НОВЫЙ ЖУРНАЛ  В  НОВОМ СВЕТЕ

• 2013-4

      На восьмом этаже, в небольшой гостиной, в старом кресле у окна сидел пожилой человек, смотрел в окно и что-то негромко говорил. В комнату изредка заглядывала его жена, вероятно, одних с ним лет. Она прислушивалась и тихо прикрывала дверь. За окном было бесцветное, безоблачное небо. Он говорил сам с собой, иногда сам себе возражал, иногда чему-то улыбался. Можно сказать, что, в какой-то степени, он был счастлив. Наверное, если говорить о прожитой жизни, это была счастливая старость, такое вот скромное, нетребовательное счастье.

– У Аллочки скоро помолвка, надо будет обязательно ей что-то подарить. Или не помолвка, а как это называется... Надо поговорить с Нелей. Может быть, просто дать деньги в конверте – сейчас многие так делают. Он зарабатывает, но молодым ведь всегда нужны деньги. Сразу после праздников. Этот, как его, праздник света. Все наряжают елку, поют: “О, ду шейне елочка, елочка, елочка, О, ду бист сач грин!” Это когда русские пекут мацу и танцуют. Как будет по-русски елочка? Что бы ей подарить? Может быть, купить какой-нибудь... этот, по которым они все время разговаривают и играют... Не телефон, а гад... гад... Сейчас опять новый вышел, с расширенными... этими... Впрочем, им скоро уже будет не до того, она ведь уже совсем большая, и этот ее мальчик так ее любит, так трогательно... Я, когда смотрю на них, всегда вспоминаю Беатриче и ее возлюбленного, который так безумно ее любил, писал ей стихи, у меня была книжка... “Советский писатель”, 1967 год. Бумага типографская, гарнитура литературная. Тираж 3 000 экземпляров”.

   Ну, их всегда вместе вспоминают: Беатриче и... Как Суламифь и Соломон, Элла и Патрик, Цезарь и Клеопатра. ... Изольда и этот ее... При чем тут Олоферн? С Олоферном была его любимая жена, эта... еще праздник есть, когда делают такие треугольные пирожки... Вспомнил! Это не Олоферн, а Гоменташ! К ней пришел Мордехай и сказал: «Катя, от этого все зависит.» Так как его звали? Надо начать все сначала. По порядку. Сестрица Аленушка и братец... Они любили друг друга – совершенно невинная детская сказка... Емеля и щука. Красная Шапочка и Серый Волк. Баба Яга и Кощей – тут уже было все серьезно. Потом Иван да Марья. Старик со своей старухой. Мать и мачеха. Тогда даже в голову никому не пришло, что это может быть, как сейчас бы сказали, однополая любовь. Пушкин и... целый список. Теперь Италия. У Боккаччо был полный Декамерон, у Казановы все подряд, Ромео и... Офелия? Кажется, у Беатриче был... Тристан... нет, это американское лекарство от расстройства желудка. Потом Лорелея, она все время пела и чесалась, чесалась и пела, вообще была одинока, как перст, часто плакала. Беатриче и... Элоиза и Абарбанель, Наполеон и... Кутузов... Нет, ну, эта, которой он все время писал, что позади Москва... Беатриче и... Петрушка? Петрушка – это в кукольном театре. Петрарка! Он ей писал сонеты: “Синьор, я вечно думаю о Вас, 
И к Вам летит мое любое слово; 
Моя судьба (о, как она сурова!) 
Влечет меня и кружит каждый час.”

   Все-таки помню... 2 рубля 17 копеек в мягкой обложке. Но его любимую звали Лора – это я тоже хорошо помню, у нас в классе была Лора Шикельгрубер. Нет, Шикман. Отец ее еще был зубным врачом. Такие формы в 8 классе... У всех текли слюни. Женщина должна быть глупой. К черту! Так. Минуточку. Так кто же домогался Беатриче? Кажется, он к ней плавал через речку, пока там не построили мост. Так уставал, что ему уже было ни до чего. Последний раз шел проливной дождь, он приплыл мокрый, как мышь, а она возьми и спроси: «А ты чего по мосту-то не перешел?» Он упал без сознания, и так его нашли. Потом была прекрасная Елена и ее украли. Ее крали много раз, все кому не лень. Она вышла замуж и ее опять украли. Зигфрид был один и всю дорогу ходил с мечом, и там еще были Кремгильда и Брунгильда, эти, как Шерочка с Машерочкой – все время ходили парой. А Беатриче? Это ее звали Травиата? Нет, Травиатой назвали девочку в Воронеже, родителям понравилось красивое имя на афише оперы Верди. Об этом писали в “Вечернем Донецке”. Хотя реальное имя травиаты было Виола, нет Виола – это финский плавленый сыр, жалко, у нас тут нет, отличный был сыр. Дешевый и вкусный. Травиата – это по-итальянски «публичная женщина», а сыр звали Виолетта, точнее, не сыр, а травиату. Почему я сказал “опера Верди”? Разве он был опером? Он же жил в Италии! Так как зовут мальчика Аллочки... Тоже что-то античное, связанное с этим, как его... который ходил в львиной шкуре и совершал подвиги. Или в тигровой? Гермес? Орест? Геракл?... ммм... Она еще говорила, что без него огня не бывает... А гинц... Огня не бывает без паровоза. А гинц ин паровоз, как бабушка говорила. Огня не бывает без ...дима! Дима. В шкуре льва... Левинсон! Дима Левинсон! Вот что значит – хорошая память. Есть же специальная техника для запоминания. Тот, кто ею овладел, навсегда способен запомнить все, что угодно. Можно научиться говорить на любом языке. Называется пневмония. Нет, мимикрия. Этой техникой владел Хармс – он говорил: “Телефон у меня 32-08, запоминается легко: тридцать два зуба и восемь пальцев.” Я это прочел у этого, как его... Его сейчас постоянно все вспоминают. После смерти стал очень популярен. Он из Ленинграда... не Путин, нет. Путин спортсмен, а этот был журналист. Кроме Путина оттуда многие уехали. Я же хотел сравнить Аллочку и ее мальчика Диму Гинцбурга с Беатриче и ее верным другом, который говорил, что их может разлучить только смерть. А, Гинцбург! Вот память! А я: “Левитан, Левинсберг, Гераклевский”.

Надо только научиться ждать, надо быть спокойным и упрямым, чтобы...

...в это время в прихожей бабушка говорила пришедшей в гости Аллочке:

– Надевай тапки и иди на кухню. У меня есть горячий бульон. Только что сварила.

– С пирожком? – спросила Аллочка.

– С пирожком. – улыбнулась бабушка.

– А деда дома? Он отдыхает?

– Сел с утра у окна и все вспоминает какую-то Беатриче. Мне он никогда о ней ничего не говорил. Только про свою первую жену Таню Колесниченко, которая от него ушла. Может, как раз из-за этой самой Беатриче. Какая нормальная женщина будет это терпеть?

– Что, к нему кто-то пришел?

– Альцхаймер. Садись, деточка, поешь. Я ему тоже сейчас отнесу.

(Публикуется с любезного разрешения автора.)

Поделиться