– Ты знаешь, что такое страх? – спросил Игорек своего давнишнего дружка Лешку и залпом кинул в себя очередную порцию той жидкости, что они взяли в ларьке на углу накануне.
– А то! Я, знаешь, как своей Настасьи боюсь, особенно когда с таких посиделок возвращаюсь... – Лешка тоже не отставал от товарища. В смысле выпить он был далеко не дурак. Особенно в пятницу. Вечером. После работы. С устатку. И под хорошую закуску.
– Да нет. Ты меня не понял. Я спрашиваю про настоящий страх, такой, когда до тебя доходит, что пришел твой час, минута, секунда, мгновение, после которого полная неизвестность, тьма и бесконечность, – язык у Игорька уже немного заплетался, поэтому он произнес не так, как написано, а немного по-другому: сс-кунда, ма-га-но-вение, бсконе-ечно-ссь...
– А ты что думаешь? Когда она на меня скалкой намахивается, так и получается. Едва успеваю подумать о том, куда бы схорониться.
– Да я не про то. Я про, скажем, про самолет, например... Когда летишь и видишь, скажем, крыло отваливается, и вдруг осознаешь... вот сейчас нет спасения. Все. Конец. И доживаешь последние секунды... – Игорька развезло, и он покрылся гусиной кожей от мнимой реальности воображаемого.
– Не-е. Такого не было, – Лешка замотал головой, усиливая отрицание.
– А у меня было раз!
– Что? На самолете падал?
– Хуже! Гораздо хуже!
– Что же может быть хуже, чем на самолете-то?
– Мо-о-жет, уж поверь. Ща расскажу. Только еще понемножку примем?
– Давай, – Лешка уже разливал по стопочкам беленькую...
Так как язык нашего героя стал заплетаться еще сильнее и, кроме того, рассказ начал все больше и больше сваливаться в нецензурную область лексики, дальнейшее повествование автор предпочитает вести от третьего лица.
Итак, случилось это в одной из среднеазиатских республик после развала огромной державы под названием СССР. Все республики пошли своим уникальным путем развития. И та республика, в которой жил Игорек, тоже пошла, но вот куда – большой вопрос. Правда, Игорек жил в то время неплохо. Имел собственную квартиру, машину Запорожец и даже небольшую дачу в горах. Так вот, эту его неплохую жизнь портило только одно – неспокойствие на душе из-за того, что с работой дела шли все хуже, инфляция принимала такие размеры, что деньги дешевели из месяца в месяц, да и волнения народные имели место быть. Терроризм, взрывы, покушения на президента и прочее не давали душе расслабиться. Да и национализм стал голову поднимать потихоньку. И вот в такое смутное время его отцу вздумалось заболеть. Как сказал сам Игорек: «Не мог обождать немного с болячками, да еще и в больницу угодил…»
Но это в шутку, конечно. Отца он любил и уважал. Поэтому и поехал к нему сразу же, как только узнал о его болезни. В больнице сказали, что лекарств нет и не предвидится, а надо! Надо ехать в коммерческую аптеку и закупаться там. Они были так любезны, что дали адрес той аптеки, где, по слухам, можно найти то лекарство. Как назло, аптека эта располагалась в районе старого города. А что такое старый город? Это целая сеть узких кривых улочек с глинобитными домами без окон на улицу и глиняными высокими заборами, где европейцы практически не селятся. Они предпочитают либо центр города, либо рабочие окраины. Мало того, они не любят там появляться без необходимости, памятуя, что Восток – дело тонкое, как говорил известный киногерой, а уж он-то разбирался в этом совсем неплохо.
Так вот, собрался наш герой Игорек в старый город. В аптеку. Коммерческую, чтоб ей... и так далее. А сердце-то у него неспокойно: ну, не любил он этот район. Совсем. Доехал на своем Запорожце без приключений и припарковался тоже удачно – через дорогу было совсем свободно на обочине, тем более что задерживаться там он не собирался совсем – только туда и сразу обратно. Только вот впереди по курсу, метрах в ста, маячила толпа местных молодых людей в ватных халатах. На взгляд, толпа человек под двести, а может и побольше. Игорьку это не понравилось. Он жил в этой стране с рождения и даже знал немного местный язык и обычаи, но толпа молодых людей – это всегда тревожно, тем более в неспокойное время. Игорек наш был не робкого десятка. Крепенький, в общем, паренек. Не боялся двоих и даже троих, но тут их было многовато. Единственное, что его немного успокаивало, – это то, что они стояли вдалеке от него, хотя отдельные крики и возбуждение ощущались. Он вышел из машины и направился было переходить через дорогу, как вдруг, боковым зрением, увидел некоторое движение толпы в его сторону. Он немного удивился и повернул голову в сторону ватных халатов. Они уже бежали в его сторону. На всякий случай он оглянулся – нет ли чего интересного за его спиной? Нет, он был один. Ничего, что могло бы заинтересовать халаты, не было. Тогда он понял, что вся эта толпа бежит к нему! Решение пришло мгновенно. Он запрыгнул в машину. Захлопнул дверцу и нажал кнопку блокировки. На мгновение почувствовал себя в безопасности. Но только на мгновение: через лобовое стекло было прекрасно видно, что толпа бежит все быстрее и быстрее и именно к нему. Тогда он понял, что машина – крайне ненадежная и эфемерная защита против нападения. А то, что нападение неизбежно, было ясно с самого начала. Голодная и злая молодежь готова разорвать на части почти любого, кто живет лучше, имеет машину и деньги на еду. А Игорек, как думалось ему, был именно такой добычей. Да еще и иноверец.
Ключ дрожал в руке. Не попадал в замок зажигания, отнимая драгоценные секунды. А когда попал, то почему-то не проворачивался. Оказалось, руль был заклинен замком. В любом другом случае Игорек справился бы с этим за секунду. Нужно было просто повернуть немного руль, и замок бы отпустил его, но он был слишком возбужден близостью толпы, и мышцы просто перестали повиноваться. А когда мотор все же завелся, было уже поздно: ватные халаты плотно обступили его машину со всех сторон. Со страху ему казалось, что и на крыше кто-то есть. Но это просто сразу несколько десятков рук стучали по машине и требовали, чтобы он открыл дверь или окно.
- Иш! Иш! – слышались отдельные выкрики! Мозг отказывался воспринимать происходящее и не мог понять, что от него хотят.
«Включу скорость и рвану прямо в толпу, – решил он, – и будь что будет!»
Мотор взревел, но машина не тронулась с места. Оглянувшись, Игорек понял, что это конец. Несколько дюжих молодцов приподняли заднюю часть машины, как перышко, и колеса вращались, молотя воздух. А эти молодцы улыбались той зловещей улыбкой, на какую способны, наверное, только вампиры в дешевых американских ужастиках.
- Иш! Иш! Иш! – крик нарастал с каждым мгновением, и Игорек от ужаса даже не мог вспомнить значение этого выкрика. Хотя помнил, что это что-то знакомое. И когда ему показалось, что машину сейчас сомнут, и его вместе с ней, вдруг наступило спокойствие, наверное, душа смирилась с тем, что ей сейчас предстоит переход в другой мир, и мозг приобрел способность слышать и соображать. И он вспомнил значение этого слова Иш. Это работа. Кровь прилила к голове. Он покраснел, и ему стало жарко. Стало понятно, что эти люди не причинят ему никакого вреда. Они хотели узнать, нет ли у него какой-нибудь работы для них. Другими словами, он совершенно случайно остановился возле биржи труда. В то время они еще искали любую работу, и только через год-два стало происходить то, чего так боялся Игорек.
Открыв окно, он без боязни объяснил, что просто-напросто приехал в аптеку, и никакой работы у него нет. Через секунду толпа бежала за очередным Запорожцем, проезжавшим мимо...
Ноябрь 2009
Поделиться
Литературная премия им. Э. Хемингуэя
"Литературный Иерусалим"
Полка Леонида Кузнецова
Рубрики
