• ЛИ-2025-№43

ХАИМ ЛЕНСКИЙ

1905-1943(?)

 

 

*  *  *

Воет вьюга. Ворота скрипят на ветру.

Машет дерево скрюченной кроной.

Чьи-то окрики. Полночь. К какому одру

Припаду головой обнаженной?

 

Хлещет режущий снег по горячей щеке.

О, я знаю, меня поджидая,

Исполинской медведицей там, вдалеке,

Притаилась Россия. Туда я

 

Устремлюсь. Буду схвачен. И в крике мой рот

Исказится от боли когтящей.

Так, настигнут, последний из зубров ревет,

Окружен Беловежскою чащей.

 

И тогда, белизну снеговой пелены

В муках брызгами крови усеяв,

Он припомнит о пасынке чуждой страны,

О последнем поэте евреев.

 

 

*  *  *

Речь Хеймана1, владычица уст Галеви!

И меня овевает цветочная вьюга

Слов твоих, что горят, отзываясь в крови,

На губах поцелуями дочери юга.

 

Царствуй, древняя речь! Иордан и Евфрат

За спиной твоих войск, закаленных походом.

Твои буквы подобны построенным в ряд

Ассирийским героям квадратобородым.

 

Я себя полководцем твоим сознаю.

Прикажи, развернут боевое искусство,

Ямб в пехотном, хорей в колесничном строю,

Впереди знаменосец решительный чувство.

 

Из-за Немана, Дона, Невы их полки

Перевел я, победно командуя ими.

О царица! И ты из-за Леты-реки

Вслед за древними переведи мое имя.

_____________________

[1]   В русском переводе – Уфам (Пс. 88).

 

 

*  *  *

Они насмешки мне бросали вслед

Устами слепоты высокомерной.

Как птица – мясо, так для них поэт –

Лишь человек с ему присущей скверной.

 

Они меня просили: «Говори».

Я через силу «бэ» и «мэ» цедил им,

А боль мою, щемящую внутри,

Скрывал за бранью в их кругу постылом.

 

Я сквернословил в гуще их возни

Под стать базарной глотке. И на это

Кивали понимающе они,

Его слова – расхожая монета.

 

Лишь к мороси да лужам обратив

Свои глаза, не ведают о безднах,

О том, как по ночам верхушки ив

Дрожат в мерцаньи всполохов небесных.

 

О молнии прозренья... Но молчи,

Довольно, не дозволены вторженья...

Почтение к поэту, что в ночи

Творит, скорбя, миры воображенья!

 

 

*  *  *

Склонился день в речной воде омыться

И утонул в зеркальной синеве.

Одевшаяся в траур вереница

Беззвучных волн проходит по Неве,

 

Оплакивая всплесками утрату.

И, встретив полутьму и тишину,

Исаакий погрузился в глубину,

Как колокол, привязанный к канату.

 

В поток адмиралтейское копье

Вонзило золотое острие,

Колебля фосфорические нити.

 

Но поднят утонувший день, он тут,

Простерт, бледно-зелёный, на граните,

Тот день, что «белой ночью» назовут.

 

 

*  *  *

Я предрекал в зените дня

Закат ваш близкий. И от сброда

Злодеев, тычущих в меня,

Повсюду слышал: «Враг народа!»

 

И сколько раз гремел замок

Тюремной двери, стены злобы

Передо мной смыкались, чтобы

Закат увидеть я не мог.

 

И слабый отсвет не прорвётся –

Моя тюрьма темна, в свечу

Я всматриваюсь и шепчу:

 

«То свет звезды на дне колодца,

Он возвещает в полдень тьму».

Я верил сердцу своему.

 

 

 

 

СВЕТ МОЙ, СВЕТ

 

Свет мой, свет! Кто назначил затменье твое,

Повелел этой роще: «Редей!»?

На покинутом поле тускнеет жнивье

В послепраздничный месяц дождей.

 

Для того ли, Владыка, пишу у огня,

Чтоб, не веря, письмо перечесть

И, зевнув, завершить: «Передай от меня

Моему поколению весть»?

 

 

*  *  *

Если сумрак на двери умолкшего дня

Опускает засов, от унынья лекарство

Предлагает сверчок. Он, ключами звеня,

Отпирает ворота запечного царства.

 

Ты в страну его, сняв башмаки, загляни.

Южный воздух ее отзовется былыми

Чудесами, и выплывут давние дни

В Иудее и Сирии, в Греции, в Риме.

 

Здесь вблизи огонька ханукальной свечи,

За волчком наблюдающий завороженно1,

Твой отец. С бороды его льются лучи

На страницы раскрытого Иосипона2.

____________________________

  [1] Четырехгранный волчок (свивон), с которым играют на Хануку.

  2 Иосипон - средневековое переложение истории Иосифа Флавия на иврит.

 

 

 

 

ПО ЭТОЙ ТРАССЕ

 

По этой трассе, что киркой

Я сам прокладывал, какой

Поток потянется? Колонна

Людская двинется ль по ней,

Подковы вспененных коней?

Кто может знать определенно?

 

Гремящий борт грузовика?

Неторопливая клюка?

Сапог увесистый солдата?

И солнце утреннее свет

Прольет навстречу или вслед

Тому, кто здесь пройдет когда-то?

 

Сады откроются ему

Иль восходящие в дыму

Пожаров огненные дуги?

Присев на отдых, будет он

Цветами яблонь убелен

Иль сединой сибирской вьюги?

 

Никто не властен заглянуть –

Кому назначен этот путь?

Куда, откуда? Нет ответа.

 

Но ясно лишь: не мне, не мне –

К моей сияющей стране.

Я знаю это, знаю это.

 

Сибирь, 30.8.1935

 

 

*  *  *

Бреду, покорный приговору,

Сквозь отчужденье и вражду.

Кому доверюсь? В ком опору,

Подобный Каину, найду?

У края молодости взору

Открыв уральскую гряду,

Судьба моя, в сибирской сини

Таишь ли новую беду?

Не упрекну тебя отныне.

Невзгоды? Боль? В сияньи льдов

Пошли мне! Я готов, готов...

 

Сибирь, 31.12.1935

Перевод с иврита