• ЛИ-2025-№46

Досмотри последний сон

 

*  *  *
Не стучится больше в двери

На четвертом этаже

Полоумная Психея

В мотыльковом неглиже.

Не заглядывает в окна,

Не садится на порог

Вбитый в затвердевший кокон

Пальцекрылый мотылек,

Певчее отродье, семя

Рокового божества…

Не ищи, моя Психея

На земле с землей родства.

Умирая, каменея,

Досмотри последний сон

И держи хребет прямее

В смертном панцире своем.

Сколько там пыльцы осталось,

Сколько воздуха крылам?..

Эта жизнь – такая малость –

Расползается по швам,

По вселенной безымянной,

Без кармана и гроша…

Пой, солдатик оловянный,

Мотыльковая душа!

 

*  *  *

Герань на окнах и рождественник.

Вся жизнь – сбежавшим молоком.

Бомжественное и божественное

Вповалку спят во рву глухом.

Над черемшою и черешнею

Напрасно воздух померещится –

Льняной ли, ситценабивной –

Сквозь этот век непроходной,

И свет откосный, не просвечивая,

Уходит в гиль и перегной.

На безутешные «помилуй мя»

Летит ответ в земную тьму,

Но слово неисповедимое

Давно не слышно никому.

 

*  *  *

Лечат, только не вылечат душу

Довоенная в небе звезда,

Сводный хор соловьев и лягушек

Над полночной равниной пруда.

Утром снова за птахою птаха

Тронет крыльями край тишины,

И сирень так безбашенно пахнет,

Как не пахла она до войны.

 

*  *  *

Каспар, и Мельхиор, и Бальтазар

Несут в мешках месопотамский ладан,

И золото, и смирну. В окуляр

Следит Господь за крошечным отрядом.

И ты следишь сквозь ужасы войны,

Сквозь тьму над бездной непреображенной,

Как шаг за шагом движутся волхвы

Пастушьей тропкой, рощею смоковной,

Державные минуя города,

Их суету, базарные ловитвы,

Туда, туда, где зыблется звезда –

Вдоль деревянных стен и глинобитных.

…Там, на плаще Марии голубом

Таится в складках отблеск Иордана.

Горячий свет над гротом и холмом,

Маслиной пахнет, мятой, виноградом.

И видит Бог, мы тоже чуда ждем,

И привстаем на цыпочки заране.

……………………………………………………….

 

Чего ты ждешь? Сожжен весь воздух здесь,

И время – покореженною грудой.

Но там… вдали… на краешке небес –

Из Боговой горсти, из ниоткуда…

 

 

*  *  *

На обочине сарматской,
На окраине весны
Выкатит лесопосадка
Самокаты бузины.
Пошехонский ветер в спину,
Одуванчикова дрожь,
И за дикою маслиной
Вглубь по запаху нырнешь.
Что ж мели, мели, Емеля,
Как и должно испокон,
Канительно-повительным
Душегрейным языком.

 

*  *  *

Качели над Летой, качели над Летой,
Над черною Летой – возвратной кометой, –
Два берега взвихрив в единой тоске,
Ты гол как сокол на летучей   доске.
Вся жизнь – лишь качели туда и оттуда,
Ладони лежат по краям амплитуды,
И мертвых растение – дикий тюльпан –
Кольцует запястья прочней, чем капкан.
Аукайся с теплою жизнью – о,, где ты?
Но зов твой уносят качели над Летой –
От мокрой листвы, от наитий земных,
От губ, что дарованы только на миг.
От смерти – до жизни, от жизни – до смерти
Над Летой, над Летой погонные метры,
И ветер то в правый, то в левый висок
Швыряет бессолнечный мертвый песок.
Как в Парке культуры, да только страшнее –
Доска ли дрожит или небо над нею,
Тоска ль на качели усаженных дней,
Бесшумный ли плач залетейских теней.
Туда и оттуда – как судьбы, плачевны, –
Качели над Летой, над Летой качели,
Как в парке над бездной, где голы скамьи,
И только качели летят в забытьи.

 

*  *  *

Куст смородиновый тесный,

Хрупким раем цветовым

Ты летишь за мной из детства,

Золотистый цеппелин.

Мы с тобой когда-то жили

В переулке Заводском,

Где качался на пружинах

Гуд пчелиный день-деньской.

Эти срочные соцветья,

С детством нежное родство

Отделяет полстолетья

От апреля моего.

Свет и цвет неисцелимый

Только чудятся вдали.

Улетели цеппелины,

Весны, мячики, шмели.

Лишь расходится кругами

Лепестковый гуммигут,

Но в его фата-моргане

Мертвi бджоли не гудуть.

 

*  *  *

Не отследить от обстрела к обстрелу
Весь некролог.
Как ты ветвишься, Иудино древо,
Сквозь потолок.
Как окружаешь дрожанием тварным
Душу мою
В городе маленьком партикулярном
Тьмы на краю.

*  *  *
Не чудо и не музыка
Снежком на обшлажок,
А неба обезумевший
Пристрелянный шматок.
И мы над скорбной чашею,
Как лист пред татарвой,
И досочка кончается
Дорожки световой.

*  *  *
Прощальною незримою колонной
По прорвам горним павшие пройдут –
От террикона до Иерихона,
От недр до труб.
Еще твое не прервано мгновенье,
Но ждет фугас в каком-нибудь стволе,
Чтоб стали прахом, гривною разменной
Твой дом, и век, и лампа на столе.

 

*  *  *

В который раз перезимуй

От детства вдалеке.

Тысячелистником Изюм

Зажат в моей руке.

Там за двором отлогий холм

Все держит на плаву

Под черепитчатым щитком

Сверчковую траву.

Она до нынешних небес

Мой день позолотит

Простая кашка, зеленец,

Обыденный подвид.

Ключа всего на полщелчка

В пространстве оборот,

И мама, сдвинув облака,

Обедать позовет.