• 2014-4

Соседи, на чем свет стоит,  крыли  вашего щенка, а  заодно и твоих отца с матерью.  По ночам поселок не спал.  До самого утра, не замолкая ни на минуту, щенок  то отчаянно  визжал, то протяжно плакал, и было похоже, что где-то брошенный  ребенок зовет и просит о помощи.

Поскольку на твоих родителей, городских  дачников,  надежды не было никакой, решено было пожаловаться  дяде Вите – хозяину  и щенка, и дачи,  и потребовать от него взять  ситуацию под контроль, а глупую дворнягу – в ежовые  рукавицы. Отец пытался успокоить соседей  и  обещал  срочно принять меры.

Ты не знаешь, что такое «ежовые рукавицы», но понимаешь, что это плохо. Под домом у вас живет ежиха с ежатами. Щенок с ними дружит, а когда не дружит, тогда просто не может достать их из-под низкого  крыльца.

Ежиха толстая и сердитая, а у ежат тоненькие иголочки и хитрые  мордочки. Каждого их четверых тебе хочется расцеловать. Но ежиха строго следит  за детьми и не разрешает тебе подходить к ним близко. На ночь вы оставляете им молоко и кашу в блюдечке. А утром блюдечко стоит  пустое и чисто вылизанное.

Ты с ужасом  понимаешь, что ежовые рукавицы  будут делать из ваших ежей, больше не из кого. И  всю ночь обдумываешь  план спасения толстой мамаши и ее детей.

Набравшись смелости  и с трудом удерживая прыгающие губы, ты говоришь с отцом. 

Ты обещаешь, что никогда больше  щенок  не будет мешать ни им самим, ни тем другим  домам, что по соседству. Что ты готов  спать с ним рядом. Лучше, конечно, в постели, но если нельзя, то ты готов спать вместе с ним в конуре.

В качестве крайней меры ты просишь забрать у тебя велосипед  и свое главное сокровище.

В специальной  коробке на красивой байковой тряпочке ты хранишь старые погоны подполковника. Их  подарил тебе отец. На каждом из них вышиты золотом красивые змейки, обвивающие чашку на ножке. Эти погоны когда-то носил твой дед – военный врач. Деда давно нет, ты его видел только на фотографиях. По вечерам ты ждешь, когда отец расскажет  еще одну историю про него и его любимую собаку Рекса, которая воевала вместе с дедом.

Ты решаешься: свой велосипед и один погон ты готов отдать дяде Вите в обмен на ежовые  шкурки и жизни.

Губы ужасно мешают говорить, ты пытаешься справиться и не давать им так подпрыгивать.

Отец долго смотрит на тебя: соображает. Потом удивленно спрашивает, почему один, а не два погона.  Ты, накручивая край пижамки на палец, объясняешь, что, может быть, дядя Витя согласится поделить с тобой погоны поровну. Иначе у тебя на память о деде просто ничего не останется.

Поняв, наконец, о чем идет речь,  отец тихо охает и, взломав густые брови в какую-то рваную линию, хватает тебя на руки и зарывает свое лицо в твой живот. Ты слышишь, что его сердце бешено колотится  и что твое сердце отвечает ему в такт. И так почему-то перехватывает дыхание, так не хватает воздуха.

Не выдержав, все еще на руках у отца, ты даешь волю слезам. И уже понимаешь, что никогда, никогда  твой отец не будет шить ежовые рукавицы. Ни из твоих, ни из чужих ежей.  

Щенка принес со своей автобазы дядя Витя, хозяин дачи. А дать ему имя забыл.  У щенка очень большая круглая голова, и по утрам вместо глаз –щелочки. Это очень смешно, и ты дразнишь его  Фудзиямой. Откуда взялось это слово,  и что оно означает, ты не знаешь. Но оно очень японское, и это хорошо. Правда, какая-то «яма»  в конце этого длинного  слова тебе совсем не нравится. Поэтому ты называешь щенка Фудзиямкой.  

Щенок весь день старается пристроиться где-нибудь и  мгновенно засыпает. Во сне он вздрагивает, скулит  и часто закрывает голову толстыми  лапами. 

И только вечером он просыпается, переваливаясь с боку на бок, кубарем врывается в вашу беседку  и лезет к тебе на руки. Он лихорадочно вылизывает своим розовым  языком твое лицо и руки,  и согнать его с твоих колен невозможно. 

Ты просишь отца разрешить взять его к себе  в комнату на чердаке. Отец  треплет щенка  за ухом и разрешает. Мать виновато улыбается, но говорит, что у Фудзиямки есть свой  дом – большая будка с подстилкой из свежего сена и что там ему будет гораздо лучше. 

Щенок жалобно скулит и вжимается в твои колени. Ты обнимаешь его за  пушистую шею. Ты не хочешь отпускать Фудзиямку в тот большой собачий дом – его будку. Ты хочешь, чтобы за столом, где по вечерам стоят  носатый чайник,  керамическая  салатница с сушками и  миска с ягодами,  вы сидели бы вчетвером: отец, мать, ты и он.  А потом все вместе шли бы спать. Щенок знает, что места за столом  ему нет, поэтому сопит, ерзает и старается быть как можно незаметнее. 

Вы пьете чай, отец рассказывает, как лесом добирался от станции, как торопился, потому что нес тебе мороженое. Мороженое отец положил в жестяную коробочку от чая, чтобы оно не растаяло.

Еще у калитки  он говорит,  что тебя ждет сюрприз, и протягивает коробочку. Ты ее открываешь  и видишь, что там в молочном  сиропе плавает тусклая бумажка.  Сначала тебе обидно, но потом ты вспоминаешь, что есть  маленький Фудзиямка, и   отдаешь  этот молочный  сироп ему. 

Щенок помогает себе лбом, ушами и даже хвостом.  Ты чувствуешь, как радость подпирает изнутри,  и задираешь  голову к небу.

Там  навоевавшееся за день солнце неторопливо приближается к теплой земле. Тебе кажется, что на закате оно ложится спать вон за той крайней чертой. Еще немного и ты увидишь большую  зеленую  поляну и там – желтый, горячий колобок солнца. А вокруг него на траве – всех зверей из леса.   

Ты совсем не жалеешь, что  мороженое растаяло,  и мечтаешь о том, что и в следующий раз в жестяной коробочке из-под чая  снова окажется  такой же сюрприз для твоего щенка. 

Незаметно подкрадывается летняя ночь. Ты обнимаешь щенка за шею. Вам придется расстаться до утра. 

Ты моешь ноги в тазике с черными кляксами отбитой эмали, ложишься, и мать целует тебя на ночь.  

Немного погодя, когда уже  потушен свет, к тебе поднимается отец.  Он ложится рядом, ты просовываешь голову ему под руку, и вы шепотом еще долго говорите. Пока вы с отцом обсуждаете все важные дела и события за день, за домом начинается самое неприятное.

Мать  загоняет Фудзиямку в конуру. Он уворачивается,  с жалобным воем носится но участку и прячется, где только может. На помощь иногда приходит отец, вдвоем с матерью   им с трудом удается запихнуть щенка внутрь и закрыть выход старым ржавым листом железа, подперев его поленом. Всю ночь до утра из большой будки раздается жалобный плач, скулеж и визг.  

Сладить с щенком невозможно. Но и наказывать его рука не поднимается. Он по-прежнему все такой же смешной,  только круглая мордочка с  умными,  узкими глазками  стала еще больше.

Ночью его вой по-прежнему раздается по всему участку. Что делать – непонятно. Но ты уже все обдумал. Конура большая, места хватит на двоих.

Вечером опять Фудзиямка бегает по всему участку и опять упирается всеми лапами, не желая уходить на ночь в свой домик.

Уже стало совсем темно. Ты в пижаме и  тапочках  тихо спускаешься по приставной лестнице из своей комнаты на втором этаже. Высокая трава обдает тебя росой. Страшно и мокро.

Вот и будка совсем рядом. Ты убираешь большое полено, железный лист и быстро ныряешь к Фудзиямке на его соломенную подстилку.

Руки дрожали, и отец  никак не мог справиться с дверью,  а мать не могла ждать. Она неумело перелезла  через окно и побежала,  тяжело проваливаясь босыми ногами в рыхлую землю грядок.  Никогда родители  не слышали, чтобы их ребенок так страшно кричал. Детский крик сливался с  заливистым  визгом собаки.

Утром в будке обнаружили осиное гнездо, которое прилепилось к внутренней стороне крыши  и потому было совершенно незаметно снаружи.

Поделиться