• 2022-3(37)

1.

Ждешь новостей.
Пожары.
Топот солдатских ног.
Мир, безысходно старый,
Режется, как пирог.

Сплетни и страхи лезут

В душу, в работу, в дом...

...Кто-то в людей — железом,

Кто-то в людей — огнем...

 

Вечность почти что рядом,

Кровью на мостовой...

Рыщешь по строчкам взглядом:

"Слава богам, живой..."

 

Пристально смотрят шпалы

Из-под седой травы.

"Не нарывайся, малый,

Как бы чего не вы..."

 

Давишь в себе иуду,

Латы растишь внутри...

Я нарываться — буду,

Черт меня подери!

 

Голову не застудишь?

Лучше без головы?

Ты нарываться — будешь.

Впрочем, увы, увы...

 

Ради обычных будней,

Ради садов в цвету,

Мы нарываться — будем!

Мы нарываться — будем!

Мы нарываться — будем!

Пофиг на кляп во рту.

 

Тонут в кровавой каше

Ноты, шаги, слова...

...Жаль, что в ответ не скажут:

"Слава богам — жива".

 

2.

Запрещать себе творить — это глупо,
Слишком мало нас, умеющих в слово.
Сводит рот от чечевичного супа,
Ноют уши от рулад крысолова.

Справа лозунги рычат, слева танки,

Пуля-дура, да кого-то подкосит...

Как бы выжить, не теряя осанки,

Как бы выстоять и весел не бросить.

 

Нам осталось, может быть, две недели,

Или месяц, или год, или восемь...

Всех, неспящих на одной параллели,

Махом вычеркнут.

И паспорт не спросят.

 

Пусть идет сигнал, покуда мы живы,

Над молчаньем,

Над бедой,

Над пожаром.

Пусть хоть кто-то в какофонии лживой

Будет честен перед собственным даром.

 

Утро всходит.

Маршируют когорты.

Чья-то хата обгоревшая — с краю...

Можешь попросту послать меня к черту.

Но хотя бы не молчи.

Умоляю.

 

3.

Пусть я завтра проснусь — и не будет войны.
Никакой.
Только тонкое кружево юных берез над рекой,
На высокой горе — деревянная церковь.
Рассвет.
А войны никакой,
Никакой — понимаете! — нет.

Будет просто обычная жизнь.

Города и огни.

Светло-бежевый март.

Золотые воскресные дни.

Где-то в высях негромкий и мирный летит самолет,

И парнишка с цветами подругу на площади ждет,

 

И афиша кино разноцветным сияет огнем,

И старик в телогрейке любуется рыжим конем,

И на крыше, как черная тень, проявляется кот,

И бандура играет,

И тихо жалейка поет...

 

Будут яркие платья, и море, и смех, и мечта,

Будут встречи счастливых влюбленных на гребне моста,

Будут бабушки с внуками, кофе, друзья и дела,

Будет киевский торт в середине большого стола,

 

Будет все.

Расставанья и встречи,

Дороги и сны...

...Я проснуться хочу,

Чтобы не было больше войны.

 

4.

Давайте начнем строить,
А не разрушать.
Давайте начнем видеть,
А не закрывать глаза.
Давайте начнем помогать,
А не убивать.
Давайте начнем жить,
А не подыхать.
Давайте начнем идти,
А не маршировать,
Давайте начнем слушать,
А не обвинять,
Давайте начнем говорить,
А не кричать,
Давайте начнем думать,
А не кидаться в бой.

Давайте начнем с каждого,
А не со "всех".

И тогда,
Возможно,
Что-то изменится.

 
5.
Я надеюсь, что будет май,
Светлый май,
Без вражды и горя.
Будет где-то звенеть трамвай,
Будут сосны шуметь у моря,

Будут кофе, музей, фокстрот,
Радость в кубе, любовь в квадрате...
...Будет все, что на ум придет,
Лишь бы выстоять и не спятить.

Будет лампа светить в окне,
Будет книга лежать на стуле —
Просто будет.
Назло войне.
Взрыву каждому.
Каждой пуле.

Будет солнца янтарный круг,
Мягкий плед на старинном кресле...
...Мне приснился мой давний друг:
Он просил меня выжить, если....

 

6.

Предрассветная колыбельная

Позывные, позывные по всей земле,
Позывные, позывные над всей землей...
Чьи-то ломаные кости лежат в золе,
Чьи-то стоны, хрипы, крики да волчий вой.

Не глуши свои радары, не закрывай,

Быть рассвету даже в темном дворе тюрьмы.

Пусть лютуют барабаны да песий лай —

Мы пока еще живые, живые мы!

 

Позывные, позывные летят в снега,

Позывные-подрывные, хорал в бреду...

Где твои координаты, где берега?

Ты лишь выживи покуда — а я найду.

 

Рвется колокол — а башню давно снесло,

Льется музыка — а в глотку попал свинец...

Позывные, позывные, дрожит стекло,

И бредет по чисту полю костлявый жнец.

 

Позывные, позывные — найдись, найди!

Покаянные, шальные — прости, прости...

Муген довид на разверстой моей груди,

Крест на шее у тебя — и тебе нести.

 

Были разные — а стали одно в одно,

Словно порохом присыпало на ветру...

Финист ясный, просто помни мое окно.

Будь живым.

И я, наверное,

Не умру.

 

7.

Мы с тобой не увидимся.
Никогда.
В мутной прорези окон —
Вода, вода.
Дождь со снегом,
Беззвучие,
Холода.
Мы с тобой не увидимся никогда.

 

Голова моя стриженая пуста —

И не надо тебе моего креста,

Седины моей ранней,

Гниющих ран,

Колеи, уползающей в Ветлосян.

 

Откричу уж, как водится,

Отскорблю.

Душу мертвую ветошкой отскоблю,

Допишу, что положено, что могу —

Синей краской на сером чужом снегу.

 

Не пытайся спасти, не зови, не жди,

Мерзлой памяти плачем не разбуди,

У бубновых тузов полустерта масть —

Нам с тобой не делить, не купать, не прясть,

Не жалеть, не молить, не стучать в кимвал,

Не ходить босиком по обломкам шпал,

Не плясать по-над радугой в небеси,

Я тебя не подставлю.

И не проси.

Не проси даже крохи моей тоски,

Не отдам кандалы,

Не отдам тиски,

Даже это вот горькое торжество

Не отдам —

Осознай это —

Ничего.

 

Уплыву незаметно,

Покроюсь льдом.

Да минуют печали твой хрупкий дом,

Да настанут тебе и апрель и май —

Позабудь меня,

Данко,

Не вспоминай.

...Там где я — даже в полдень черна вода.

Мы с тобой не увидимся.

Никогда.

 

8.

Скоморошина

Черный, черный, черный звон,
Срежем липу,
Спилим клен,
Срубим ель,
Взорвем сосну...
Это, брат, не про войну.

Красный, красный, красный знак —

Не для форсу —

Просто так.

Кто шуршит? Пойду взгляну...

Это, брат, не про войну...

 

Серый домик в три трубы,

Лес не тратим на гробы.

Просто канем в тишину...

Это, брат, не про войну.

 

Синий, синий, синий глаз —

Спи, мальчонка, про запас.

Я сегодня не засну —

Это, брат, не про войну.

 

Белой краской — пол-лица:

Слушай сказку до конца:

Плачет желтая луна,

Кровь струится из окна,

Вишня корчится в огне,

Скачет саван на коне,

Скулы голодом свело,

Губы солью обмело.

 

То не птица, то не зверь,

То не морок льется в дверь —

Скоморох поет в плену...

Это, брат...

Это, брат...

Это, брат...

 

9.

Кровавым брюхом вверх всплывает рыба,
Ревет прибой.
Мой друг, мой враг — за то тебе спасибо,
Что ты — живой,

За то, что мне легко шагать по краю,

Тебя забыв,

За то, что буду верить, умирая,

Что ты не лжив.

 

Мой старый гёз, в минуты перед боем —

Живой, живой! —

Ты вспомнишь песню, где шагали двое

Под лязг и вой,

 

В седом лесу нехоженную тропку

Меж двух судеб,

Солдатскую горелую похлебку

И черствый хлеб.

 

Молотят ядра по обломкам башен,

По мостовой

Спасибо, что среди «своих» и «наших»

Хоть ты — живой!

 

Что можно петь, над пепелищем стоя,

Не знать вины,

А главное — не ждать тебя из боя

С той стороны.

 

10.

В руинах, рже и гнили белый свет,
Колокола звонят — а звука нет,
И чей-то силуэт на потолке
Зачитывает мне коммюнике.

Скрипуч и ненадежен табурет,
Повеситься — и то надежды нет,
Лишь новостей квадратная строка
Ползет по темным недрам потолка.

Квадратно все — и окна, и кровать,
Квадраты мыслей некуда девать,
Под сумрачно-эзоповое "...ля..."
Растет, растет решетками земля.

Уходят из эфира суть и честь —
И репортерам надо что-то есть.
Уходят струны, кисти, мундштуки —
Квадратным быть искусству не с руки.

Вставай, конвой, лови последних блох,
Пока наш мир от маршей не подох,
Покуда не подернулись золой
Бесчисленные "Слава!" и "Долой!"

Колокола звонят — а звука нет.
Блестят в ночи квадраты эполет.
Похоже, поздно заводить баркас...
Переживем, дружок.
Не в первый раз.