• 2023-1(39)

Орфографическая Пчелка

В детстве наш сын играл словами. Но в отличие от дочки, у которой неожиданные и парадоксальные образы рождались из фраз и предложений, сын был мастером одного слова — короткого и разящего. Причем делал он это не нарочно, а потому что, имея дело с двумя языками, «плавал» в каждом из них.

Например, он путался в родах и вместо русской «травы» или английского «grass», у него вырастал какой-то пугающий «трав».

Или темное время суток, по ассоциации с ночью и вечером, у него называлось «ночером».

В общем, умением препарировать слова и строить новые — он обладал. И это сыграло свою роль в последующих событиях.

Как-то осенью, уже будучи в третьем классе, он пришел из школы немного взволнованный.

— Мама, — сообщил он жене, — у нас будет тест по Spelling Bee (дословный перевод — Орфографическая Пчелка).

Spelling Bee — старая и очень популярная в Северной Америке языковая игра. Правила в ней довольно просты. Ведущий или член жюри произносит слово, а участник соревнования последовательно называет буквы, составляющие это слово. Но зачастую слово звучит совсем не так, как пишется — и в этом весь трюк. Чтобы преуспеть в такой игре, надо знать правила и исключения из правил, обладать хорошей интуицией и запоминать огромные объемы информации из словаря.

Игра эта является частью учебного процесса в младших классах, школьные советы проводят по Spelling Bee соревнования, и победить в них довольно престижно.

Словом, мы купили пособие, и жена начала заниматься с сыном каждый день. И занималась до тех пор, пока он не написал письменный тест, после чего мы забыли о Spelling Bee, как нам казалось, навсегда.

Но через несколько дней сын принес из школы приятную и несколько неожиданную новость:

— Мама, — сообщил он, — я, Авиш, Джулиан, Мэйсон и Джош написали тест лучше всех. Теперь мы будем соревноваться друг с другом.

И у нас дома снова начались занятия.

Через неделю сын принес следующую хорошую новость — он победил Авиша, Джулиана, Мэйсона и Джоша, и теперь его посылают на районные соревнования среди третьих классов. А район, между прочим, не такой маленький — больше трехсот тысяч жителей, тридцать восемь школ.

И у нас дома возобновились занятия — еще интенсивней, чем прежде…

Так прошел месяц, и настал день, когда мы поехали на районные соревнования по Spelling Bee.

В огромном спортзале новой школы яблоку негде было упасть. На каждого соревнующегося приходилось не меньше десятка родственников и друзей, составляющих группу поддержки. Нашего сына поддерживали лишь двое — я и моя жена.

Ну, что вам сказать, он бился как лев. И занял почетное третье место! Неплохой результат, учитывая количество соревнующихся, но на региональные соревнования ехали только те, кто занял первое и второе места. Так что мы вернулись домой, успокоили сына и друг друга, и с чувством хорошо выполненного долга зажили прежней жизнью.

Однако через пару недель сын пришел из школы с очередной новостью — региональный школьный совет разрешил участвовать в следующем этапе всем призерам районных соревнований.

А надо сказать, что в нашем регионе около двухсот элементарных школ и живет более миллиона человек. Так что победить в регионе очень непросто. Тем не менее сын захотел продолжать.

И у нас настали безумные времена.

Все свободное время жена и сын проводили в изнуряющих тренировках, а учительница в школе заявила, что закажет автобус, и весь класс вместо занятий поедет болеть за своего одноклассника, то есть, за нашего сына. От этой новости нервозность еще больше возросла, а тренировки стали намного интенсивней.

Наконец, настал день соревнований. Все были во взвинченном состоянии. Жена и сын, как студенты перед самым экзаменом, не прекращали тренировки. Ни на минуту. Даже в машине.

— Назови по буквам слово «minimum», — требовала жена.

Восьмилетние дети редко встречают такое слово в своих книжках, а раз не видят, то «на глаз» запомнить не могут. А слышится оно как «minimom». Сын так и отвечал. Мы расстраивались. Жена объясняла, что слова «minimum» и «maximum» — латинского происхождения и пишутся с буквой «u».

Школа для региональных соревнований была еще больше предыдущей. На входе, одетая в строгий костюм, сидела чиновница регионального школьного совета и регистрировала прибывших. Мы заговорили с ней о погоде и о других пустяках, я даже пытался шутить, что с моим английским словарным запасом и жутким акцентом было довольно рисковано — но чего не случится на нервной почве. Потом она стала проверять списки, а мы терпеливо ждали, пытаясь успокоиться перед тем, как войти в зал.

— А вас в списках нет! — вдруг заявила она. — Он не может участвовать в соревнованиях.

Сын растеряно оглянулся на нас. Мы еще улыбались после очередной моей шутки, и так, с улыбками и застыли.

В следующие 20 минут мы что-то объясняли, она куда-то звонила, мы опять объясняли, она снова звонила.

Я поглядел в окно, и увидел, как подъехал школьный автобус и из него стали выходить одноклассники сына. Девочки несли цветы — учительница была уверена, что ее ученик победит. Они гуськом прошли мимо окна, направляясь в зал, и я машинально их посчитал. Вышло более тридцати.

Я представил себе, как они рассядутся на полу перед сценой, — я был уверен, что они сядут именно на полу перед сценой и станут ждать.

Потом на сцену выйдут участники, а их одноклассника среди соревнующихся не будет. И весь класс вместе с учительницей снова станет ждать. И думать, что он просто опоздал и вот сейчас появится на сцене. Но соревнования начнутся, а они так и будут оглядываться на дверь...

Как он потом объяснит, что не струсил, приехал, но его не пустили? Кто ему поверит?

Я очнулся от голоса чиновницы из регионального школьного совета:

— Я не смогла выяснить, что произошло. Но мы решили допустить вашего сына к участию в соревнованиях.

Она улыбнулась, и на это раз ее улыбка была не такой официальной, как прежде.

Мы вошли в зал. Одноклассники сына вместе с учительницей действительно сидели на полу перед сценой. Увидев нашего сына, они оживились и стали кричать, но быстро смолкли — видимо, тоже волновались.

И вот началась битва.

Сначала в нескольких раундах их разогрели на легких словах, а потом стали слова усложнять. Вся группа держалась.

Добавили сложности. Потом еще... еще... Участники начали выбывать...

Наш сын держался хорошо. Спокойно и уверено. Очевидно, недавняя встреча с официальной дамой, оказала на его страхи такое лечебное воздействие, какого не смог бы добиться и сам доктор Фрейд.

Так прошло время, и наконец на сцене остались наш сын и еще одна девочка. И раундов пять они прошли, ни в чем не уступая друг другу. Пока не прозвучало очередное слово. И если, вы не догадались какое это было слово — то вы ничего не смыслите в жизни и в удаче. Но вы, конечно, догадались, что этим словом было «minimum».

Уже потом мы с женой пытались понять, почему ведущий дал такое легкое слово на позднем этапе финала. Может сыграл на контрасте и на простоте и этим заманил в ловушку?

Как бы то ни было, но первой отвечала девочка. И она сказала: «minimOm». Неверно!

А что наш сын? Ведь это было последнее слово, которое они с женой повторяли в машине, — он еще допустил ту же ошибку, что и девочка…

Он вышел к микрофону. И все никак не мог начать — было видно, что волнуется. Потом начал произносить буквы: «m — i — n — i — m —». Здесь он запнулся и замолчал. Ну же... ну! Ну что еще может быть кроме "u"! Однако он забыл! Забыл на какой букве ошиблась девочка, забыл о том, что недавно повторял это слово в машине. Но у него хватило силы воли замолчать. И подождать. Пока не вспомнил и не произнес: «u — m».

ПРАВИЛЬНО!

Мы закричали! И все одноклассники, сидевшие на полу перед сценой, — тоже закричали! Но громче всех кричала учительница — она всегда знала, что ее ученик победит!

Несколько дней после своей победы наш сын купался в лучах славы. О нем рассказывали по школьному радио, на него приходили посмотреть из других классов. Но больше соревнований не было, и слава быстро ушла.

Наш сын давно вырос и не занимается литературой или лингвистикой — у него другие интересы. Но та победа все же ему помогла. Потому что нельзя все время проигрывать. Иногда нужны и победы, чтобы понять, насколько хорошо ты учишься на поражениях.

 

 

Ночь

— Какая черная ночь! Как уголь, как Мишкина кошка... Открываешь глаза и ничего не видишь...Тихо... Даже часы не тикают, наверное, тоже спят... А я не хочу спать. Хочу, чтобы было утро...

— Подожди. Послушай...

— Ой! Какой странный голос! Он будто залез в меня и наполняет словами! Кто ты! Как тебя зовут?

— По-разному. И Материей, и Природой, и Матерью всего живого...

— Ха-ха-ха!

— Почему ты смеешься?

— Разве природа может говорить, как люди?!

— Нет, не может. Я всегда объяснялась с Человеком на языке животных и птиц, приливов и ветра, солнца и деревьев. Но сейчас я хочу сказать...

— Как интересно! Утром я расскажу папе и маме, что разговаривал с природой...

— Подожди. Послушай. Я должна тебе сказать... ты уже не ребенок...

— Как это «не ребенок»?! Вчера вечером мама поцеловала меня перед сном и прошептала: «Спи, мой мальчик». А сегодня утром мы ...

— Не вчера, а много — много лет назад! Сейчас ты старик!

— Неправда! Я мальчик! Мне десять лет! И утром мы сядем за стол, и папа скажет...

— Нет, не сядете. Все люди уснули много лет назад. Я сама усыпила их...

— Ты врешь! Мы сядем за стол, и папа скажет: «Мне снился пирог». А мама засмеется и принесет воскресный пирог... вкусный-превкусный... с яблоками...

— Пойми! Я должна была это сделать! Иначе б они уничтожили меня!

— Мы... будем есть пирог и хвалить маму. А она улыбнется... и обзовет нас подхалимами...

— Они вырубили и сожгли мои легкие-леса! Отравили вены-реки! Истерзали взрывами тело-Землю!!!

— А потом... мы пойдем... в зоопарк... и по дороге обязательно... зайдем за Мишкой... потому что... потому что... он... мой друг...

— Ну, успокойся, не плачь. Ты не представляешь, что ожидает тебя утром. Ты увидишь тусклое серебро речного тумана и пришедших на водопой красавцев лосей; ты услышишь шум тронутого ветерком леса и плеск рыбы в реке; ты поймешь, что я жива...

— А я?!

— Я никого не убивала!

— Ты сказала, что я старик!

— Да, это правда. Но ты не будешь одинок. Сегодня все проснутся...

— Кто?!

— Старики и старухи, такие, как ты...

— Но ведь это же дети!

— Я не могла поступить иначе.

— Что сделали тебе дети?!

— Я хотела жить!

— А мы?! Что будет с нами?!

— Вы тоже будете жить. Я дам вам землю и воду...

— Где моя мама?!

— Я дам вам солнце и воздух...

— Где моя мама?!!

— Я дам вам еду и жилье...

— Где моя мама?!!!

— Уже светает...

— Где моя мама?!!!!

 

 

Давай побегаем за птичками

 

Всем собакам, а заодно котам и кошкам, независимо

от породы, пола, окраски, размера и характера.

 

 

— Возьми котлетку.

— Не хочу.

— Почему?

— Я не люблю котлетки.

— Как ты можешь не любить котлетки? Смотри, какие они упругие, сочные! Да ты прокуси бочок… вот этот, твердый коричневый. Чувствуешь какая нежная мякоть? Ох, как они пахнут!

Я смотрю на тарелку с недавно пожаренными котлетками и продолжаю не любить их.

— Ты можешь захлебнуться слюной! — вдруг заявляет Он. — Давай, кусай!

Никакой такой слюны при виде котлеток у меня не выделилось, но Ему, как всегда, удается уговорить меня, и я беру одну.

Я стою, придерживая ее зубами, и не испытываю ни малейшего желания укусить. Вот если б это был помидор!

Я поднимаюсь по лестнице, ведущей на второй этаж, и останавливаюсь в дверях комнаты, где за столом сидит и что-то пишет мама. У меня больше нет сил терпеть эту котлетку у себя во рту, и я осторожно кладу ее у маминых ног.

Мама смотрит на котлетку и удивляется. Она знает, что я не люблю мяса и если ем, то разве что кусочек индюшатины, да и то запеченной с яблоками… Но чтобы стащить котлетку... «Ах, ты принес ее мне!» — догадывается мама и гладит меня по голове.

Если б это было так! Если б я мог рассказать ей, кто уговорил меня взять котлетку!

 

* * *

Мы с мамой часто гуляем в парке возле нашего дома. Мама думает, что она ведет меня на поводке, но на самом деле на поводке мы оба: мама с одной его стороны, а я — с другой. Поводок мне не мешает, но маме хочется немного свободы, и она его отстегивает. Тогда я гуляю в высокой траве, а она фотографирует полевые цветы или рисует.

Я раздвигаю траву и каждый раз открываю новый мир: то жука, медленно несущего тяжелое, закованное в броню тело; то деловитых, всегда спешащих муравьев, а то присевшую отдохнуть бабочку, которую я безуспешно стараюсь поймать. Стоит чудесная погода, и птицы спускаются к самой земле, пытаясь догнать стремительно несущиеся тени облаков.

Я смотрю на птиц и вспоминаю точно такой же день, когда это случилось в первый раз.

— Давай побегаем за птичками, — предлагает Он.

— Зачем?! — удивляюсь я. — Я все равно не смогу их поймать.

— Да, это так, — соглашается Он, — но если быстро бежать за птичками, то однажды можно взлететь.

— Взлететь! — поражаюсь я. — Но у меня же нет крыльев!

— Крылья — это не главное, — говорит он, — да и не все, кто с крыльями, летают. И, вообще, бегая за птичками, ты, может и не взлетишь, но шанс у тебя появится.

— А зачем мне летать? — все еще не понимаю я.

— Как?! — в свою очередь удивляется Он. — Разве ты не хочешь подняться высоко и поглядеть на все сверху?

Я задумываюсь над его словами. Чтобы поглядеть на все сверху, я мог бы забраться на дерево. Но на дереве полно листьев и веток — они заслонят обзор. К тому же, всегда найдется дерево, выше того, на которое забрался и, поэтому опять ничего не увидишь.

Я опускаю голову и вижу свой мир. Я смотрю сквозь частокол травинок и ветки кустов на ноги и лапы бесчисленных шагающих, ползущих... А ведь Он прав! Есть и другие миры! Да и мой мир должен выглядеть иначе, если посмотреть на него с высоты...

Я делаю шаг, еще один — и внезапно прыгаю за промелькнувшей птицей. Птицы, будто только того и ждут, начинают носиться вокруг меня, дразня и крича.

Я забываю обо всем на свете. Древний охотничий инстинкт вылетает из какого-то закоулка памяти и гонит меня, раздирая легкие свистящим воздухом... Длинные прыжки, еще длиннее, еще... Я делаю гигантские прыжки. Я едва касаюсь земли. Мое тело распласталось в воздухе, и я вот-вот взлечу...

«Остановись! Хватит! Стой!» — мама кричит так, что я падаю в траву. Я почти задохнулся и оглох от стука собственного сердца. Мама хватает меня на руки и уносит домой.

Вечером, услышав мамин рассказ о том, как я гонялся за птичками, папа посмотрел куда-то вверх и произнес: «Это твоя работа?!»

И я, кажется, догадался, что он хотел этим сказать.

В нашем доме до меня жила собака. Собака была охотничьей и очень любила гоняться за птицами, она могла делать это часами.

На одиннадцатом году жизни собака тяжело заболела. Ее пытались лечить всеми известными средствами, даже приглашали экстрасенса, но ничего не помогло. Пес угасал и почти не вставал, но самый последний час своей жизни провел так, как хотел — гоняясь за птичками.

 

* * *

Гуляя с мамой по парку, мы часто встречаем собак и тогда Он говорит: «Давай подойдем, поздороваемся».

Конечно, это Ему хочется познакомиться с неизвестной собакой, но и я не против. Собаки мне нравятся и, к тому же интересно наблюдать за их реакцией, когда они подходят поближе.

Вот небольшой пес, завидев меня издали, прекращает бесцельно обнюхивать кусты и тянет хозяина в мою сторону. На полпути он вдруг замирает и оглядывается на хозяина. «Кто это? — как бы говорит он. — Ты что-нибудь понимаешь?»

Хозяин еще ничего не почувствовал и продолжает шагать. Наконец, они подходят ближе и оба застывают, как вкопанные.

Дальше собаки ведут себя по-разному. Некоторые осторожно подходят и, глядя мне в глаза, принюхиваются. Они не прочь понюхать у меня под хвостом, но я им не позволяю — страшно подставлять беззащитную спину незнакомцу.

Я тоже принюхиваюсь, пытаясь понять, насколько дружелюбна собака. Затем, если знаков опасности нет, мы сближаемся и касаемся друг друга носами, как бы удостоверяя, что мы оба благородные существа и уважаем права друг друга. Это вовсе не означает, что мы стали друзьями, но случись нам встретиться еще раз, мы с радостью поприветствуем друг друга.

Бывают еще осторожные собаки, которые решают со мной не связываться. Но чтобы не уронить собственного достоинства, делают вид, что их очень заинтересовал чей-то запах и, опустив голову, якобы идя по следу, обходят нас с мамой по широкой замысловатой дуге.

Наконец, существуют и такие собаки, которые сразу бросаются в атаку. Тогда, распушившись, я мгновенно увеличиваюсь в размерах. Они отскакивают назад и уже оттуда, с безопасного расстояния заливаются злобным лаем.

Хозяева собак тоже разные. Большинство доброжелательны, но бывают и такие, что, едва завидев меня, стараются оттащить свою собаку и тут же уйти. При этом они торопятся и оглядываются, словно совершили что-то неприличное и теперь, убегая, пытаются определить сколько человек застали их за этим занятием.

Один из таких не только грубо оттащил от меня чудесного бишона, с которым у нас даже на расстоянии возникла взаимная симпатия, но еще и оскорбил меня. Когда мама сказала, что мне нравится его пес, он ответил: «А моему не нравится твой кот. От него воняет…»

Это он обо мне!? Эх, если б он понимал по-кошачьи! Я бы сказал ему, что, во-первых, коты очень чистоплотны и не воняют. Во-вторых, я из того же семейства, что и Царь Зверей, и хотел бы посмотреть, как он скажет льву, что тот воняет! В-третьих, я — абиссинец, а это одна из самых древних пород кошек — мои изображения сохранились на древних египетских фресках, и вообще, мы были священными животными фараонов! «И еще, — вдруг добавляет Он и голос Его дрожит от негодования, — скажи ему, что папа с мамой были недавно на выставке кошек и собак, и абиссинцы заняли там все призовые места!»

 

***

Утром я выхожу на лужайку за домом и жду Сали. Наконец, она подходит к проволочному забору, разделяющему участки, и мы касаемся друг друга носами.

Сали потрясающе красива, наверное, самая красивая карликовая пуделиха в мире. Я смотрю в ее темно-коричневые с черными ободками глаза и медленно опускаюсь на дно глубокого колодца, из которого далекие звезды мерцают еще загадочней.

Мне трудно понять, кого она видит, когда так ласково смотрит — меня или Его. Кажется, меня, но я не уверен и не могу спросить, потому что Сали не говорит — у нее навсегда пропал голос после операции.

Я могу только сожалеть, что я не собака, и мечтаю о том времени, когда люди научатся превращать котов в собак или наоборот — кому как нравится.

 

* * *

Мне приснился сон. Я сижу на краю большой поляны, сплошь покрытой высокой травой. Неподалеку, на небольшом пригорке застыли несколько деревьев — будто веселая ватага великанов, играя и хохоча, выскочила из-за поворота и внезапно наткнулась на огромный ковер. Они и хотели бы ступить на него, но боятся разрушить нежный узор с белыми каплями хрупких ромашек.

День ясный и солнечный, но птицы летают очень низко.

— Чего ты расселся? — произносит Он. — Вставай! Давай побегаем за птичками!

Мне не очень хочется бегать, но я все же встаю и медленно делаю большой круг по поляне. Я приминаю мягкую траву, она прогибается и ложится на землю. Земля под травою слегка влажная и приятно холодит подушечки лап.

Птицы дразнят меня и постепенно мной овладевает азарт. Я начинаю двигаться быстрее.

Внезапно налетевший порыв ветра покрывает рябью траву и пугает деревья — те в панике машут ветками и раскачиваются, словно пытаясь вырваться из земляного плена. Небо быстро заволакивают тучи. Ветер усиливается, все вокруг темнеет. Первые крупные капли дождя срываются с неба, и трава тяжело вздыхает, готовясь принять неминуемые потоки воды.

 

* * *

Я просыпаюсь совершенно мокрый и вижу, что какой-то незнакомый щенок самозабвенно лижет меня. Он повизгивает от избытка чувств и его хвост неистово бьется, как флаг при сильном ветре.

Я не понимаю, откуда взялся щенок, но при виде кучи игрушек и собачьего домика понимаю, что этот любвеобильный малый поселился здесь навсегда.

— Эй, — хочу сказать я, — сбавь обороты. Я все-таки не твоя мама.

Но в его глазах светится такой восторг, что слова застревают у меня в горле.

Все заканчивается тем, что я трусь об него лбом. А когда он, устав, засыпает в домике, остаюсь возле него — мало ли что приснится малышу в первую ночь на новом месте...

 

С того дня мы так и живем. Я не заменил ему маму, но стал старшим братом. Он же относится ко мне как к божеству.

Когда он подрастет, мы выйдем в парк. Будет стоять чудесная летняя погода и птицы будут спускаться к самой земле, пытаясь догнать стремительно несущиеся тени облаков. Я предложу ему побегать за птичками и расскажу, как все это началось. И мы вдвоем, нет, втроем будем бегать за птичками... Пока не взлетим!