Прозаик и критик, автор многочисленных публикаций в литжурналах и книг (среди них «Елтышевы», «Зона затопления», «Петля», «Дождь в Париже» и др.). Лауреат Премии «Большая книга», главный редактор литературного журнала «Традиции & Авангард». Родился в городе Кызыл, долгое время жил и работал в Москве. Учился в Ленинградском строительном техникуме, Кызылском педагогическом институте, окончил Литературный институт им. Горького. Живет в Екатеринбурге. 

«Я не сталкивался с цензурой ни как прозаик, ни как газетчик»

Признаюсь честно: я не сталкивался с цензурой ни как автор прозы, ни как газетчик. Да, есть некоторые ограничения в толстых литературных журналах. От пресловутого мата до некоторых тем и суждений, которых тот или иной журнал сторонится. Но это дело и принципы самого журнала, и если мой рассказ не подходит по этим принципам в одном журнале, я несу его в другой журнал, в третий. В итоге публикация происходит. 

С издательствами то же самое. Каждое издательство в общем-то имеет свои принципы, свою физиономию, свой, так сказать, устав. Ничего в этом плохого нет, как я считаю.

У меня есть повесть «Чего вы хотите?», написанная по горячим следам протестов 2011–2012 годов. Ее опубликовали в журнале «Дружба народов». При подготовке мы с редактором сошлись во мнении, что некоторые эпизоды лучше убрать. Этого требовал и объем (иначе повесть пришлось бы разбивать на два номера), и принципы журнала. Относительно некоторых эпизодов я не спорил – писал, повторяю, по горячим следам, еще не остыв от событий, да и порой умышленно вставлял то, что считал сам выходящим за рамки моих писательских правил. Наверное, хотел проверить рамки журнала. 

А при издании повести никаких предложений о сокращении не возникало. Я даже, помню, удивился, сам указал на некоторые места, опасные, как мне казалось, для издателей. Редактор ответила, что будем издавать как есть и посмотрим, что будет. Вроде, ничего страшного не случилось.

Более того, через несколько лет эту повесть решили издать во Франции. Отнеслись сначала с опаской, предложили убрать три-четыре эпизода, которые могли бы задеть чувства сексуальных, религиозных, национальных групп, но в итоге оставили как есть.

Недавно подобное произошло с моей повестью «Петля». За исключением (пока?) перевода на французский язык…

Десять лет я проработал в газете «Литературная Россия». Писал не только рецензии на книги и статьи о литпроцессе, но и публицистику, касался политических событий (протесты, присоединение Крыма, война на Донбассе). Главный редактор иногда явно тревожился, но ни разу не предложил мне что-то вычеркнуть или переписать. 

В других изданиях тоже с цензурой я не встречался. Но вижу, опять же, что у каждого СМИ свои правила, свои уставы. И опять же, ничего плохого в этом нет. Есть консервативные, умеренные, есть радикальные.

Прозаик может писать все что угодно. Кажется, никого за повести, рассказы, романы у нас не посадили. Но издатели, редакторы журналов рискуют. Для них ограничения есть, впрочем, не такие пока жесткие, чтобы журнал или издательство было закрыто за публикацию или издание художественного произведения. Если даже книга окажется в списке какой-то запрещенной литературы, то издательство не прекратит существования. Хотя стоит, наверное, добавить: пока. Гайки постепенно закручиваются. Впрочем, в 1990-е они были откручены до предела, что тоже не очень-то хорошо…

В анкете в основном фигурирует слово «самоцензура». Я предпочитаю слово «саморедактура». Саморедактор у автора быть обязан. Он необходим в первую очередь для того, чтобы написалось художественное произведение. А художественность – это всегда сложность. Не столько стилистическая, сколько смысловая. Можно ведь изложить сюжет, показать персонажей на одной странице, но автор как правило расписывает их на десятки, сотни страниц. И ведь не ради гонорара, надеюсь. Вместе с персонажами он медленно движется по извивам сюжета, и сам сюжет постоянно делает неожиданные для автора повороты. Автор пишет, чтобы разобраться. И нередко приходит к совершенно другим выводам, которые намечались в начале работы. 

И этот саморедактор не позволяет автору выразить мысль, идею четко, емко, однозначно. Потому что проза – это не выражение мыслей и идей, а процесс мышления, порождение идей из вроде бы уже готовой. Наглядные примеры – «Анна Каренина», «Преступление и наказание»: авторы поначалу хотели написать одно, а в итоге получилось, скажет так, не совсем то. 

Саморедактор заставляет писателя поискать слово, способ выражения, удержаться в литературе, а не свалиться в публицистику и тому подобное.

Когда автор включает саморедактора, а в данном случае, скорее, уже самоцензора, чтобы кому-то угодить, чтобы облегчить публикацию, это сразу бросается в глаза. И такие произведения и в царское время, и в советский период, и нынче, как правило, не имеют судьбы.

Поделиться