрызгивать. — Мы живем в линейном времени, нельзя закончить достраивать квартиру прежде, чем дом, в котором она находится. Но ты можешь сама решать, насколько недостроенной будет твоя квартира. У меня не готова вторая мойка. Как только у дома появится крыша, я расторгну договор, по которому оговорена установка второй мойки, и строительство моей квартиры автоматически завершится.

Васечка мило улыбнулся и стал стягивать с себя рубашку. Он гладил ее каждый день, а раз в три дня стирал в воде приятной комнатной температуры. Рубашке нравились его ухаживания, и она всякий раз блестяще сидела на Васечке.

— Вася, — не удержалась я. — А зачем тебе трава на полу?

— Понимаешь, — Васечка включил утюг, — юриспруденция — страшно выматывающее занятие. Я забочусь о своей психике и делаю разгрузочные дни, чтобы не выгореть из-за излишней порядочности. Поэтому по выходным я становлюсь редким козлом.

— В смысле? — удивилась я. — Выпиваешь и дерешься?

— Да нет, — Васечка поправил воротничок рубашки и прогладил его утюгом. Рубашка застонала от удовольствия. — В буквальном смысле.

Я стала думать над Васечкиными словами о договоренности. Бывают люди, которые могут договориться с кем угодно и о чем угодно. Но бывают люди — я, например, — которые умудряются даже договоренности с самим собой нарушать. Тем не менее, я решила поговорить с рабочими. Они как раз делали перепланировку кухни под автобан.

— Послушайте, — завела я. — Давайте заключим договор. Вам нужно закончить строительство этой квартиры, но не раньше, чем закончится строительство дома, так?

Рабочие кивнули, прораб сдвинул мотоциклетный шлем на лоб.

— Давайте вы сейчас быстро сделаете мне самый простенький ремонт, и оставите что-то недоделанным, — быстро выпалила я.

Рабочие разом загалдели и замахали на меня руками, мне в голову полетел рельс, оставшийся со вчерашнего проекта железной дороги. Прораб, обняв меня за плечи, быстро вывел из кухни.

— Не надо так с ними, — попросил он мягко. — Они же люди верующие.

— В смысле? — не поняла я.

— К чему было поминать святого Ремонтяя? — покачал головой прораб, придерживая мотоциклетный шлем.

— Святого кого? — переспросила я. Прораб вздохнул, и, достав планшет с бумагой, стал быстро рисовать схему с замерами.

— Святой Ремонтяй, — попутно объяснял он, — сходит на жилище. И если он это сделал, то больше не оставит этих мест и его обитателей. Это как герпес, — мечтательно добавил прораб. — А вы говорите — нарочно что-то не доделать. Вы что, не верите в промысел святого Ремонтяя?

— Скажите, раз уж религия вам запрещает сделать ремонт не полностью, может, вы можете как-то его ускорить? — поинтересовалась я.

— Ну знаете, — возмутился прораб, — всему есть свой предел! Парней моих обидели, а теперь подло говорите о сроках!

Клацнув зубами, прораб скрылся в кухне. Оттуда раздавался шум автострады.

Рабочие всерьез обиделись на меня. Пока я дремала, они сделали перепланировку комнаты. Поэтому первое, что я увидела, открыв глаза — роскошный лимузин. Его дверь порывисто открылась, и седоволосая леди-кокаинщица с короткой стрижкой в лиловом вечернем платье с тревогой посмотрела на меня.

— Подойди, дитя, — произнесла она тоном, который не терпит отказов, и я, как зачарованная повиновалась.

— Наклонись, — велела леди и доверительным шепотом сообщила мне на ухо. — Милочка, меня ужасно мутит!

Я не успела отскочить, и старая кокаинщица мило улыбнулась и вывернула содержимое собственного желудка мне на ноги.

— О Боже! — завизжала я.

— Спасибо, милая, я не подаю филологам, — с достоинством сообщила леди, захлопнула дверь, и машина на огромной скорости умчалась прочь.

Жить в одной комнате со скоростной трассой — это серьезное испытание для нервов. К нам с кроватью постоянно выбегали случайные проезжие в поисках кустиков, поэтому уже через пару часов комната выглядела хуже, чем можно себе представить.

Из одного экскурсионного автобуса вывалилась толпа нетрезвых немцев.

— Нихт писять! — завопила я на всех языках мира.

Приезжие очень умилялись моим лингвистическим способностям, а одна немка в меня натурально влюбилась. На ней были красные кроссовки и синий пояс.

— Женись на мне! — требовала немка, хватая меня за лицо и вымогая поцелуй. — Женись, и я нарожаю тебе много киндер!

— Я не хочу киндер, — плакала я. — Я хочу спать! И не надо гадить в моей комнате, битте!

 — Грета, уезжаем, — бросил немке какой-то мужчина, двигаясь к автобусу. — Тут свинарник, а не туалет.

Грета, смешно виляя попой, засеменила за мужчиной.

— Это не туалет, а моя комната! — крикнула я вдогонку, и Грета, обернувшись, послала мне воздушный поцелуй.

— Я пришлю тебе открытку, майне либе! — крикнула она из окна автобуса.

К утру мы с кроватью окосели от запахов и шума. На кровати даже лопнула обивка.

— Я так больше не могу, — пробасила она.

Кровать потопталась на месте, разминая ножки, и вдруг припустила по трассе. Она прыгала из полосы в полосу, обогнала автобус и скрылась из виду так быстро, что я и ахнуть не успела.

— Потише, тут люди работают! — возмутился у меня за спиной прораб.

— Как вам не стыдно! — возмутилась я. — Вы сделали в моей квартире такую планировку, что из спальни получился туалет на трассе! Меня только что кровать бросила!

— Сама виновата, нечего было из массива мебель покупать, — гаркнул в ответ прораб. — Взяла бы что попроще, кровать и не сбежала бы! Да и за домом следить надо, девушка, вонищу развели такую, что аж глаза выедает!

 — Так это вы же в вонище виноваты! — меня колотило от злости. — Вы тут спроектировали туалет!

— Ничего мы тут такого не делали, это же квартира, — возмутился прораб, но тут ветер с трассы подбросил нам под ноги табличку. Кусок ее был безнадежно испорчен, но на целой части значилось «.уалет».

— Это еще ничего не доказывает! — погрозил мне пальцем прораб. — Может, тут было написано «Бордель», а у меня рабочие — люди верующие! Сообщу я на вас, куда надо!

С трассы съехала машина. Ее двери распахнулись. К нам бодро подскочила небольшая собачка из машины и помочилась на правую ногу прораба. Мы молча наблюдали за этим.

— Ладно, проект квартиры со скоростной трассой был неудачным, сегодня сделаем перепланировку, — проворчал прораб. — Мы всего лишь хотели поиграть с пространством и оживить статичный дизайн, между прочим!

Прошла неделя, а лучше не стало. Кровать так и не вернулась, наверно, прибилась к какой-то стае и теперь охотится на таких, как я. Я ведь чутко сплю и потому прекрасно слышала, как она клацала зубами по ночам. В пятницу рабочие привезли сантехнику — я очень обрадовалась, подумав, что строительство идет к завершению. Но тут стало известно, что крышу дома привезут из мастерской аж через месяц. Рабочие привезли еще 10 комплектов сантехники и свалили все в комнате, сделав из нее склад. На мои слабые протесты прораб невозмутимо отвечал, что проект комнаты с автострадой можно усовершенствовать. Я взвыла, выбежала из квартиры и постучалась к Васечке. Дверь была не заперта.

— Васечка, как тебе удалось договориться с рабочими? — крикнула я в комнату, не увидев хозяина. В углу стоял белоснежный козел с тремя рогами — редкое, краснокнижное животное. Он важно жевал травку. На стуле у окна висели аккуратно сложенные Васечкины брюки и рубашка.

— Бэээээ! — сообщил редкий козел, давая понять, что у него выходной.

От досады я плюнула на траву, выбежала и квартиры и спустилась на несколько этажей. Наверняка кто-то еще смог договориться с рабочими! Только собиралась постучать в дверь индийского раджи, как та открылась. На пороге стояла его жена.

— Входи, доченька, — пригласила она меня. Я зашла и непроизвольно ахнула: их квартира, которая была ровно под моей и имела ту же планировку, была внутри гигантским дворцом с золоченой росписью.

— Садись, — зазвенела браслетами жена раджи, подводя меня к кушетке, обитой бархатом. — Чай вот тебе, — у меня в руках оказалась теплая изящная фарфоровая чашечка. Я отхлебнула из нее. Стало сладко и тепло.

— Бедная девочка, — жена раджи гладила меня по волосам. — Бедная девочка!

И тогда мне стало так хорошо и спокойно, что я выдохнула из себя все переживания и будто сдулась. Усталость взяла свое, и я уснула, чуть не свалившись в чашку с чаем. А когда я проснулась, мама набрала тазик воды, и мы с братьями и сестрами отправились купаться. Мама смотрела, улыбаясь, как мы брызагемся, и стирала бесконечное белье.

Пожалуйста, напомните мне в следующей жизни, чтобы я не делала необдуманных покупок.