• 2020-3 (29)

Баскервильское привидение

Я во всём предпочитаю ясность. А тумана боюсь. Не абстрактно, а физически. До противного холодка в солнечном сплетении и позвоночнике. Это началось, когда мне было лет двенадцать. «Собака Баскервилей» ворвалась в мою ещё не закалённую психику на полном скаку и сожрала изрядную часть детской храбрости. Прочла я этот ужастик в мае и всё лето, а потом и осень, категорически отказывалась покидать квартиру с наступлением сумерек. Даже переход к бабушке в соседний подъезд был актом героизма. Потом я повзрослела, по вечерам так или иначе дома не сидела, но в туман всё же предпочитала не бродить, где попало...

Так вот... Нынче я проживаю в маленьком городке недалеко от Северного моря, и туманы у нас отнюдь не редкость. Однажды вечером я возвращалась с работы и наблюдала, как за окнами автобуса очень быстро сгущается белесовато-пепельный морок. Вышла на своей остановке. На улице ни души. Даже машин не видно. Велосипедистов и подавно. До дома есть короткий путь по узкой гравийной дорожке между кустами. А дорожку полностью туманом затянуло, прямо, как в тот вечер, когда сэр Генри возвращался от Степлтона... Можно, конечно, долго идти в обход, по улице с фонарями, но туман — он ведь везде лёг... Нет, я ни за что на свете не нырну в это беспросветное марево. Достаю мобильный, звоню мужу, он, к счастью, дома, обещает идти спасать.

Стою на границе между ещё чуть-чуть проглядываемой улицей и светонепроницаемой пеленой над дорожкой. Вспоминаю, что супруг мой окрестил эту тропку «Собачьим переулком», поскольку там пёсиков разных выгуливают. Ладно. Жду мужа. Тихонько трясусь. Утешаю себя тем, что хороший хозяин в такую погоду собаку на улицу не выгонит. И тут моя умная логика задаёт вопросик: «А плохой хозяин?» И тут же отвечает: «Ага! Вот именно! Плохой хозяин выгонит! И именно плохую собаку! Чем хуже хозяин, тем хуже будет и собака!»

В этот момент далеко в тумане появляется зеленоватое фосфоресцирующее пятно, плавно колеблющееся в воздухе и очень-очень медленно, но неуклонно движущееся в мою сторону. Ну, думаю, допрыгалась ты, дорогуша! Глюки начались с перепугу! Ничуть. Очень реальное пятно. Оно приближается постепенно. Полное безмолвие. Безлюдье. У нас не Гримпенская трясина, но мне от этого не легче. Оглядываюсь на дома на улице за спиной. Тёмные окна, насколько я могу различить. А где-то там, в тумане, идет мой муж и про пятно ничего не знает. Надо звонить. Шарю в сумке дрожащей рукой — нету моего хэнди. Еще раз проверяю. Нету. Смотрю под ноги и вокруг. Пусто. А я с места не сходила. Всё! Кранты котёнку! Это мне, в смысле. Про мужа даже думать боюсь. А зелёная дрянь уже проделала половину пути по дорожке. Ноги у меня «ватные», про «бежать» не может быть и речи!

И в это самое время я вижу быстренько плывущий в тумане красноватый огонёк, а чуть ниже — голубоватый конус света! Муж невозмутимо, с сигареткой в зубах, с фонариком в руке, шагает ко мне навстречу. Скептически созерцает мою перепуганную физиономию и говорит: «Ладно! Пошли!» Я — ни с места. Показываю на уже совсем близко подкравшееся пятно. Супруг реагирует с железным спокойствием физика-металловеда: «Вижу! И что? Она на поводке.» Я вцепляюсь в рукав его куртки и шёпотом спрашиваю: «Она — кто?!»

И прежде, чем получаю ответ, из тумана выныривает здоровенный, чёрный — нет, не мастиф! — всего лишь дог со светящимся ошейником... Он тащит за собой длинного тощего дядьку в очочках. Конечно, до Степлтона ему далеко, но в остальном — типичный ботаник! «Ботаник» вежливо произносит: «Гутен абенд!», а собачка глухо ему подгавкивает что-то вроде «Катись отсюда! Тут я сегодня гуляю!»

Я немедленно хватаю мужа за руку и кидаюсь в туман. Ускоренным темпом мы проскакиваем «пустошь» между кустами и вываливаемся в приглушённый свет фонарей на улочке возле нашего дома.

Руки у меня ледяные. Хочу достать из кармана куртки перчатки и нахожу там мой «утерянный» мобильник. Муж, которому я уже успела сообщить о пропаже, подхихикивает. Уж он-то знает «нашу кадру» и её незаурядные способности! Меня уже попустило, смеюсь в ответ.

Вот так закончилась эта «баскервильская» история! Но, видите ли, с тех самых пор я езжу домой в такси, если к вечеру туман собирается! Дороговато, конечно, но так оно надёжнее... Кто их знает, этих ботаников...

Циферки и буковки

(все совпадения случайны)

Витя Пунькин сидел в классе и смотрел то в учебник арифметики, то в синее вечернее окно, уже разрисованное тонкой кисточкой мороза. Сегодня Витя остался в группе продлённого дня, поскольку начальство велело маме задержаться на службе. Обычно она работала на полставки. Пунькин представлял себе эту полставку как здоровую серую каменюку. Подставку такую... И на ней целый день стоит мамочка. А теперь и до вечера будет стоять. А дома котёнок Мячик. Он еще маленький. Если малыша бросить одного в квартире, он начинает жалобно мяукать. Вон за окном в небе облако плывёт, очень на Мячика похожее. В голове у Вити замелькали словечки, потом они построились в отряд. Получилось вот что:

«В небе летает Мячик.

Я полечу за ним.

А дома котёнок плачет.

Он очень боится один.»

Пунькин вздохнул и стал читать задачу. «Лошадей перевозили из одной деревни в другую. В одном фургоне было три лошади, в другом четыре. Потом одну лошадь вернули обратно. Сколько лошадей перевезли в другую деревню?»

Лошади... Ах, какие они замечательные... Летом Витя подходил к ним совсем близко, когда гостил у бабушки. Одна лошадь была рыженькая, весёлая, она всё время улыбалась и мотала хвостом. Вторая была чёрная, с шелковистой гривой и грустными глазами. А у третьей, коричневой, белая звезда светилась во лбу. Лошади паслись на лугу, стреноженные, чтоб не убегали. Совсем неподалёку начиналось пшеничное поле. Мальчику казалось, что солнышко состоит из золотистых колосьев. Оно падает на ночь в теплые волны пшеницы, впитывает новый свет и утром несет его на небо.

И отсюда, от чудесного поля, хотели увезти лошадей? Витя представил себе, как гордых красавиц затаскивают в фургон два дядьки: один лысый и с красным носом (точь-в точь пьяница с первого этажа), а другой с красными глазами и лохматой чёрной бородой (такая была у Карабаса-Барабаса на картинке в книжке). Вот рыжуха вырвалась и пустилась наутёк. За ней полетела в поля черногривая. А звёздная перепрыгнула через дядек и в один миг исчезла, как будто её и не было. Уффф! Как славно получилось...

«Пунькин, что у тебя в ответе? Сколько лошадей увезли?» — вдруг раздался над головой голос учительницы. Ученик счастливо улыбнулся и честно ответил: «Ни одной». «Пунькин! Ты что? Как это — ни одной? Перечитай условие задачи!» — возмутилась Неонила Леопольдовна (за вредный характер школьники прилепили ей кличку Крокодила Леопардовна). Витя задумчиво посмотрел в окно и повторил: «Ни одной. Все убежали.» «Да ты просто издеваешься, Пунькин! Марш в угол! Там подумаешь над решением!»— заорала Крокодила.

Ну, что ж... В угол, так в угол...Там тоже люди живут. Постоим. Зато лошади скачут по полю, и никто их уже не догонит. Ой, кто-то тихонько пищит... Да это мышонок выглянул из норки. Испугался, бедняга... Ведь Витя по сравнению с ним просто великан! Вон как дрожит... А, может, крохе просто холодно? Тут мальчик украдкой оглянулся. Леопардовна была занята тем, что рычала на Маню Мамину, хохотушку и непоседу. Маня нисколько не боялась, а, наоборот, ещё больше веселилась, тряся рыжими косичками. Пунькин быстро цапнул мышонка из темноты и почувствовал, как тот трясётся всем тщедушным тельцем. Одна ладонь легла на вторую, и зверёк оказался в теплой мягкой норке.

В голове у Пунькина прошагал отряд словечек:

«Мышке плохо на полу.

Очень холодно в углу.

Вот возьму её в ладошку,

И согреется немножко.»

В этот момент в угол влетела Маня, хрюкая от смеха. Она увидела мышиную мордочку с любопытными глазёнками и попросила шёпотом: «Дай подержать! Пожалуйста!» Что же, мы люди не жадные, вот, держи... Мышонок перекочевал в ладони девочки. Тут дети услышали топот. Училка рысью мчалась к ним, заподозрив что-то неладное. Витя отчаянно зашептал: «Выпускай мышика! А то она его сейчас прибьёт!» Маня моментально присела, опустила ладонь на пол, и серый путешественник куда-то юркнул. Оба заговорщика развернулись спинами к стене, прикрывая бегство зверюшки. Неонила уже собиралась выволочь из угла нарушителей дисциплины, но дверь класса отворилась, и на пороге одновременно появились две мамы: Витина и Манина. Леопардовна тут же умильно замурлыкала: «Детки, за вами пришли... Как жаль, что мы с вами не успели до конца решить задачку... До завтра, милые...» Она растянула тонкие губы, пытаясь улыбнуться, и во рту саблезубо блеснула металлическая коронка.

Пунькины вышли из школы и, поскрипывая снежком, побрели домой. Мама обняла Витю рукой за плечи и тихонько спросила: «Ну, что, Винтик-Шпунтик? Куда ты сегодня ввинтился? Леопардовна уж что-то больно взъерошенная...» Ребёнок тяжело вздохнул и сообщил, что он-то ничего, переживёт, а вот в углу остался одинокий мышонок, он может замёрзнуть. Мама улыбнулась: «Ничего с ним не случится! Там есть вход в норку, и мышка просто заберёт своего ребёнка домой, как я тебя с продлёнки. Так что не переживай, сынок! Погляди на небо, видишь, там облако на нашего Мячика похоже... Сейчас придём и дадим пушистику молочка...»

Сын на минуту примолк, а потом спросил: «Мама, а почему у меня в голове слова в отряды строятся?». «Как это?» — удивилась она. И тогда Витя поведал про котика в небе и мышонка в ладошке. А мама сказала, что это называется стихи. «Стихи? Которые мы на уроках учим? Буря мглою небе кроет?» «Да. Ты сегодня придумал свои собственные стихи, мой ребёнок...» — произнесла мама и почему-то грустно вздохнула.

А Пунькин смотрел на ясное морозное вечернее небо... Там звёзды напоминали сверкающие буквы и складывались в ломаные линии созвездий. Как будто кто-то на чёрном листе неба писал диковинные стихи... Утром на небо выйдет пастись пшеничная солнечная лошадь и соберёт мягкими губами светящиеся зёрнышки...А ночью прорастут новые буквы... И котёнок.

Поделиться