• 2016-1

 Дом Рембрандта

Кирпичный дом на Йоденбреестраат.
Здесь жил жудожник; и дрова, сгорая
в камине, освещали времена.
Ученики к нему валили валом,
и Саскию влюблённо целовал он,
а иногда не делал ни хрена.

Наверно, знал, что счастье быстротечно.
Любил он жить роскошно и беспечно,
и всякие диковинки скупал:
кораллы и обломки римских статуй,
морские звёзды, рыцарские латы, -
ну и, конечно же, банкротом стал.

Всё с молотка пошло: и дом и вещи.
А за бедой - ещё беда, похлеще;
и дни свои он кончил в нищете, -
чтобы никто потом не сомневался:
не держится у гениев богатство,
мешает - как мешает явь мечте.

Прошло сто лет, потом прошло и триста.
Картины, как от тех поленьев искры,
сверкая, разлетелись кто куда.
За них теперь сражаются музеи;
Христос украден вместе с Галилеей,
Данаю чуть не погубил удар;

И блудный сын, отчаявшись в мученьях,
к отцу припал, обняв его колени,
вернулся в отчий - но не в этот дом.
А в этот дом - фортуна улыбнулась! -
кунсткамера художника вернулась,
какие вещи можно видеть в нём!

Учёный гид, поблёскивая строго
очками, говорит о пост-барокко...
Деталь офорта: пальцы и ладонь...
Диковинки все по углам, как дети...
А я смотрю на это вот пост-смертье,
и на камин, что помнит тот огонь.


***

Луна для кого-то тоже земля: для лунных смешных человечков.
И как они дышат на этой луне, никто никогда не поймёт.
Не знают ни поезда, ни корабля. Пути изучают млечные.
И не боятся паденья комет - такой несерьёзный народ.

Короткий век, галактический миг, пожалуйста, будь добрее к ним.
Не дай им сразу рассыпаться в пыль от черноты и огня.
Смотрю на глянцевый лунный диск над крышами, над деревьями, -
и знаю: там человечек смешной тоже глядит на меня.


***

Григорий Кузнецов был славный малый.
По утвержденью многих - от сохи:
нисколечко его не волновали
бином Ньютона, Моцарт и стихи.

Однажды он по странному капризу -
и потому что дела больше нет -
забрёл на лекцию о смысле жизни,
о том, куда стремится этот свет.

Там говорили об устройстве мира,
о сущности, о боге, о грехе,
о том, что плохо сотворять кумиров,
о бесконечной жизненной реке...

Поняв из лекции совсем немного
(Григорий редко много понимал),
домой он поспешил, оставив бога
тем, у кого побольше есть ума.

На кухоньке на клетчатой клеёнке
явился ужин, как обычно, прост.
Чай закипел на газовой конфорке,
в ногах прилёг мохнатый рыжий пёс.

Спустился вечер в матовом обличье,
трамвай прогрохал где-то далеко.
На кухне было тихо и привычно:
тепло, и свет, и хлеб, и молоко.


Домовой

В нашем доме поселился домовой.
Он морочит нас и прячет по углам
всё, что нужно и не нужно нам с тобой:
письма, ножницы, ключи и всякий хлам.

Он поскрипывает лестницей в ночи,
гасит свечку, если дела больше нет.
Он тихонечко вздыхает и ворчит,
если каши не оставить на обед.

Дом наш старый - проседают этажи.
Мы же всё-таки недавно здесь живём.
Может он-то - домовой - всегда здесь жил.
И останется, когда мы все уйдём.


***

Пора расставаться! Мы курим одну за другой,
слетаем с катушек, ища виноватых и правых.
Мы курим одну за другой, позабыв про покой,
про сорванный отпуск и предупрежденья минздрава.

Бывает и хуже - вам скажет любой терапевт.
Как классик когда-то заметил, не надо оваций.
Дурацкий вопрос вызывает дурацкий ответ.
Так звёзды сложились: ну просто пора расставаться.

Пакуются книжки, и сыпется книжная пыль,
и звёздная пыль ожидает своей упаковки.
Небесный Стрелец золотую стрелу заострил,
прекрасная дева созвездьем прикинулась ловко.

Туманится завтра и хлопает дверью вчера,
пульсирует небо, язык прилипает к гортани.
Пора расставаться - конечно, конечно пора.
Конечно пора, - чтобы к новым спешить расставаньям.


Круглые даты

Вот интересно, вот непонятно:
кто так придумал, кто так решил, -
будто бывают круглые даты;
будто бывает гладкая жизнь.

Золото осени, марево лета,
капли дождя, свет и росу, -
мерять десятками - что за нелепость,
мерять пятёрками - что за абсурд!

Где-то, в каких-то небесных маршрутах,
где безраздельно царит тишина,
счастье, сбиваясь, считает минуты.
Вот и ещё промелькнула одна.


***

А небо отражается в реке.
И твердь одна, прозрачна и бездонна,
на твердь другую смотрит благосклонно.
Река лукавит. Блики вдалеке.

А звезды отражаются в цветах.
Цветы вбирают всеми лепестками
вечерних звезд безмолвное мерцанье
и отвечают трепетом листа.

Вот так же, расточительно нежны,
мои глаза в твоих отражены.

Поделиться