• 2021-2 (32)

Emily Dickinson

 609

I Years had been from Home
And now before the Door
I dared not enter, lest a Face
I never saw before

Stare solid into mine
And ask my Business there —
"My Business but a Life I left
Was such remaining there?"

I fumbled at my nerve, —
I scanned the windows near;
The silence like an ocean rolled
And broke against my ear —

I laughed a crumbling Laugh
That I could fear a Door
Who Consternation compassed
And never winced before.

I fitted to the Latch
My Hand, with trembling care
Lest back the awful Door should spring
And leave me in the Floor —

Then moved my Fingers off
As cautiously as Glass
And held my ears, and like a Thief
Fled gasping from the House —

 

 

Эмили Дикинсон

 609

Стою у входа в дом,

Что прежде был моим.

Хочу открыть я дверь,

Боюсь — столкнусь с чужим.

 

Он взглянет мне в глаза

 И спросит: «Вам кого?»

«Я прежде здесь жила» —

 И больше ничего...

 

И больше ничего

Я не смогу сказать,

В безмолвии стою:

Не повернуть ли вспять?

 

Но рассмеялась я

 Над робостью своей.

«Да что же я стою?

Чего боюсь? Дверей?»

 

 Вот пальцы в темноте

 Нащупали засов,

Дверь отопру и в дом

Войду без лишних слов.

 

Но дрогнула рука,

Я отступила в ночь

Украдкой, словно вор...

 И убежала прочь.

 

 

 

 

By Robert Frost (American poet, 1874-1963)

 

A Patch Of Old Snow

There’s a patch of old snow in a corner,

That I should have guessed

Was a blow-away paper the rain

Had brought to rest.

It is speckled with grime as if

Small print overspread it,

The news of a day I’ve forgotten—

If I ever read it.

 

В углу двора мерцающей заплатой

Белеет непонятное пятно.

Клочок газеты, грязный и помятый,

Принять за талый снег немудрено.

Прочёл ли я ту старую газету?

Теперь уже не вспомнить мне вовек...

Ведь прежних дней событья, канув в Лету,

Теряют смысл, как прошлогодний снег.

 

 

 

 

By William Blake (English poet, 1757— 1827)

 

A Poison Tree

 

I was angry with my friend;

I told my wrath, my wrath did end.

I was angry with my foe:

I told it not, my wrath did grow.

And I watered it in fears,

Night & morning with my tears:

And I sunned it with smiles,

And with soft deceitful wiles.

And it grew both day and night.

Till it bore an apple bright.

And my foe beheld it shine,

And he knew that it was mine.

And into my garden stole,

When the night had veiled the pole;

In the morning glad I see;

My foe outstretched beneath the tree.

 

 

*****

Меня разгневал лучший друг,

Не смог я скрыть обиду.

Всю горечь выплеснул ему

В лицо — и гнев угас.

Меня разгневал недруг злой,

Но я не подал виду.

Обиду в сердце затаил

В недобрый, горький час.

Я взращивал обиду ту,

Слезами поливая,

И как врагу мне отомстить,

Я думал день и ночь.

Свой гнев по-прежнему скрывал,

Улыбками сверкая,

Стремясь зловредного врага

В коварстве превозмочь.

 

 

 

Обида болью проросла,

Дала плоды, и вскоре

Мой враг, завидев дивный плод,

Стал сразу сам не свой.

Покой и разум потеряв,

Позеленел от горя,

И завладеть им захотел,

Хоть знал, что плод был мой!

В мой сад забрался ночью враг,

И там рукой дрожащей,

Ликуя в злобном торжестве,

То яблоко сорвал...

Я поутру его нашёл,

Под деревом лежащим…

Мой враг простерт был на траве

И больше не дышал…

 

 

 

By Robert William Service (1874 — 1958)

The Sceptic

My Father Christmas passed away

 When I was barely seven.

 At twenty-one, alack-a-day, I lost my hope of heaven.

Yet not in either lies the curse:

The hell of it's because

I don't know which loss hurt the worse —

 My God or Santa Claus.

 

 

О, Санта Клаус мой, прости!

Забыл тебя в семь лет,

И понял где-то к двадцати:

На рай надежды нет.

Ни в том, ни в этом нет беды,

Но, черт меня дери!

Нет Санты, испарился Бог...

Что хуже, я понять не смог.

Поди их разбери!

 

 

 

By Robert William Service (1874 — 1958)

Take It Easy

When I was boxing in the ring

In 'Frisco back in ninety-seven,

I used to make five bucks a fling

To give as good as I was given.

But when I felt too fighting gay,

And tried to be a dinger-donger,

My second, Mike Muldoon. would say:

"Go easy, kid; you'll stay the longer."

When I was on the Yukon trail

The boys would warn, when things were bleakest,

The weakest link's the one to fail —

Said I: "by Gosh! I won't be weakest."

So I would strain with might and main,

Striving to prove I was the stronger,

Till Sourdough Sam would snap: "Goddam!

Go easy, son; you'' last the longer."

So all you lads of eighty odd

Take my advice — you'll never rue it:

Be quite prepared to meet your God,

But don't stampede yourselves to do it.

Just cultivate a sober gait;

Don't emulate the lively conger;

No need to race, slow down the pace,

Go easy, Pals — you'll linger longer.

 

 

В те дни, когда я молод был,

(a дело было в девяностых)

На ринг во Фриско выходил,

Давалось это мне непросто.

За бой пять баксов получал,

Но мне всегда хотелось больше.

И Майк, мой секундант, сказал

«Остынь, сынок! Протянешь дольше.»

Потом подался на Юкон

И там ребята мне сказали:

«На вид не больно ты силен,

Дорогу выдержишь едва ли…»

И я рванул в метель и мрак,

Чтоб слабаком не показаться

Мне Сэм кричал: «Уймись, дурак!

Сумеешь дольше продержаться!»

Стрелой промчалась жизнь моя

Уж позади восьмой десяток…

И как не горько мне, друзья,

Но замаячил дней остаток.

На встречу с Богом не спеши,

В раю тебя никто не ищет.

Замедли шаг, ровней дыши,

Мы поживём ещё, дружище!