РАССВЕТ
О Солнце, ты восходишь над Землёй,
и мрак ночной уходит в неизвестность,
озарена разбуженная местность,
и оживает даже пень гнилой,
безмолвно спящий где-то под скалой…
Уходит день, и вот уже окрестность
Луной, обретшей некую телесность,
освещена, хотя воздушный слой
на западе последними лучами,
как гаснущими в мареве свечами,
окрашен в мертвенно-багровый цвет.
А утром вспыхнет лучик на востоке –
о боги, значит, вы не так жестоки,
я ждал, и он приходит вновь – Рассвет.
* * *
Накрыло мир прозрачной пеленой,
И стало всё, как в сумрачном тумане,
Быть может, так же рыбы в океане
Плывут, влекомы мутною волной.
И в сумрак окунулся шар земной,
И в этой полутьме бредут земляне,
Не зная, на каком меридиане
Растает мрак – и под какой Луной.
В пути у них то встречи, то разлуки,
То слёзы радости, то радостные муки,
То ангел их ведёт, то Люцифер.
И я скольжу в прозрачном полумраке,
Как звёзды на небесном Зодиаке,
Послушный трепету священных сфер.
В ОЖИДАНИИ ВЕСНЫ
Морозно. Разрывая тишину,
Кричат картаво на вершинах сосен
Вороны – о приметах бывших вёсен,
Как будто ждут грядущую весну.
Их слыша, удивляюсь: ну и ну!
Вороний этот грай многоголосен
И в ожидании весны несносен,
И к ночи я, наверно, не усну.
Как птицам, мне пригрезится апрель,
И северных пейзажей акварель
Опять меня заворожит – как прежде.
Растает снег, и зажурчат ручьи,
И, словно у Саврасова, грачи
Споют осанну трепетной надежде.
ВОСПОМИНАНИЕ
Мне помнится, цвела сирень
в апреле, а быть может, в мае,
и мы носились, как мамаи,
крича невесть какую хрень,
у всех шапчонки набекрень,
вот-вот закончится зима, – и
весна споёт своё трень-брень,
вздохнёт Онего, льды ломая…
А может, было всё не так,
и кто-то скажет, мол, чудак
весну и лето перепутал.
Что ж, перепутал – ну и пусть,
не я – мои тоска и грусть
вдруг вспомнили былую удаль.
ДОЛГИЙ ПУТЬ
Плутай по свету. Путь один
Из детства к вечному безмолвью
Окрашен счастьем и любовью –
Будь ты хоть раб, хоть господин.
В кармане грош, ан вдруг – алтын,
И ты идёшь по Подмосковью,
И держишь под руку Прасковью,
И недалёко до крестин.
А там, глядишь, своя усадьба,
И внучка шепчет: «Скоро свадьба…» –
А слёзы катятся из глаз.
Был путь твой долог и извилист,
Как будто скроенный на вырост.
Молчу. Окончен мой рассказ.
ДУМЫ
Я бодр с утра, но к вечеру усталость
Зовёт прилечь. Откликнувшись на зов,
Горизонталь основа всех основ –
Спешу в постель. За окнами смеркалось,
В ногах и многих прочих членах вялость,
Но я ещё не жду прихода снов,
Мне не мешает тиканье часов –
Напротив, с ними в унисон мечталось.
О чём? О том, что этот вот сонет
Прочтёт соседка или же сосед
И улыбнётся, и взгрустнёт немного –
Наверное, о чём-то о своём,
О внуках и о трудностях с жильём,
Ещё о том, что старость у порога…
ИГРИВЫЙ СОНЕТ
По переулку ветер гнал листву,
И тучи спутались одна с другою прядями,
И двух подружек, как ни странно, звали Надями,
И обе были склонны к озорству,
И обе-две, как на подбор, своими статями
Не уступали даже божеству
Праматери, когда по естеству
Не смели спрятать прелестей под платьями.
Стремглав катилась осень под уклон,
И кто к кому попал тогда в полон,
Не ведаю, не знаю, затерялось в памяти,
Забылось, да и было ли – бог весть,
Уж сколько лет я – бородатый тесть,
И надо ли нам окунаться в эти частности?!
* * *
Мои года, мои десятилетья,
Куда, ответьте мне, куда летите вы,
В какую даль? Ещё хочу созвездья,
И ширь, и высь, и глубь бескрайней синевы
Увидеть и познать хотя б на треть я,
И побродить по полю голубой травы,
Хоть раз в ночи услышать уханье совы –
Мой Бог, как многое спешу успеть я…
Как много дивных книг прочесть я не успел,
Как много песен с вами у костра не спел
И, кажется, теперь уж не успею.
Друзья уходят в вечность на закате дня,
А мне всё кажется, что я гоню коня
И всё пишу – частенько ахинею…
* * *
Не лечит время – улетает прочь,
Оставив на прощанье горстку пепла…
Походка расшаталась, не окрепла,
Лишь сумерки – ко мне приходит ночь.
Короче, что там воду зря толочь,
Бывает, днями не встаю из кресла,
Чуть непогода – крутит-ломит чресла,
И боль души не силюсь превозмочь.
А вроде бы прошли всего два года,
До осени всего два перехода,
Но нет былой упругости в ногах.
Красоток с PlacePigalle забыл навеки,
Проходит день – ко сну смыкаю веки,
И шпоры не звенят на сапогах…
ПЕЧАЛЬ
Нет сил бродить по улицам пустым,
в домах не окна – мёртвые глазницы,
за ними тени – неживые лица,
там не струится сигаретный дым,
а помню: был он едким и густым,
в тумане парни, с ними молодицы
и те, кому не суждено родиться,
и те, кто был когда-то молодым…
По улицам пустынным и безлюдным
разносится по праздникам и будням
немая неизбывная печаль.
День выдался тоскливый и простудный,
хоть обещал быть ласковым и чудным,
но не сложилось в небесах. А жаль…
СУДНЫЙ ДЕНЬ
Здесь колокольный звон не потревожит мир
И не заполнит воздух неумолчным гулом,
Никто давно пустым и суетным посулам
Не верит. И ни царь, и даже ни Шекспир –
Вообще никто уже не тот ориентир,
За кем идти готовы в этом царстве снулом –
Ну разве за царём мушиным Вельзевулом,
Но не иначе как в трактир, а то в сортир.
Всё обесценилось. Горланы-главари
Рвут сипло глотки, как друиды-дикари
В попытках оправдать бездарное правленье.
Я с грустью думаю об этом в Судный день,
О Боже, пустословят все, кому не лень,
И тихо тлеет мир – как мокрые поленья…
СЕНТЯБРЬ
Сентябрь, его вечерний полумрак
Привёл в смятенье краски на палитре
И перепутал ноты на пюпитре –
И наступил осенний кавардак
В природе и во всём подлунном мире.
Не то чтоб ожиданье передряг,
Но просто, как подвыпивший моряк,
Я ощущаю сбой в ориентире,
Рой мыслей ночью не даёт уснуть,
Как в юности, зовёт в далёкий путь
Усыпанная звёздами дорога,
Ведущая в неведомую даль,
И радостью сменяется печаль,
И отступает вечная тревога.