• ЛИ-2025-№45

ХАИМ ЛЕНСКИЙ

(1905-1943?)

 

*  *  *

Они насмешки мне бросали вслед

Устами слепоты высокомерной.

Как птица мясо, так для них поэт

Лишь человек с ему присущей скверной.

 

Они меня просили: «говори».

Я через силу «бэ» и «мэ» цедил им,

А боль мою, щемящую внутри,

Скрывал за бранью в их кругу постылом.

 

Я сквернословил в гуще их возни

Под стать базарной глотке. И на это

Кивали понимающе они,

Его слова – расхожая монета.

 

Лишь к мороси да лужам обратив

Свои глаза, не ведают о безднах,

О том, как по ночам верхушки ив

Дрожат в мерцаньи всполохов небесных.

 

О, молнии прозренья... Но молчи,

Довольно, не дозволены вторженья...

Почтение к поэту, что в ночи

Творит, скорбя, миры воображенья!

 

*  *  *

Что наколдовала мне полынь,

Горечью дурманящего сока

Словно повелевшая: «Покинь

Свой очаг и странствуй одиноко»?

Дикий ветер в даль ее занес,

Чтобы у дорог под ноги бросить.

На зеленоватых листьях проседь

Для меня милей багрянца роз.

И не возмечтаю о кармине

Губ твоих, красавица. О, нет!

Вовсе я не скромник, не аскет,

Но в плену у горечи полыни.

 

              Ленинград, в тюрьме, 25.12.1934

 

 

 

ПО ЭТОЙ ТРАССЕ

 

По этой трассе, что киркой

Я сам прокладывал, какой

Поток потянется? Колонна

Людская двинется ль по ней,

Подковы вспененных коней? 

Кто может знать определенно?

 

Гремящий борт грузовика?

Неторопливая клюка?

Сапог увесистый солдата?

И солнце утреннее свет

Прольет навстречу или вслед

Тому, кто здесь пройдет когда-то?

 

Сады откроются ему,

Иль восходящие в дыму

Пожаров огненные дуги?

Присев на отдых, будет он

Цветами яблонь убелен

Иль сединой сибирской вьюги?

 

Никто не властен заглянуть –

Кому назначен этот путь?

Куда, откуда? Нет ответа.

Но ясно лишь: не мне, не мне –

К моей сияющей стране.

Я знаю это, знаю это.

 

                         Сибирь, 30.8.1935

 

*  *  *

Гаснет день над заводью. Покой

Не прорвется всплеском плавника.

Замолчали птицы над рекой.

Как печален шорох тростника!

 

Чьих стенаний еле уловим

В стеблях отзвук? Эти берега!

Не ступала, кажется, по ним

С первобытных дней ничья нога.

 

В волнах грусти зыбясь и дрожа,

О невозвратимой череде

Давних дней, о странствии стрижа

Шепчут стебли меркнущей воде.

                            

                             Ленинград, в тюрьме, 1935

*  *  *

Свет, лишенный тени, эха звук.

Трепетней небес конца элула,

Столь неизъяснима явь, что вдруг

О себе слова перечеркнула.

 

Только вздох из глубины груди,

Только лучезарность вознесений –

Сбросив тяжесть, все летит... Гляди,

Дерево парит, как лист осенний.

 

Словно узы мир с себя совлек,

Ясный без затменья и границы...

Так освобождается от строк

Шелест перевернутой страницы.

 

 

НА СЕВЕРЕ МИРА

 

Там, на севере мира, где лед бирюзов,

Ощетинились соснами ночи лесов,

 

Искры бездны блуждают по топям болот,

Довременным туманом спеленут восход.

 

Ты не сына в края, где пустынность светла,

Но приверженца, южная речь, привела.

 

Сквозь завесы столетий открылась мне ты

В обаянии южной своей красоты.

 

И в сиянии льдов на сибирском ветру

Расцвела, и узнал в тебе Север сестру.

 

И, смягчась, повелел бесприютным краям

Уступить мое сердце твоим соловьям.

 

И ликуют они, на ветвях зазвенев.

Сквозь метели плывет соловьиный напев,

 

Колокольчиком санным гремит вдалеке,

Набегая, звучит в паровозном гудке,

 

Чтоб незримым мостом через бездны пролечь

Этих мук и надежд, расставаний и встреч.

 

                                                   Сибирь, 1936

 

*  *  *

Слышу, папоротники шуршаньем листов

Шепчут ветру: «Потомки лесных исполинов,

Тех, что высились, мощные кроны раскинув,

Гордость чащ первобытных, мы ниже кустов!»

 

                                                                        Сибирь, 7.7.1935

 

*  *  *

Хриплый ворон, пророча, кружи и кричи,

Чтобы вера в возмездье окрепла!

Из закатов рассветы возносят лучи,

Восставая, как Феникс из пепла.

 

Сибирь, 24.7.1935

 

 

ЗЕМЛЯ

 

Что им только не вздумается? «Седая...»

Говорить о Земле?! Исчисляют они

Возраст мира по горным грядам, как цыгане,

По зубам узнающие возраст коня.

Белизна не седины, не признак зимы

Лед вершин. Молоко на устах у младенца

Так белеет. Еще от небесной груди

Твои губы, Земля, не отнимут, пока

Млечный Путь по ночам перед входами в рощи

Изливает чистейшие струи берёз.

 

                                                             Сибирь, 24 нисана 5697 (1937)

 

*  *  *

Охранник юный, черный зев ружья

Не наводи, моей горячей крови

Не проливай в дверях небытия,

Покуда немота на полуслове

 

Мой голос не сковала. Солнцу дня

Позволь мне гимн закончить вполнапева

И прошептать, чуть голову склоня:

«Шалом! Шалом!» – направо и налево.

 

 

                                                                Перевод с иврита