• ЛИ-2024-№39

7 декабря 2023 г.

Иерусалим

Война в секторе Газа еще не прекратилась.

Это самое долгое и мучительное противостояние в Израиле за семьдесят пять лет его существования.

Серьезное, очень серьезное испытание выпало на нашу страну и на весь еврейский народ, проживающий во многих странах нашей планеты.

От этой войны сейчас в той или иной степени страдают практически все евреи.

Деяния, начатые ХАМАСом два месяца назад, 7 октября с.г., нельзя квалифицировать иначе как идолопоклонство, поклонение идолу смерти. И этот день войдет в историю так же, как Хрустальная ночь 9 ноября 1938 года.

Ужасы утра еврейского праздника Симхат-Тора в районах, прилегающих к сектору Газа, невозможно выразить, потому что таких слов еще не придумано.

Слов нет!

О, Творец! Прости!

Прости народ мой за грехи его многие!

Посели души невинно убиенных в «лоно Авраамово»!

Пришли возмездие, соразмерное преступлению, на головы убийц и мучителей наших, как в далеком 1945 году!

Да будут стерты имена злодеев с небес!

Плачут, ох как плачут наши еврейские души – пострадавшие и сочувствующие – от злодеяний Сатаны-ХАМАСа.

 

*   *   *

Я, Захария-Липа, сын сапожника Арона, проживший на свете более семидесяти семи лет, во владениях вездесущего Творца, обращаюсь к Тебе в горести и с надеждой, чтобы Ты удалил безнадежную печаль из души моей и дал мне силы продолжить писать это повествование…

Кто я? Песчинка, крупинка, почти не видимая частичка в людском океане, созданном Тобой. Но душа моя хочет, чтобы мои немудрящие повествования не исчезли, а остались в народе моем, в памяти его. Ибо дал ты мне всё, чем владею я, – мои личные индивидуальные знания жизни и чувства, присущие только мне…

Очень быстро улетает в прошлое сегодняшний день, во вчерашние события уползает и роковое число: 7 октября 2023 года. И люди, занятые-замороченные проблемами быта, на автоматизме забывают многое.

Однако бывает, что попадается на глаза человеку журнальная книжка, глаза находят строки, написанные мною, и начинают читаться и восстанавливаться в сознании горькие мгновения жизни, которые жили в душе моей, а потом выплеснулись на бумагу. Отец наш Всевышний вложил в мои руки перо и благословил изложить то, что запечатлелось в моем сознании.

Я и сам, перечитав подзабытое, начинаю по-новому осмыслять его, по-иному смотреть на жизнь и окружающих людей. Уже много раз было так, что разные люди «открывали» меня. И я сам тоже многократно получал возможность спустя годы увидеть себя тогдашнего и пережить новые эмоции. Видимо, поэтому живут во мне страсти писателя, которые я рассматриваю как подарок от «Духа небесного».

На всё, что пережито в прошлом, идет наслоение новых житейских проблем. Или событий, которые нужно как-то обдумать и «положить на полочку» в мозгу. Но долго они на полочке не залеживаются: каким-то непонятным образом прошлое и настоящее перемешиваются в моем сознании, как салат. И в моей душе возникает особый духовный стержень, построенный из них, на котором держится вся моя личность, уверенная в том, что Господь – вездесущий.  Он один, всё в Нем, и Он везде и во всем.

 

*   *   *

Мои друзья-художники – Серега из Нижнего Новгорода и Саша из Ленинграда – прочитали в «Литературном Иерусалиме» № 28 очерк, повествующий о мытарствах художника, написавшего  два портрета самого великого Ребе. Всем читателям более-менее было понятно, куда «испарился» один портрет еврейского, можно сказать, святого, притом за очень низкую цену. Но у людей, более-менее регулярно читающих мои повествования, не мог не возникнуть очень большой и серьезный вопрос: а куда же подевался второй портрет самого-самого великого главы нашего еврейского поколения?»

Люди в проблеме разобрались, о результатах расследования доложили мне. И сейчас, по прошествии тридцати (!) лет со дня исполнения заказа на написание двух портретов Ребе великим художником, которого я по-свойски зову Серегой, я наконец-то могу написать для всех заинтересованных – куда, через кого, за какие на самом деле деньги «уплыл» второй портрет самого почитаемого евреями нашего современника.

Итак, первый портрет оказался в «еврейском квартале» Нью-Йорка, где был продан за 1500 гринов (напомню: «раввин» Симха уплатил художнику 50 долларов). Это я для справки сообщаю: ну, ведь невозможно обойтись без горького смеха, когда видишь «прикинутого», якобы религиозного человека, занимающегося такими, очень далекими от богоугодности, ханжескими делами.

А второй-то, второй портрет? Как мне помнится, стоял он в галерее у Мойше Мульского, цена была обозначена как 500 баксов. Стоял себе и стоял, почти четверть века, этот прекрасный портрет прекрасного человека, главы нашего еврейского поколения, и был окружен весьма гламурными картинами, сданными на реализацию авторами. Галерея-то была престижная, в центре города!

Правда, тематика картин была специфической. Рядом с этим полотном, слева, стояла обнаженная деревянная скульптура, изображающая девушку-спортсменку (интересно, в каких-таких соревнованиях она собралась участвовать в голом виде?). Сверху висели два полотна разных авторов на одну и ту же тему: «Обнаженная в бане». А справа – еще одно полотно ню, под названием «Обнаженная в ожидании любимого».

Евреи, которые заходили к Мульскому, в основном были представителями светских кругов, далеких от иудаизма, поэтому полотно с изображением старика с седой бородой и в чёрной шляпе особо их не интересовало, несмотря на особый взгляд больших серых глаз, прорисованных на холсте и терпеливо-укоризненно смотревших на людей, тусующихся в галерее.

Когда же в город на Волге приезжали занимающиеся «религиозным бизнесом» эмиссары американского происхождения, долго в галерее они не задерживались. Мельком взглянув на картину, шли ругать Мульского за то, что он «обложил» портрет великого Ребе глупыми голыми бабами.

Ругать-то ругали, но купить картину раввины с ханжескими рожами не спешили. Ну не могла подняться рука к карману и выложить деньги: они же получать были приучены, а не тратить! И выложить такую кучу долларов у них никак не получалось. Самый шустрый эмиссар предложил Мульскому отдать картину на комиссию в Нью-Йорк – и если она, с Божьей помощью, будет продана, он, раввин, пришлет баксы Мульскому, который рассчитается с художником и сам тоже будет иметь парнасу (заработок).

Но, уже хорошо зная о «щепетильности» раввинов из-за кордона, Мульский попросту послал святошу через три столба подальше, присовокупив к этому еще и обидное слово «фармазон».

Так, окруженный меняющимися голыми бабами, портрет любавичского Ребе и пылился в подвальной галерее, с тоской глядя на приходящих по вечерам богатых евреев – не для молитвы, а чтобы выпить и сыграть в карты.

Но всегда наступает момент, называемый «и вдруг». Совершенно неожиданно для хозяина пришел к нему Боля Марелик и предложил за изображение святого Ребе аж тыщу российских рублей. Прохиндей Болька упирал на то, что портрет уже пару десятков лет только зазря в галерее болтается, занимая  место, которое можно пустить в оборот.

Сочувствуя галерейщику, он наскрёб такие «жуткие» деньги, чтобы приобрести картину и освободить место.

Мойше Мульский позвонил художнику Сереге и сказал: так, мол, и так, наконец-то нашелся покупатель на портрет величайшего еврея современности. Правда, цена низкая, но ведь это лучше, чем ничего! Вообще-то Серега – человек интеллигентный, но довести можно любого…

Короче, по общепринятому шаблону послал он и Мойшу Мульского, и Болю Марелика по хорошо известной дороге через три столба подальше.

– Я, – сказал он, – лучше бесплатно отдам портрет своим друзьям! Что вы там натворили с первым портретом, хорошо помню и больше на такие штучки не поддамся.

Пришёл и забрал полотно.

Интересно, что на стене галереи довольно долго оставалось пустое пятно. Видимо, святость Ребе и проклятие художника не давали повесить туда какую-нибудь «Обнаженную, ожидающую покупателя». Перестали предлагать такую тематику – и всё тут.

 

*   *   *

Эк, куда меня мысли занесли! Возвращаюсь обратно, к израильским реалиям.

Наши прекрасные парни и девушки (да-да, такие у нас есть «нежные персики», которые командой одного танка пятьдесят террористов прямой наводкой к Аллаху отправили!), наша замечательная молодежь воюет в Газе за свою страну, за свой народ, который не менее четырех тысяч лет «дежурит» по человечеству, пытаясь своими праведниками нейтрализовать дурные деяния других общин. И сами приобщаются к сонму праведников порой. Ах, как болит душа за каждого погибшего, каждого заложника…

А я просто, как положено у евреев, собираюсь съездить к Стене плача, чтобы от всей души помолиться за нашу Победу (да наступит она вскоре!), за наших солдат и офицеров (чтоб «если раны – небольшой», а лучше вообще – пусть вернутся домой в целости и сохранности!). Ну и да, возраст уже позволит мне не только просить, но и проклинать нынешних Аманов, заставивших нас вновь пойти воевать.

Котель (так называют Стену плача на иврите) – место особое, каждый еврей ощущает, будто с просьбой обращается к отцу родному. Вот и я – буду молить Всевышнего, чтобы он дал сил и здоровья всему народу Израилеву, борющемуся за победу. И мне – чтобы были силы своей немудрящей молитвой помогать скорее расправиться со злодеями.

 

 Идет третий месяц войны с ХАМАСом…