• 2018-1 (19)

До нашей эры

Смотришь в слепое окно, понимаешь - влип

В этот осенний сплин, в перехлесты лип,

В то, что несется по небу от и до,

И западаешь клавишей - нотой до.

 

До нашей эры деревья шагали врозь,

Это сейчас у каждого в сердце гвоздь.

Вот и сиди, прикидывай, что больней?

Сколько бы ни было осени - все о ней.

 

Сколько бы ни было истины - вся в вине.

Вечер рисует тыквенного Моне.

Пробкой размахивая, кланяется бутыль.

Смотришь на дно, уговариваешь – остынь.

 

До нашей эры и после - не та, не тот.

Что же внутри колоколит, глаголит, бьет?

Это прощается дерево - день за днем

С вырвавшимся гвоздем.

 

 

Предрассветное

Плач малиновки нежен и тонок,

Рассыпает по зернышку грусть.

Так, наверное, плачет ребенок,

Потерявший душистую грудь.

 

В тихом голосе привкус потери,

Безнадежные ,,Вдруг,, и ,,Вот-вот,,

Колокольчик над запертой дверью,

Женский голос. Улыбчивый рот.

 

Под ладонью притихшего сада

От былого ни слез, ни следа,

И такая на сердце отрада,

Что становится ясно - беда.

 

Все что мило - навылет и мимо,

Так вбивай же малиновый клин

В неслучившихся, неповторимых,

Предрассветных, любимых, един...

 

 

О начале

Оставшись, я уже не убегу.

Мы будем жить с тобой на берегу,

Делить еду и легкую работу,

Перебирать задумчиво песок,

Рожать детей, креститься на восток

И соблюдать, как водится, субботу.

 

В кувшине глина. В облаке вода.

Рука в руке... Прощать и обладать,

Чтоб не терять необходимый трепет,

Не в этом ли святая благодать?

(Когда в саду распустится беда,

Заголосим, но губы не разлепим).

 

Я не о том, любимый, не о том,

(Уносит море тело, память, дом,

Знакомые до обморока лица).

Я о начале. Все-таки уйду.

Остаться, это значит на беду,

Как и на счастье, взять и согласиться.

 

 

Вот и хватит

Если сильно захочешь - спасу.

Нам бы домик в июльском лесу,

Чтобы солнце и нежная хвоя -

Послевкусием долгого – дво-е.

 

Чтобы в доме трава и кровать.

Мы с тобой - такова благодать -

Состоим из улыбок и клавиш,

И уже ничего не исправишь.

 

А за домом - слова и листва.

Мы сидим к голове голова,

Тридевятый закат провожая,

И собака породы большая

Засыпает от счастья у ног.

 

Вот и хватит.

Четырнадцать строк.

 

 

Останемся дома

Ты смешивай краски. Я выношу деток.

Немного тепла и обглоданных веток -

И вот уже небо набухло, провисло

Над прикусом страсти и поиском смысла.

 

Ликующий свет ли, рисующий бес ли...

Тебя разрывают на «может» и «если»

Не знавшие птиц перелетные пули,

И кисть проникает в заснеженный улей,

 

Где каждая складка свежа и знакома,

Где голоду - голос: «Останемся дома»,

Где губы вникают в январскую мякоть.

Подумаешь: «Счастье»,

И хочется плакать.