• 2021-3 (33)

Всё хорошо

 

***

Было бы окошко между временами.

Даже небольшое мутное стекло.

Подышал бы тихо и протер руками

И смотрел бы долго, чтобы повезло.

 

Брошу две монетки, сдвинется заслонка,

Контролёр в фуражке песенку свистит,

В очереди сзади кто-то плачет тонко,

Номер на ладонях, дождик моросит.

 

Наклонюсь над светом в пластиковой раме,

В нашем прошлом утро, солнце и тепло.

Может быть, увижу маму вместе с нами.

Жалко, не услышу — толстое стекло

 

***

Где в небесах распахнуты просветы,

Премьерные спектакли в облаках.

Для этого туда приносят лето

Рабочие на согнутых руках.

 

Ступают на заоблачную сцену,

Где снова силу чувствует в себе,

И реквизиту тоже знают цену —

Мазку, изгибу, воздуху, судьбе.

 

Скольженье складок, звон блестящей нити

И шорох шва, задетого рукой,

Пружина сжатых, сбившихся событий.

Звонок. Начало. Занавес. Покой.

 

Внизу варили суп, бельё стирали,

Посуду мыли и скоблили таз.

От жизни ничего не ожидали,

На небеса не поднимали глаз.

 

А там в разгаре первая картина.

Но кляли грязь и стылый мрак внизу,

Где мать ещё кормила грудью сына,

Скрывая занавескою грозу.

 

Вернулся муж с сантехником, со смехом

Вкрутили кран с горячею водой,

И долго в небо улетало эхо:

«Ещё раз по одной!»

 

И завершался день в округе местной,

Сходило солнце и текла вода.

Просторный мир, он безгранично тесный

Зал театральный, где аншлаг всегда.

 

Жизнь не вместит в себя единство места

И времени, берёт в расчёт слезу.

Комедия сравняется до жеста

С трагедией высокою внизу

 

***

Заблудился мальчишка, свобода нелёгкая ссуда.

Шёл со всеми оттуда. Шаг в сторону, в сторону, ведь

там рождённая только что бабочка вверх из-под спуда

всё пыталась, пыталась взлететь.

Непросохшие крылья слипались, как пластырь, слипались.

Не оставь её, Пастырь! Она всё качалась слепая.

Мёрзла бабочка, дымка уснувшее солнце скрывала —

разноцветный клочок неизвестного нам одеяла.

Как упала, взлетела, и будто спасаясь от пули,

полетела зигзагом на лёгких воздушных ходулях.

За спиною защёлкнулось море под небом пустым.

Мальчик молвил: «Будь славен, о Боже,

будь славен, о Боже!»

и за бабочкой вышел к своим.

Ну, а пуля и дым, а пуля и дым

уже позже догнали его, уже позже

 

***

Солнце сонно лежит за печною трубой

На развалинах грешного бывшего рая,

Обветшалые брёвна седого сарая

Держат парусом сеть паука над собой.

Опирается крыши опасный наклон

На ограду из пыльных прозрачных колонн,

Тлеет воздух с утра от лучей горячей,

Пахнет мёдом в загоне, где шорох ничей.

Но куда ни пойдёшь в этом старом краю,

Отмывая окно и сквозняк запирая,

Ты на шаг у обрыва стоишь на краю

В расстояньи руки от забытого рая

 

***

Рваные края небытия,

пальцами захватана обёртка.

С этой стороны, покамест я,

а с другой Харон, весло и лодка.

 

Он, трудяга, ко всему привык,

после смены далеко до дому.

Кепку и невыбритый кадык

каждый в лодке видит по иному.

 

И никто его не уличит

на базаре, улице, в трамвае,

как у всех, бренчат его ключи,

как и всех, ведёт его кривая.

 

И ему не знать, не выбирать,

потому не надобно виниться.

Он гребёт, ему не умирать,

на него не попадает птица.

 

Он во сне всегда плывёт назад.

Ничего не просит у богов.

Пассажирам не глядит в глаза

От мостков до дальних берегов

 

***

Всё известно физике и химии,

И кому-то, может быть, ещё,

Как ложится снег в такие линии

Меж дерев, где сбоку освещён.

 

Он привычен, вечен, как страдание,

И большой и белый, не седой.

Он из этой жизни, как дыхание,

Утекает талою водой.

 

Так и мы, здесь остаёмся памятью,

От рожденья бывшей нам душой.

И уходим ветром, цветом, замятью.

А за нами дождик небольшой

 

***

Ходит-ходит по деревне жёлтый зимний свет,

из того окошка глянет, из другого нет.

А за ним летают птицы в лес и на восток,

сало расклюют синицы в кружевной платок.

 

Над водою под сосною у окна, где скат,

никого нет за стеною, не согрет огнём.

И плеснётся в сердце память, и начнёт закат

прибавлять ко дню минуты вечером и днём.

 

Снег кружится, как собака, огибает пень,

дом засыпет, ляжет сбоку, и наступит день

завтра утром первым шагом на пустой карниз,

снег бумажным парашютом оторвётся вниз.

 

Еле слышен нежный шорох, шёпот за углом,

где подснежных листьев ворох украшает льды.

Засыпает дом последним. За пустым стеклом

тени прячутся от света в старые следы