• ЛИ-2025-№46

ВНУТРИ НАС

                                         Ад – это мы сами!
                                             Сергей Довлатов

 

Испепеляли мы друг друга взором,
Когда меж нами грянула гроза
И огненным упала метеором,
Как Господа иль Дьявола слеза!

Горел метеорит, словно Светило,
Господним или дьявольским перстом –
Обоих нас одна гроза сразила,
Скрестивши молнии пылающим крестом!

И – кажется – попали мы под пули
На божеском иль дьявольском персте,
Нас молнии, скрестясь, перечеркнули
И нашу жизнь распяли на кресте!

Как будто с неба павшее Светило,
Накатывая в этот самый час,
Горящая слеза – катком – катила,
Сжигая и оплакивая нас!

И – кажется – огонь из Преисподней,
Как грешников, лизал нас в этот час...
Но не было здесь молнии Господней,
И Бог и Дьявол были внутри нас!

 

СТАТУЯ СВОБОДЫ

 

Себя уже не регулируем

И вновь идём в тиски узла,

В который раз капитулируем –

Свобода снова не взяла!

Промчалась призрачная конница,

И до неё уже нет дел…

И нет её! Есть только вольница

И пугачёвский беспредел!

И за неё уже не ратую,

Она, наверно, не для нас…

Но – вновь – вдали маячит Статуя,

Почти не видная сейчас!

 

 

 

ВОЛНА НА ПЕСКЕ

                    Живее всех живых.

                         Владимир Маяковский

С тобой, лукавой и шальной,
Расстался налегке.
Так след, оставленный волной,
Теряется в песке,

Словно размытое волной
Песчаное лицо!
Волна, пройдя слепой волной,
Уносит мертвецов,

Уносит на кругах своих
Пески былой любви.
Она мертва, как мёртвый стих,
Не скажешь ей: «Живи!»

Волна смывает на песке 
Египетские ласки,
Словно размытые в песке
Песчаной скорби маски!

Уходим оба стороной,
Зови иль не зови, –
Как размываемый волной
Песчаный след любви!

Но проступает из песка
Опять твоё лицо,
И взмыла стая в облака
Песчаных мертвецов!

Они живее всех живых,
И с ними отлетаю,
И, словно выпущенный псих,
Я море вспять сметаю!

И вспять идёт печаль-тоска,
И обступают ласки,
И проступает из песка
Твоё лицо без маски!

Пускай фундамент из песка
Для нас двоих – он прочен,
И проступают чрез века
Египетские ночи!

Меня уносит Нил-река,
И не хочу обратно,
Ведь ты восстала из песка
Над всем, – как Клеопатра!

 

КОНЕЦ ИЛИ НАЧАЛО?
                          

                 Валентине Бендерской

 

Простились, может, на реке
Иль – в душной электричке,
Но дрожь твоя в моей руке
Забилась по привычке!

И мы не разомкнули круг,
Хоть ты умчалась вдаль,
Но волны бьются, будто струг,
Мой струг о твой корабль!

Они почти изнемогли,
Но, как бабьё, – метались,
И на другом конце Земли
Их брызги разлетались!

Словно дробился водопад,
Разбившийся не зря.
В них отражался наш закат,
А, может, и заря?

Волна восстала, как мертвец,
У твоего причала,
Неся к тебе любви конец
Иль новое начало?

 

БОЛЬШОЙ ВЗРЫВ

                          

                            Памяти Марка Шагала

 

Черта оседлости, как атомная бомба,

Взорвавшись, понесла разрывы вдаль

И потрясла земные катакомбы!

Затрепетало небо, как вуаль!

Черта оседлости равна Большому Взрыву,

Энергией немыслимой своей

Прорвали все фронты её прорывы,

И в небо воспарил скрипач-еврей!

Достал до звёзд из тихого местечка,

Где вечно длился козий кроткий плач…

Так Марк Шагал, прорвав судьбы колечко,

Взлетел над Миром, как его скрипач!

Вот так – подобно ядерным зарядам,

Отбросив притяженье мертвецов,

Местечко рьяно расщепило атом,

Прорвав средневековое кольцо!

 

ТОСКА ПО ХЛЕБНИКОВУ

 

В прорехах и складках Эпохи,

Скукожившись, словно дитя,

Поэзии хлебные крохи

Я в них воровал втихаря!

Как дети голодной Эпохи,

От тягостной сирой тоски,

Поэзии истинной крохи

Таскал я, как колоски!

И в год тот – свинцово-суровый –

Из нашей эпохи смотрел.

Закон был тогда «колосковый»:

За три колоска ждал расстрел!

Я шёл среди родин-прародин,

И было тогда мне завещано:

Поэт, как Адам, первороден,

Первичен – как первая женщина!

Как самая первая ночь,

Прозрачен, как призрачный Хлебников,

Доесть его хлеб я не прочь,

Но он не оставил наследников!

И, кажется, я умираю –

По хлебу его – от тоски,

И призрачной ночью таскаю

С могилы его колоски!

 

ЗВЕРЬ

 

Любовь свою загнали внутрь,
Как яростного зверя,
Но знаю, что в одно из утр
Он вырвется, не веря,

Что заживо был погребён
По нашему желанью,
И разорвёт обоих он –
Страшней нет наказанья!

Любовь наощупь ищет ход,
И через дни иль годы
Грудную клетку разорвёт!
Зверь выйдет на свободу!