• ЛИ-2024-№42

*  *  *

К ремонту мира нас зовет Каббáла,

С каким Мессия справится. Вперед!

Прибьет, протрет, поднимет что упало.

Пытались мы. Теперь его черед.

 

Покуда с подходящим инструментом

До нас идти латателю прорех,

Любовь моя, воспользуйся моментом.

Не починить свою реальность – грех.

 

Пока в наружном мире всё как было,

Во внутреннем, а именно – души,

Заделай бреши, выровняй стропила,

С чего начать, любовь моя, реши.

 

Наполни чувством чаянье, где поло,

По ходу укрепляя что слабей.

Учти, имея в плане, нужды пола,

И удовлетворить сии успей.

 

Починим наше. Внешнее – Каббáле,

С каким пусть разбирается сама.

Нам – в срок, а там еще не приступали,

Где времени раскачиваться – тьма.

 

*  *  *

Ты сильный, говорят мне. В самом деле?

Ну да, пожалуй, боль в себе держу,

Усильем жизни (где он?) на пределе

Таща проблемы, как буксир баржу.

 

Хотел сказать, сравнив себя с буксиром,

А беды (пополняются) с баржой,

Что буду не собой, смотрись я сирым

На взгляд, неважно, собственный, чужой.

 

В сухом остатке (бедствуй, изобилуй)

Отчаянье, навязшее уму,

Дошедшему: не жизнь берется силой,

Но выход из нее, какой – кому.

 

*  *  *

Время берет свое, числившееся моим.

Всё учтено, говорит, поищи, пошарь.

Ведомству «Жизнь» (договор-де неотменим)

Взятый верни по описи инвентарь.

 

Ножики, прописи, с цаплями буквари,

Всю (сгодится другим) детскую чепуху,

Школьные «до парадной», скрипучие фонари,

Твой трамвай-троллейбус, пальто на рыбьем меху.

 

Клавиши пишмашинки, пепельницу, в пазы

Вещного ритма подобранные слова,

Чувство значимости, окрыляющие азы

Смысла, листы под копирку, читаемые едва.

 

Что хотел не усилием – явочным взять путем,

Дружбы, застолья, ёлочные огни,

Перемены к разному, возвращай, зачтем,

Сокровенное, светлое не забудь, верни.

 

Откровение ясности, «лехаим» с отцом,

На шкафу без надобы тиражи,

Опустевшую будку под разросшимся деревцом

Как домашнее к прочему приложи.

 

Где и кому помог, перед кем вина…

Стоп… погоди… дальше – никчемность, ржавь,

То бишь надежда на лучшие времена…

Списана – это себе оставь.

 

*  *  *

Не многого успел достичь я зá день,

Причаля в нем к закату за окном:

На трудовом – число от сучьев ссадин,

И столько же от инфы в новостном.

 

Плеснув вискарь, мирюсь с архивом генным

Как предпосылкой сбоев и удач:

Кто ульем жил, кто в бочке диогеном,

Нудил, лудил, смычком водил – скрипач.

 

Но вот один, он звался Лейбой Рыжим,

Посредством ген отвлек меня от дел,

Не занятый доходом и престижем,

Как я в закатный, пил и знать хотел.

 

*  *  *

Его несло, чем вызвано не суть –

Гарантией, квитанцией ли, чеком,

Но можно охватить лишь словом «жуть»,

Что исторгалось братом-человеком.

 

И сам, ужасно вспомнить, был хорош,

Как недо-сущность недо-человечья.

Во встречный слух вогнав словесный нож,

Не избежал вербального увечья.

 

Но – чудо! Вопреки, без связи, вдруг,

Он возвратил поруганное в схватке

Достоинство: «Прости, не дай мне, друг,

Таким остаться, был я не в порядке…».

 

Осекся в нежность мой постыдный пыл

К стяжавшему в уме моем проклятья.

«Прости, – друг друга, – не собой я был»,

Просили по раскаянию братья.

 

*  *  *

С пистолетом, ненужным покуда,

Сейф, над коим, изысканный столь,

Не в пример (рукотворное чудо)

Боевому – дуэльный пистоль.

 

С дуговой рукояткой вещица,

Молоточным захватом кремня,

Он к тому, чего нет, приобщиться

Призывает, волнуя меня.

 

С безобидной глазницею дула,

Шестигранною ковкой ствола…

Лишь дознайся – была и минула,

Та реальность, иль быть не была?

 

Кто им целил в стоящего боком,

Где отмерен шагами барьер?..

Знать о том, чего нет, и далеком,

Может с точностью лишь легковер.

 

Не рождается истина в спорах,

Назначение версий – отпасть,

Кроме ясности – вспыхивал порох,

Как задетая искрою страсть.

*  *  *

Я видел сон, где странность в антураже

Оттуда взгляду странной не была.

Мы с нужным заключили мир и даже

Закрыли (наяву бы так) дела.

 

Проснулся во вражду, дела открыты,

К согласию не сдвинувшись ничуть.

Хоть вновь с подушкой к нужному войди ты

И вместе предложи ему уснуть.

 

Так сон опережает явь, в которой

И мир, и разрешенность столь нужны,

Что тщишься спать, окно задернув шторой,

Уснуть от споров, дел, вражды, вины.

 

Проснуться в жизнь такая незадача,

Что застилать вернувшемуся мне,

Как в ссылке, лишь вздохну, переинача,

Не в пику оной: «истина во сне».

 

*  *  *

Жизнь как путешествие. Куда?..

Движешься на встречу с кем? к кому?

В даль, что именуется «года»,

Глядя сквозь завесу, дымку, тьму.

 

Сквозь завесу рáзумных рутин,

Дымку состояний и страстей,

Тьму как безответность: «ты один».

Спорь, мирись, бездельничай, радей.

 

Дар прозреть: не путь, не счетчик лет,

Жизнь – незатворимое окно.

Опыта «не быть» буквально нет.

Я и мир как благо быть – одно.

 

Нет в резервуаре бытия

В «не существовать» провалов, дыр.

Но (одно и то же) – мир и Я,

Сущий, существующий как мир.

 

 

 

 

*  *  *

Спасибо, доктор, с вами интервью,

Означив точку, взгляд переменило

На жизнь, еще не бывшую мою,

И ту, от коей, бывшей, отстою

На шум (пластинка памяти) винила.

 

Есть мера: на цепочке поднят вес,

И маятник под ходиками сердца

Отсчитывает спуск. Неважно, без

Кукушки или с ней… Открылась дверца…

 

Какой – кому у тиканья запас

По счету звеньев с гирькою цепочки.

Биенья исчерпаются у вас,

Когда она дойдет до крайней точки.

 

Тогда, без связи, молод или стар,

Не по сознанью: молодо иль старо,

Объятьям помешает не удар,

А то, что не хватило им удара.

 

 

*  *  *

Сознание – ясное дело,

Вселенская ёмкость ковша.

Ни пауз, ни линий предела.

Иное – в зареберном тела

Попутчица сердца – душа.

 

И ей, как в трансконтинентальном,

Сочувственно скажет сосед:

Де-общая выпала даль нам,

Реальная ты или нет.

 

По-своему пусть нелегко нам,

Сближает сердечный недуг

С тобой, эфемерной, в вагонном

Двухместном под стук-перестук,

 

В каком твои беды-печали,

Признанья «в ладу – не в ладу»

Успею дослушать едва ли,

Поскольку я раньше сойду.

 

*  *  *

Вопрос твой в тему, как клинок в ножны.

Хочу ответить, но не ставя точку.

Кто ведает, для опыта важны,

Но к ясности приходим в одиночку.

 

Не в помощь разумение извне,

А только подсобит в уме уборкой.

В возможном суть сравню с иглой в копне,

И если обобщать, то с оговоркой:

 

Де-мыслю «так», но «эдак» есть при сём,

В каком открытость рáзумным стихиям.

Для здравых зерен гибкость – чернозем,

В упертости, как в глине, не взойти им.

 

Одно сказать – ответственность возьму:

Ни школ, ни образца, ни трафарета.

Как примешь мир, таким и стать ему,

Вопросу, как молитве, нет ответа.

 

*  *  *

Докурил, допил, разделся, лег,

Поощрив глаза досужим делом –

Опознать над веткой фитилек

Звездный изумрудным, желтым, белым.

 

Словно переменчивость души,

Он в сияньи, веткою задетом,

Светит не каким-нибудь, реши,

А каким глаза увидят цветом.

 

Ну, конечно, скажешь, изумруд,

Нет, желтинка пламени свечного…

Бел? Глаза в один не соберут

Цвет звезды. Гадай по кругу снова.

 

Изумрудный, желтый, белый? Да.

С прожитым могу его сравнить я:

Свет определенности – звезда –

С неопределенностью раскрытья.