• ЛИ-2025-№46

Только что вернулся из Испании, если конкретно, то из Барселоны. Я давно мечтал побывать в этой дивной стране. Короткое путешествие не утомило меня.

Но то, что произошло там, в этой неповторимой столице Каталонии, – потрясло меня.

Однажды вечером я уселся поудобнее перед компьютером и записал эту историю…

 

Вообще-то я не верил в сны и прочую эзотерику.

А оказывается, всё более чем серьёзно и глубже, чем полагал. В поиске подтверждения своих мыслей копаюсь в интернете, выискивая информацию о генетической памяти.

Оказывается – это явление имеет право на существование. В основном оно проявляется во время сна или состояния измененного сознания (гипноз, транс, медитация), когда контроль сознания ослабляется. В бодрствующем состоянии у человека генетическая информация подавляется, поскольку может неординарно повлиять на психику, вызвав синдром раздвоения личности.

Когда-то я обсуждал этот эффект с известным астрофизиком Песахом Амнуэлем, живущим в Израиле, а именно: возникновение условных параллельных жизней.

Поскольку, если существуют параллельные миры – должны существовать и параллельные жизни. Я высказал предположение, что сны – это точки пересечения, когда мы можем увидеть, что с нами происходит в другой жизни.

Надо отметить, что после недолгих сомнений Амнуэль согласился с такой гипотезой.

В тот раз я припозднился. Было полтретьего ночи. Ложился спать, не зная, куда перенесут меня сны на этот раз…

Она возникла неожиданно.

Выплыла из мрака.

Огромная железная дверь.

Я стоял перед ней и не мог отвести взгляд.

Железная.

Огромная.

В середине – ручка-кольцо, а вокруг неё, словно на циферблате, были вычеканены десять изображений каких-то стариков с бородами. Я тщательно пересчитал – их было десять.

Я видел эту дверь чётко, словно стоял перед ней и рассматривал огромное фото. Вдруг больно заныло сердце. Видимо, я застонал, и жена испуганно затрясла за плечо, чтобы проснулся:

– Что с тобой, что с тобой?

– Дверь приснилась, дверь, дверь, дверь, – спросонок бормотал я, с трудом отходя ото сна.

Жена принесла воды. Я сделал несколько глотков и лёг.

Потом долго не мог уснуть – стоило закрыть глаза, как из бездны выплывала дверь. Какое-то наваждение. Но откуда взялась эта дверь? Нигде в реальной жизни я её не видел и не мог видеть.

Со временем стал забываться сон о странной двери. Сны стираются из памяти проще, чем рисунок на бумаге ластиком, особенно в современной жизни, когда потрясения происходят одно за другим…

Как-то, откинувшись на стуле перед компьютером, я неосмотрительно произнёс:

– А неплохо бы слетать в Барселону.

Леший меня, что ли, тянул за язык. Жена-путешественница, уже побывавшая в Испании, услышав моё пожелание, – а ей всё равно, куда лететь, лишь бы вон из дома, – обрадованно заволновалась:

– А чего, середина недели – ты свободен, у меня нет дежурств – полетим?

И вот мы уже бродим по барселонским нешироким улицам, вдыхая запах знакомого моря.

Барселона прекрасна. Мы осмотрели детище Гауди – Саграда Фамилия, которое строят и строят, и неизвестно, когда закончат. Но архитектура Гауди не в моём вкусе, мне больше понравилась Барселона старая со своей строгой готикой. Покружили по Пласа де Каталония – по необыкновенной красоты площади. Прогулялись по широкой Рамбла. Медленно, сквозь рынок Бокерия, дошагали до памятника Колумбу. В музей восковых фигур желания идти не было, а на двухэтажном теплоходике прокатиться не удалось – слишком много желающих оказалось. Мы остановились в недорогом отеле «Лаетана» в номере 405, с матовыми занавесками с большой фиолетовой полосой внизу. Потом взяли обзорную экскурсию с русскоговорящим гидом. На автобусе объехали все значимые места знаменитой футбольной столицы. Конечно же, прогулялись по Большому королевскому дворцу, покружили по Королевской площади. Но что-то давило на сердце, сжимало его, когда я ходил по серым каменным плитам.

Необъяснимо.

Я знал, что в тронном зале огромного величественного дворца – резиденции королей в Барселоне – Христофор Колумб докладывал Изабелле Кастильской и Фердинанду Арагонскому об открытии нового морского пути в Индию. Но мне также было известно, что в этом зале правила свой суд жестокая инквизиция, и сколько жизней было отнято у ни в чём не повинных евреев святейшим трибуналом – никому не известно. Кровавое, лобное и позорное место Испании. Сколько боли впитали в себя эти тяжёлые каменные своды...

В день отлёта после обеда решили ещё раз прогуляться – я люблю спокойные неспешные прогулки, особенно по незнакомым местам. Шли по широкому тротуару, среди спешившего по своим делам людского потока. Вдруг захотелось тишины и безлюдья. Мы свернули на узкую, мощёную камнем улочку. Да уж, две машины тут не разъедутся, подумалось почему-то.

Запахло свежими булками – видимо, где-то неподалёку располагалась пекарня. Подъехал мотороллер с кузовом – я не ошибся, и из жёлто-серого здания стали выносить пластиковые мешки с булками. Мы перешли на противоположную сторону улицы, и…

Я увидел ДВЕРЬ!

На миг показалось, что я потерял сознание – такой силы был шок. Ноги мои словно прилипли к земле. Да, это та самая дверь, что снилась мне несколько ночей. Вокруг отверстия для ключа виднелись старинные, но ещё четко видимые, чеканенные лица бородатых людей в ермолках. Я пожирал взглядом эту дверь. 

Вдруг она, заскрипев, открылась. Из неё вышел – я!

То есть человек, как две капли похожий на меня. Я почувствовал, как пальцы жены впились в мою ладонь, – сходство было потрясающее.

Он был одного роста со мной, одет в цветную куртку моего любимого фиолетового цвета. Шляпа с узкими полями на голове, чёрные очки на лице и лёгкая трость в руке. Незнакомец окинул беглым взглядом нас с женой и, повернувшись в сторону магистрали, откуда свернули мы, пошёл лёгким шагом.

Мы с женой своими взглядами, можно сказать, буравили ему спину. Пройдя метров десять, мой двойник остановился, несколько секунд постоял на месте – видимо, только сейчас он осознал нашу схожесть, – а потом, резко повернувшись, подошёл ко мне:

– Where are you from?

– We are from Israel.

– Do you speak Hebrew?

– Беводай! (Конечно!)

Наш собеседник заулыбался и представился:

– Хосе Миньянтес. Хотя в моей семье я просто Йоси.

– Евгений Минин, – представился я. – А моё израильское имя – Йоэль, полученное в честь расстрелянного под Смоленском деда.

– Миньянтес, Минин, – задумчиво произнёс Йоси, разглядывая моё лицо. – Ну что ж, рад приветствовать представителя потерянной ветви нашего рода Миньянтес, – и повернувшись к той самой, словно заколдованной двери, отпер её и церемонным жестом руки пригласил войти.

Я вошел вовнутрь. Поди догадайся, что это был шаг в глубь времени, в прошлое нашего рода и моей семьи.

Небольшой зал, уставленный по периметру пластиковыми стульями, намекал, что он легко превращается в небольшую синагогу. Тем более, что сквозь стекло стоящего в углу шкафа, так называемого «арон кодеш», что значит «святой ларец», я увидел свиток Торы.

– Это дом моих предков, – вздохнул Йоси. И помолчав немного, добавил: – И твоих. Вообще-то неподалёку у меня благоустроенная квартира, а эту храню. Как талисман. Она притягивает генетической памятью потомков нашего рода. Но как ты узнал об этой лачужке?

– Она мне снилась, эта дверь, – и я поведал новоиспечённому родственнику о своих снах.

– Идём, я тебе что-то покажу.

Мы подошли к шкафу, называемому «арон кодеш».

Внизу шкафа стоял сейф, откуда Йоси вытащил с десяток ветхих альбомов.

Мы уселись за стол. Хлопнула входная дверь.

– Это моя жена, Мануэла! Забеспокоилась, что я задерживаюсь.

Женщина была рассержена, видимо, её оторвали от каких-то важных женских дел. Она что-то сказала мужу по-испански, потом перевела взгляд на меня и онемела – она увидела копию своего мужа. Снова посмотрела на мужа, и снова на меня.

– Эли, – обратился Йоси к ошарашенной жене, – сделай нам кофе с фриголо. Немножко ликёра нам не помешает.

– Я добавляю в кофе амаретто, – вмешалась моя жена.

– Фуй! – скривился хозяин, – в Каталонии пить итальянский ликёр? – это ж нонсенс. Но прежде, чем мы откроем альбомы, я расскажу историю, произошедшую более пятисот лет тому назад.

…Чёрные дни испанских евреев.

Инквизиция.

Аарона, еврея-менялу, после многих пыток отпустили умирать домой.

Как и многие единоверцы, он успел превратить своё состояние в золото, хотя богатством эти небольшие унции жёлтого металла трудно было назвать. Вокруг него сидели, держа умирающего за руки, сыновья: старший – Матео, средний – Вито, и младший – Самуил.

– Бегите отсюда, – шептал умирающий Аарон. – Они не успокоятся, пока не уничтожат всех нас. Это уже не люди. Вчера сожгли моего брата Захарию, даже не потому что еврей, не потому что крестился, – этим тварям в сутанах понадобились его деньги, его богатый дом и его красавица-жена – для плотских утех. Они превратили её в шлюху… Этот дьявол Николас Росельи пришёл из ада, и, прежде чем вернуться обратно, он устроит ад в Каталонии. То, что у меня было, я отдал вам – мне ничего не надо. Меня уже ждёт Элогим. А вы бегите, умоляю вас, дети… Бегите, не оглядываясь. Ты, Матео, иди во Францию, или ещё дальше – к немцам. Вито – через Геркулесовы столбы иди к туркам, они не трогают евреев и не мешают торговле. А Самуил пусть сам решит, за кем следом идти.

На следующий день большой обоз еврейских семей, среди которых были старшие братья, навсегда, навечно покинули Барселону, Каталонию, Испанию – родину, изгнавшую своих детей.

Барселонцы переживали трагедию еврейских семей, но остановить безжалостный маховик инквизиции было невозможно. Выход горожане видели лишь в одном, и они пошли на хитрость. Был оглашён указ – всем оставшимся евреям собраться у храма Саграда Фамилья. И как только началось оглашение указа, с двух сторон, издавая страшные вопли, выскочили отряды вооружённых всадников. На самом деле это были горожане, облачённые в доспехи воинов для пущей убедительности инсценировки.

Раздались крики:

– Все в храм! Быстро все в храм – там не тронут, не посмеют!

И как только за последним захлопнулась дверь – начался обряд крещения. Двери оказались заперты снаружи. Так все оставшиеся в Барселоне евреи превратились в выкрестов – марранов. Среди них оказался не успевший уехать – Самуил.

– Он остался в Барселоне со всей семьёй. Их не трогали, но совершать иудейские обряды запретили, однако никто не проверял и не следил, за исключением инквизиторского отребья.

– Самуил. Шмуэль. Это ж так звали прадеда моего отца.

– А как звали твоего отца?

– Арон.

– А детей как зовут?

– Дмитрий, Виталий, Максим.

 

Йоси хитро заулыбался:

– Теперь давай полистаем альбом!

Я листал страницы сначала с рисунками, потом с чёрно-белыми фотографиями, и видел знакомые лица, похожие то на лица сыновей и племянников, то на отца и его брата.

– Смотри, вот – Матео, вот – Вито, вот – Самуил. Твои дети, видимо, похожи на них, очевидно, как и мои. Генетика – сильная вещь, – улыбался Йоси. – Хотя и у неё бывают промашки – в каждом поколении были талантливые художники, а в последнем – нет.

– Как нет, – возмутился я. – А мой Виталий – талантливый дизайнер, посмотри в интернете его сайт.

– Ну, тогда у меня к генетике претензий нет. Очень аккуратная дама.

– Надо идти, – оторвала меня от альбома жена. – Самолёт рано утром. А мы не собрались.

– Я вас провожу, – вышел с нами на улицу Йоси. – Кстати – Испания меняется, медленно, но верно. Позавчера жители испанского города Кастрийо Матахудиос, расположенного на севере, решили избавиться от позорного названия города, «подаренного» во время инквизиции. «Матахудиос» означает «смерть евреям», и они решили вернуть городку его исконное название – Кастрийо Мота де Худиос (Еврейский холм Кастрийо). Да, и по нынешним законам вы можете получить испанское гражданство как потомки изгнанных из Испании евреев.

– Да ладно, хватит нам нашего израильского, – поднявшись, улыбнулся я, и мы пошли к выходу.

Начинало смеркаться.

Я оглянулся на дверь с вычеканенным миньяном – кто знает, когда я ещё буду в Барселоне.

И буду ли.

Будет ли сниться мне эта дверь теперь, после касания моей ладони старинного холодного железа?

 

Через неделю приезжает Йоси с женой знакомиться с потерянным коленом рода Мининых. Думаю, и его ждёт немало открытий.

Самое интересное: что скажет мама, увидев нас рядом?