• ЛИ-2025-№44

ТАМ, ГДЕ ТЕКУТ РЕКИ

*  *  *

Пишут мне: – Послушай, поэт из Иерусалима.
В тебя не попадёт ракета – пролетит мимо.
Попадёт в соседний дом

                              или что рядом с ним лавку,
ты же для ракеты мелочь размером с булавку.
А у меня под квартирой схрон

                                  для всего подъезда,
где диван и стулья –
                                любому найдется место.
Но интересно увидеть,

                                       как она упадёт возле,
потому что бесстрашным

                                    делает человека возраст…

 

 

ТАМ, ГДЕ ТЕКУТ РЕКИ

Тоскливо жить в городе, в котором нет реки,

Опоясывающей город хотя бы наполовину,
Где зимою плавают льдины, а весной – рыбаки,
Или на катере Буратино

                                  обнимает свою Мальвину.

Это сладкий шепот её камышей,
Напоминает, что всё уходит навеки,
Пусть небольшая – не как Волга и Енисей…

Всегда хотелось жить там, где текут реки.

 

 

 

ТОТ ГОРОД…

 

В тот город, где я родился,

                                   не выпадет больше случай

Приехать в плацкартном вагоне

                                     и выйти на старый вокзал.

А память исколет сердце лапой еловой колючей

За то, что кому-то когда-то два слова недосказал.

Заправлена печь дровами, 

                                фырчит чугунок с бульоном,

А за окном в скворечне птенцов бесконечный грай.

И бабушка с дедом живы,

                            и сахар ещё по талонам.

И так безмятежно в тетрадке

                                  рифмуются рай и сарай.

 

 

 

НА СМЕРТЬ ДОМА

 

Мой семиподъездный дом похож на высотку,
вздумавшую вдруг прилечь,
а вокругдомный пейзаж соткан
из одноглазых фонарей-циклопов,
у которых нет плеч.

Скоро его снесут.
И район будет весь из высоток.
Уже выселять начинают.
Вроде всё решено.
А поселят меня на этаже, я думаю, сотом,
чтобы со Всевышним мог разговаривать через окно…

 

*  *  *
У старых людей –

                             деменция.
У старых домов –

                               реновация.
Старые люди сами уйдут.
Дома направленным взрывом снесут.
Вместо старых людей будет плита.
Вместо старого дома построят сосуд
из кирпичей и бетона,
в котором будут мельтешить полмиллиона
одноголово-двуногих наших потомков.
Потомков.

*  *  *

Вся жизнь – не поэзия – проза

С рожденья до мраморных плит.
И эта война – как заноза,
Засела во мне и болит.
Вот так отживёшь, умирая,

И лишь в невесёлом пути
Поймёшь, что нет шансов до рая
Мне с этой занозой дойти.

 

 

ПИРОМАН

Дружок мой – страшный пироман,
Все его помыслы чисты,

Но лишь имел один изъян –

Он за собой сжигал мосты.

 

 

 

ПТАШКА

 

        Поэт не должен говорить на «ты»

        Ни с ласточкой, ни с камнем, ни с судьбою.

                                            Тамара Габбе

 

Дни стали светлей и длиннее,

деревья цветут не спеша.

Вот птаха на ветке,

под нею

сижу я, неслышно дыша.

Расплакалась звонко пичуга,

прощаясь с ушедшей зимой

ее приютившего юга,

но время – на север, домой.

И в дивных сиреневых звуках,

в которых и горечь, и боль,

о грусти,

              потерях,

                               разлуках

сиреневый плачет бемоль.

И каждое треньканье в душу,

как тонкой иглы острие…

И кто я такой, чтобы слушать

печальные тайны её.

 

*  *  *
Не  сочиняется, не  пишется,

На жизни смотришь наготу,

Но вдруг душа варганит пиршество,

Когда совсем невмоготу.

И все свершается, что хочется,

И обнимается простор.

Какое ж это одиночество,

Когда напротив – монитор.

 

 

 

ВРЕМЯ

 

Время приходит раздачи долгов,

И время платить по счетам,

Время считать друзей и врагов,

И тех, кто ни тут, ни там.

Все течет – говорит псалом,

Льется сквозь решето….

Сижу, глаза прикрыв, за столом...

Времени нет ни на что!!

*  *  *

От полустанка Детство до остановки Старость

проехали со свистом – на сленге говорят.

Вперед смотреть не тянет – там ерунда осталась,

да и кругом всё реже друзей нестройный ряд.

Не потому всё время спешу за стол усесться,

чтоб завершить, закончить –

                                                 не надо в микрофон

мне объявлять, что следующая –

                                                  остановка Сердца,

и Бог, печальный стрелочник, отцепит мой вагон…

 

 

 

ИЕРУСАЛИМ

 

В этом городе высоком, в этом климате несносном

Я живу, не уезжая, запершись в себе самом.

Это я к нему привязан –

                                          и в прямом, и в переносном,

Это он ко мне привязан – 

                                        в переносном и прямом.

И каким, не знаю, словом, не затасканным и косным,

Мне в любви к нему признаться,

                                             без свидетелей, вдвоём.

Это я в нем неразлучно –

                                       и в прямом, и в переносном,

Это он во мне, мой город, – 

                                               в переносном и прямом!

 

*  *  *

Если б ведала только, как холодно мне без тебя.

Даже северный ветер не кажется злым и суровым,

Незаметною осенью, первым листком сентября

Начался листопад жёлтым, серым и ярко-багровым.

Оглянись на меня, это я поднимаю листок –

Черновик этой осени, словно пустую страницу.

И увидишь во мне неуклюжую черную птицу –

Занесенною стаей на Ближний,

                                                  но дальний Восток.