• 2018-4 (22)

Репетиция

Вчера они чуть ли не до темна репетировали танец Снежинок в школьном спортзале. Танец не ладился, без конца кто-то сбивался, а Тамара Петровна, их классный руководитель и постановщик новогоднего утренника, нервничала, периодически срываясь на крик.

Дверь зала то и дело распахивалась от сквозняка и с шумом захлопывалась, отчего все «снежинки» вздрагивали и останавливались. Хоровод, изображающий поземку, тормозил, а иногда превращался в сугроб из свалившихся на пол девочек. Главной Снежинкой учительница давно назначила Зою, разглядев ее балетные данные, а под конец репетиции решила, что «примой» станет не рядовая Снежинка, а Зимушка-зима, в которую Зоя превратится. Это означало, что послезавтра вместо пачки на ней должна быть длинная кисейная юбка, а на голове блестящая корона. Замысел учительницы требовал жертв. Полночи мама и бабушка кроили наряд Зимушки-зимы, а Зоя толкла в тряпочке елочные игрушки и потом, намазывая клеем картонную корону, обсыпала ее блестящей стеклянной крошкой.

Счастье переполняло Зою — теперь никто не будет над ней смеяться. На ее рыжие волосы наденут корону с париком из белой мочалки, а веснушки она сама замажет зубным порошком. И пусть Вика Орлова, первая красавица в классе, лопнет от зависти, а Мишка Степанов кусает локти. Про локти она слышала от бабушки. Попробовала, как это… Не получилось. Все равно — пусть кусает. Засыпая, она загадала: «Если утром на завтрак бабушка вместо рисовой каши с молоком сделает оладушки с малиновым вареньем, то Мишка перестанет ходить за Орловой, а влюбится в нее, Зою, знаменитую приму-балерину»

Во сне Зоя кружилась на одной ножке в центре большущей сцены, потом из кулис повалил снег и поднялась метель. Провалившись в сугроб, который был на самом деле оркестровой ямой, она проснулась утром с высоченной температурой и дикой болью в горле. Мама приказала открыть рот и охнула: «Допрыгалась. Как праздник, так ангина. Вызываем врача. Танцы отменяются». Зоя рыдала, бабушка отпаивала ее сладким чаем с малиной. Ангина оказалась тяжелой. Зоя провалялась в постели все каникулы, а белоснежный сверкающий наряд провисел эту зиму в шкафу, а на следующую она из него выросла. Зимушку-зиму ей больше никогда так и не довелось станцевать, зато Жизель и Одетту с Одилией на сцене «Большого» теперь танцует постоянно.

Ящик елочных игрушек

Мне надо вернуться к себе, к той, которую теряю или уже потеряла. Иногда она проглядывает через острое воспоминание о радости удивления малыми отражениями живого мира в капле, луче, ветке, снеге. Когда-то давно я умела замирать от восторга, теперь просто замечаю. Еще замечаю, как отворачивается от меня жизнь, обрываются человеческие связи, пропадает желание выйти из дому, с кем-то поговорить, кого-то услышать. Не жду сочувствия, сама потеряв умение это делать. Переполненная болью, чужую уже не вмещаю, хотя моя собственная выросла вне меня — она порождение отчаяния. С этим справиться может только надежда, но она стала опасным обезболивающим. Чуть отпустит, забудешься, нафантазируешь, как опять отчаяние вернется, удвоенное страхом: а вдруг все повториться, а ты уже расслаблен, обезоружен. Лучше не вылезать на свет — заплаканные глаза режет. Полуслепая на распутье стою и чувствую, что организм понимает. Он знает и сопротивляется предчувствию, подкидывая смешное и сладкое во снах, чтобы не сразу, не быстро, напоминая про обязанности «сэндвича». «Забыла? Ты же серединка — деловая колбаса, вот и крутись. Кому родителя хоронить и ребенку помогать? Да, твои половинки зачерствевшие, тяжелые, тебя, вот, сплющили, но они не виноваты — это их болезни неизлечимые. Выхода нет, кроме того, который не выход. Всеми силами уцепись за радость, хоть малую, хоть игрушечную, вроде собаки или хвойного деревца в новогодней мишуре. Помнишь, как в детстве, в разгар жаркого лета, просила бабушку разрешить забраться на антресоли, где лежал ящик с елочными игрушками? Перебирала, боясь уронить, разрушить хрупкую оболочку. Они были той нелепой красотой и надеждой на чудо. Вспомни и живи. Поздравь себя с наступающим Новым годом, даже если не веришь, что он будет лучше прежних, даже если для тебя он не наступит. Вытащи с антресолей ящик…»

Елка

подражание Чехову по мотивам рассказа «Елка»

Колючая, далеко не всегда зеленая и пушистая Елка судьбы на Рождество украшена подарками. Теми, о которых мечтаешь, как о чуде: безоблачное счастье и верная любовь; несметные богатства и удачная карьера; большой дом и еще больший выигрыш; крепкое здоровье и семейное благополучие. Увы, среди этого добра попадаются и кукиши с маслом, и дырки от бублика, да и прочие мерзости жизни.

Вокруг Елки толпимся мы и, как дети, ждем с нетерпением чудес.

— Девочки, подходите ближе. Кто из вас желает богатого мужа? — спрашивает Елка, снимая с ветки упитанного, розовощекого господина в пиджаке от «Армани». — Дом на Рублевке, особняк в Париже, две виллы на Карибах, нефтедобыча, плюс два миллиарда в акциях и наличностью. Кому отдать?

— Мне! Мне! — тянутся сотни рук.

— Сударыни, спокойно, не толпитесь. Никто не уйдет без подарка. Пусть вот та, скромница, которая в заднем ряду стоит и крестится, поближе подойдет. Бери, душенька, не стесняйся. Да прекрати ты кланяться! Сейчас ни к чему, а вот после не забывай. Очень тебе пригодится.

— Ну-с, а теперь для мальчиков.

С Елки слетает белоснежный ангел.

— Вот, совсем юная особа, сирота. Выросла в приюте, за душой ни гроша, зато добрая и нежная. Красавица! Правда, увы, без руки. Такая уродилась. Кому однокрылого ангела?

Мужчины молчат, отводя глаза. В толпе нарастает ропот «Почему бракованный подарок? Нашли дураков. Кому такая нужна?»

Елка невозмутимо качает ветвями: «Значит никто не берет?»

— Пожалуй, я возьму… Так уж и быть, — говорит лысый, слюнявый старикашка, — мне и без руки сгодится.

— Следующий сюрприз, — объявляет Елка, — мешочек обещаний. Его дарят вам депутаты и чиновники. И даже «наше все» не поскупился. На этот раз он превзошел самого себя. Радуйтесь! Подходим организованно: одно обещание в одни руки.

Хоровод жаждущих замирает. Половина отступает, другие тянутся за мешком: «Не толкайтесь! Куда прешь? Ногу отдавили. Сударь, это возмутительно-с!» Елка звенит бусами, подмигивает огоньками и бросает в толпу прозрачные радужные шары, которые лопаются над головами толпы, заливая все вокруг мыльной пеной.

— Ну, а теперь самый главный подарок!

Она снимает свою верхушку с двуглавым позолоченным орлом, держащим в когтистых лапах скипетр и державу.

— Что притихли? Знаю, есть среди вас желающие. Ты, Вовочка, ручки-то не тяни. Надоел хуже горькой редьки. Дай другим подержать. Что значит кому? Алеше, например. Алешенька, ау, ты где? Не видно что-то… Куда его дел? Признавайся! Ладно, держи верхушку. И запомни — в последний раз.

Подарки закончились. Кто-то уходил довольный, кто-то пенял на судьбу. Остался возле Елки только один человек — Журналист.

— Мне что же, ничего не досталось?

— Почему, есть кое-что, — задумчиво ответила Елка. — Тридцать сребреников. Будешь брать? Но сам знаешь, даром не дают.

— Ха, кого пугаешь? Меня, знаменитого соловья телеэфира? Любимца публики и власти?

— Ну, как знаешь, — опечалилась Елка, — Только лучше бы ты отказался, тогда бы я подарила тебе в будущем Музу и Легкое перо.

— Можешь оставить себе, — ответил Журналист. — С тридцатью-то сребрениками всей этой мишуры не надо. С наступающим! Встретимся через год.

Елка ничего не ответила. Она ведь знала, что ее подружка Осина уже давно приготовила для него свой самый крепкий и надежный сук.

Поделиться