• ЛИ-2024-№41

НЕ ПОМИНАЮ ЛИХА

 

*  *  *
Побудь со мной, пока не тает снег

И во дворах вода покрылась коркой.

Как хорошо, что все-таки так горько,

И что зима уравнивает всех.

Побудь со мной, пока еще уют

Летит из окон выбившейся чайкой.

Там люди говорят и ставят чайник,

И головы повинные кладут.

Побудь со мной, пока еще заря

Раскрашивает город мой облезлый.

Я знаю, есть лекарство от болезней –

Несовпадений, проще говоря.

 

***

Пока рыбак на ледяном мосту

Закидывает блесны в пустоту,

Я в сотый раз у выхода с вещами –

Спешу туда, где жизнь напополам,

Где кафельщик с утра поет: «Салам»,

И ласточек ничто не предвещает.

А ты, мой свет, пожалуйста, прости,

Что от зимы убитых не спасти,

Не защитить ни лавочки, ни скверы,

Ни отодрать примерзшую листву,

Ведь я сама не верю волшебству,

Укрытому от глаз огнем и серой.

 

*  *  *

Ломает музыку февраль.

Усатый дядя курит приму.

И облака, каких не жаль,

Сырой толпой проходят мимо

Немытых улиц, зданий – чей

Казенный профиль смотрит строго.

И ты сейчас не больше, чем

Еще один автограф Бога.

Забанен город-нелюдим.

Его наполнят не для смеха

Бензин и кровь. Добавьте к ним

Немного

Снега…

 

*  *  *
Оторванная дверца без петель,

Бужу добро, не поминаю лиха.

Дай Бог дожить до станции апрель

И родине уткнуться в облепиху,

Где мелкий дождь – не пойман, и не вор,

Где в поле спит машина грузовая.

И яблони молчат, как на подбор,

Мелодии моей не узнавая.

 

***

В мире тёплых вещей ни к чему

воробьиная смелость.

Чем серее зима, тем воздушней

и радужней сны.

Здесь, в провинции, небо нежней,

но высокая смертность,

если верить в газетные очерки

местного СМИ.

Мутный глаз фонаря то и дело

мигает знакомым.

На неровных дорогах – ловушки

для быстрых машин.

Если верить звезде, еженощно

висящей над домом,

ты когда-нибудь выйдешь на снег

совершенно большим.

А пока – засыпай, никаких,

понимаешь, вопросов.

Твой корабль, твой маяк, твой

причал заждались темноты.

И приснится тебе Старый Крым,

и в садах – абрикосов

бело-розовых… розовых? белых?

живые цветы.

 

 

*  *  *
Прикрой мне спину, дорогая,

Пока я осени в лицо

Дышу,

Тебя оберегая

От телефонных мертвецов.

И если вдруг в пространстве клейком

Замру, нарушив эту связь,

То значит, сдохла батарейка,

А не душа оборвалась.

*  *  *
Все меньше коньяка и хуже спится.

И только знает колокол – по ком

Кричит в лесу забытая синица

И мается глицин под языком.

Ах, если бы не ласточки – не птицы, –

Полевки, землеройки, не ежи, –

К кому, душа, с рассветом прислониться,

Когда вокруг – ни пропасти, ни ржи?

Когда деревья, круглые сироты,

В снегу апрельском локти заголят?

И денег нет прибиться к самолетам.

И родинки небесные болят.

 

*  *  *
Ненужное отсекая,

Оставлю вокзал, где осы

Давились арбузной коркой

И рельсы пронзали осень.

И небо сочилось в щели,

И небо глядело волком,

Как сумерки еле-еле

Стучали в глухие окна.

Вороны жевали сплетню.

На третьей платформе, с краю,

Сентябрь загоняли в петлю,

Ненужное отсекая.

*  *  *

поезда набирают скорость

самолеты бомбят луну

я наверное тоже скроюсь

к оголтелым снегам прильну

чтобы зябко и чтобы зыбко

все спокойно без перемен

не реви золотая рыбка

он любил тебя мэри энн

на оранжевой длинной ветке

непонятно еще кому

повезло

повезло вам, детка?

пароходик идет ко дну

 

*  *  *
Послений лист надеждами пришит,

Но здесь ветра целуют не по-братски.

Раскольников старушку сторожит,

Каренина от холода дрожит

На будущем вокзале Ленинградском.

А что же лист? Да так, обычный лист.

Упал к ногам и умер моментально:

Он не узнал, что пьяный гитарист

Всю ночь лабал мотив сентиментальный

О желтых листьях.

Дяденька в плаще

Наступит каблуком и юркнет в узкий

Промозглый двор. Он не поймет вообще,

Чем осень завораживает русских –

Не потому, что лирики в нем нет

И чудеса свой ход остановили.

Он просто грек, и видел, как рассвет

Торопится на запах бугенвилий.

 

*  *  *
Уснёт И.Б., зачитанный до дыр,

На кýхонном столе, и тихой сапой

Ведёт меня мой рыжий поводырь

По листьям, засыпающим внезапно.

К утру из них всего осталась треть

Солдатиков, стоящих на границе...

Так много слов, что можно умереть

От этих слов и заново родиться.

Зайти к тебе (как будто в первый раз)

На запах одинокого похмелья.

Позвать. Присесть. Открыть. Налить на глаз.

Услышать оправдание: «Поверь, я...»

Но ничего не нужно. Высоко

Кричит журавль и замирает после.

Есть только день. И в небе молоко.

И эта обезумевшая осень.

 

*  *  *

Всех лучших книг, дружок, не перечтешь.

Всю соль земли не выцедишь из раны.

И всех любимых – нет, не соберешь

Зимой у оркестровой ямы

В саду цветов искусственных. Они

Не различают будущих и прошлых.

Стоят в снегу, как вечные огни.

Как телефонный справочник усопших.