• 2023-1(39)

1

Костя был удивительно везучий, прямо с самого детства! К примеру, уйдет мать на сутки в больницу тряпкой махать да судна за лежачими выносить, а ему забудет харчи оставить. Так ведь в подполе картоха есть, а во дворе щепок всяких полно и веток, костерок соорудить — раз плюнуть! И картошечка печеная — это ж вкуснее не бывает! Или, опять-таки, батя запьет и стервенеет по мере потребления самогонки, кочергу или лом схватит — и давай за сынком гоняться в порядке воспитания! Ну, на то и ноги человеку даны, чтобы удирать, а уж быстрей всех пацанов бегать — отдельное счастье! А до одноклассника Шурки на соседнюю улицу домчаться — разве ж это не здорово, что такой друг есть? Влететь во двор, калитку на засов — и все! Папаня, если по дороге в канаву не свалится, мог сюда добежать — а толку? Забор-то крепкий, калитка надежная! Хоть башкой бейся, хоть кочергой шарахай, а до Костика не добраться! Родителю орать надоест — он и уберется домой, «норму добрать». А тетя Зина, Шуркина мать, добрая душа, в сарай беглеца пускала переночевать, еще и кусок хлеба даст, а то и каши немножко вынесет в миске.

А однажды так и вовсе повезло. Зимой дело было. Батя с устатку серьезную дозу принял, мать с дежурства пришла и тоже стакан махнула. А потом оба решили, что самое время наследнику разъяснить, как со старшими разговаривать надо. Маманя полено взяла как средство воспитания, а глава семьи ремень с тяжеленной пряжкой из штанов выдернул! Но, если начеку быть, так вовсе не сложно увернуться и во двор выскочить! А на улице шиш они догонят! Пьяные, да по скользоте — шибко не побегут! Оно, конечно, холодно по морозу в одной рубашке к Шурке мчаться, но жить захочешь — так и голышом поскачешь! Ну вот, тетя Зина как увидела такую картину, так даже на кухне вместо сарая остаться велела и щей дала. А на утро участковый пришел и Косте сказал, что родители спьяну с печкой начудили, заслонку задвинули да и угорели насмерть.

Приехала материна сестра Валентина, дом продала, а сироту с собой в город забрала. Четырнадцать ему тогда было. А как племянник восемь классов закончил, тетка ему велела в училище поступать и в общежитие перебираться.

Ну, и ничего, и хорошо, и замечательно! В общаге тоже люди живут. И Костя жил, и старался, и учился, и хвалили его, и в техникум отправили на электромеханика учиться, а потом уже и на завод работать приняли. И нравилась ему жизнь такая! Везение ведь сплошное! После армии женился на веселой девушке Люде, продавщице из гастронома. А когда у них дочка родилась, Ниночка, так семье жилье в заводском доме выделили. Зажили лучше некуда! Все как у людей! Правда, соседки болтали, что супруга на работе в подсобке легко мужиков принимает, но Костя не верил! От работящего и заботливого мужа да от дочурки большеглазой — чего бы вдруг жена загуливала?

Ниночка в школу пошла, и тут обнаружилось, что у нее слух замечательный, велели музыке учить. А что, раз надо — значит, надо! Что ж за папка, если ребенку пианино не купит? Конечно, купил! В музыкальную школу перевели. Костя гордый ходил, аж сиял! Мужикам на работе хвастался дочкиными успехами. Словами такими мудреными кидался: полонез, анданте!

Сына бы еще родить, только Люда не соглашалась, говорила, мол, жилплощадь маленькая, да и морока такая — опять с младенцем возиться. А однажды вдруг сообщила, что беременная. Ну, разве не радость? Муж прямо пылинки с нее сдувал, все дороги забегал, в роддом сам отвез. А как сказали, что сын родился — так чуть не сдурел от счастья! Везучий! Приехал жену с младенцем домой забирать. Вынесли мальчика. Накидку кружевную с личика откинули. А личико-то смуглое, волосенки угольные торчат, глаза раскосые какие-то. Откуда, скажите, если мамка и папка русые да сероглазые? Людка в глаза не смотрит и молчит. Сели в такси, домой приехали. Все молча. Костя-то сразу сообразил, что директор Людкин — узбек — тут поучаствовал, так что долго искать нечего. Однако узбек женат на дочке большого начальника, детей трое имеется. А теперь четверо, стало быть. Только, похоже, этот сынок директору без надобности. И что теперь? Гнать жену с чужим младенцем взашей? Февраль на улице. Мороз. Вьюга затевается.

Стали жить вчетвером. Правда, больше молча. Разве что так, по необходимости, парой слов перекинутся. Люди пошушукались вокруг — да и надоело, тоже умолкли. А пацаненок растет себе, щеки наедает. Косте первому улыбнулся. А как годик исполнился, так первые шажочки тоже Константину навстречу сделал. И так смешно губы оттопыривал: «па-па»... Ну, папа — значит, папа! Получается, что сын все-таки появился. Миша. Михаил Константинович. Вот такие дела.

Мишеньке пять лет исполнилось, а Ниночке двенадцать, когда Людка чего-то чахнуть и кашлять начала, потом и вовсе пожелтела. В больницу положили на обследование. Оказалось, что опухоль у нее в легком запущенная. Оперировать поздно уже. Велели домой забирать и наркотики выписали. Все очень быстро пошло, и через три месяца Костя жену похоронил. Дочка немножко по хозяйству стала помогать. Старалась очень. Сынок тоже небалованный рос, самостоятельный такой пацан. Ничего, приспособились. Повезло с детьми, что ни говори. Не у каждого такие. Прямо очень хорошие дети.
Костя участок взял за городом, яблони, сливы и малину посадил, дачный домик сколотил, мотоцикл купил и семейство свое летом на свежий воздух по выходным вывозил. И ехать недалеко, и фрукты-ягоды свои! И огородик маленький тоже имелся! Так что очень удачно все получилось.

Ниночка подросла, хорошенькая такая стала. На шестнадцатилетие от папы жемчужные сережки в подарок получила и носила постоянно, шли они ей очень. После девятого класса в музучилище поступила, преподаватели ее хвалили. Мишенька в спорте успехи делал, третье место занял на соревнованиях. Костю в должности повысили, зарплату прибавили. Райская жизнь наступила.

Дочкино совершеннолетие осенью так славно отпраздновали. Октябрь уже к концу шел, когда Константин на мотоцикле на дачу поехал, барахлишко на зиму в город забрать. Управился быстро да и тронулся в обратный путь. Можно по трассе, но это крюк большой, а можно короткой грунтовой дорогой, через речку. Мостик там не ахти, деревянный, но ничего, все люди пользуются, даже на маленьких грузовичках рискуют. Костя на мост осторожненько заехал и уже через середину перевалил, когда старые доски под колесами вдруг треснули и в воду обвалились, а за ними и мотоцикл вместе с седоком. Глубина метра полтора от силы, на ноги стать да к берегу добраться не проблема. И мотоцикл вытащить тоже не так сложно. Так что повезло! Вот только вода ледяная, и ветер сильный к тому же. Промерз Костя до костей, пока машину заводил и до города добирался. А на следующий день с температурой сорок в больницу попал. Сказали, что воспаление легких и почек.

 

2.

Бдзум-м! — ох, прямо в голове загудело. Опять забыла дверцу буфета закрыть. Наклонилась ложку с полу поднять, а потом распрямилась и прямо темечком в угол острый въехала. У Светки от боли и досады аж слезы из глаз брызнули. Ну, что за невезение! Мало того, что сегодня на работе споткнулась и рукой в лоток с чистой химической посудой влетела, так теперь еще и это! Заведующий аптекой ругался, мол, только-только новые колбы и реторты получили — и вот на тебе! Но увидел, что у сотрудницы вся рука в крови, поутих и сам порезы обработал и перевязал. Начальник-то понимает, что Светка со своей дурацкой ногой не всегда справиться может, однако для порядку надо и пошуметь, иначе что он за руководитель!

Как эта нога уже надоела, сил нет! Вот если с детства не везет — так оно так дальше по жизни и идет. Угораздило ведь родиться с ногами разной длины! И разницы было всего четыре сантиметра, а ортопедическую стельку выписали, когда подросла и ходить начала. Бегать не получалось, только ходить не спеша, иначе споткнешься и шлепнешься на землю. От физкультуры в школе освободили — ну какой из хромоножки физкультурник! Когда постарше стала, все девчонки на танцы бегали, а Светка с книжкой на диване валялась. Все воображала себя Элли из Канзаса, красиво идущей в Изумрудный город к доброму вошебнику, творящему чудеса. Вот бы и для нее чудо какое-нибудь придумалось! А то, пока лежишь или сидишь, — оно еще ничего, вроде как все люди выглядишь, а встанешь и пару шагов сделаешь — сразу видно, что не балерина, мягко говоря. А дальше еще больше не везло: короткая нога росла медленней, чем длинная, так что разница уже восемь сантиметров стала. В областной больнице сказали, что надо бы операцию делать, и не одну, но гарантий на успех никаких не дали. Так оно все и осталось, как есть. Спина перекосилась постепенно, хромоту за версту было видно. И никакой мудрый Гудвин из любимой Светкиной книжки на помощь не пришел. И Изумрудного города на горизонте не наблюдалось. Зато соседка баба Фрося, глуховатая и громогласная старуха, похожая на злую волшебницу Бастинду, сидя на лавочке возле подъезда, живо обсуждала с товарками хромоножку, когда та мимо них шла: «Вишь, какая косая мандолина — приехала с Берлина! Кто ж ее, кривую да косую, замуж возьмет! Так и будет в девках куковать!» Бабки на Фросю шикали, мол, тише, слышно же все! Но зычный голос не унимался, и обрывок давнишней послевоенной прибаутки несся за девушкой, больно ударяя в затылок! Косая мандолина! Вот кто она на самом деле!

Ну, что ж, мандолина или балалайка — а жить как-то надо! Света поступила в фармацевтическое училище, и аптечное дело оказалось очень интересным. Не повезло, что на занятия приходилось через весь город ездить, но что тут удивительного! Было бы странно, если бы учеба рядом с домом оказалась! Уже на последнем курсе к ней однажды подошла одногруппница Ленка: «Слушай, я себе кофточку очень красивую достала, но она мне мала оказалась. А на тебя будет, мне кажется, самый раз! Может, зайдешь, примеришь? Я недалеко живу, пешком дойдем».

Кофточка оказалась огромной, даже примерка не потребовалась. Пока Светка острила, что этот парашют ей без надобности, в комнату вошел парень и представился как Роберт, старший брат Лены. Он сильно загребал левой ногой при ходьбе и говорил как-то толчками, как будто каждый слог изо рта выплевывал. Объяснил, что страдает от последствий родовой травмы, у матери были тяжелые роды. Тут и сама мать появилась и всех пригласила чайку с тортиком попить. Светка смекнула, что не в кофточке дело и чаепитие не просто так затеяно. Видно, решили двух хроменьких познакомить. Что ж, кавалеров у нее отродясь не водилось. Можно посмотреть, что из всего этого получится.

Начали встречаться. То в кино сходят, то просто так в парке на лавочке сидят и разговаривают. Любви никакой не возникло, а так, одни практические соображения. Жизненная целесообразность, так сказать. Роберт окончил финансовый техникум, работал бухгалтером. А что? Аптекарша и финансовый служащий — чем не пара? И жилплощадь у обоих имеется. Года полтора оба «практика» присматривались друг к другу, принюхивались, примеривались, разве что только не приценивались. Светка про себя ухмылялась и именовала эти «высокие отношения» не иначе как «собачий вальс». Однажды Роберт все же решился и предложил даме руку и сердце. А даме что думать? Не балерина — так и нечего харчами перебирать! Расписались, скромненько свадьбу сыграли, без музыки и танцев. У невесты квартира побольше была, вот у нее и поселились. Вскоре беременность наступила. Вот тут и выяснилось, что «косая мандолина» — это не просто фигура речи. Тазовые кости оказались кососмещенными, как врачи сказали, а значит, роды только через операцию. На месяц раньше положенного срока воды отошли, пришлось немедленно кесарево сечение делать. Детеныша, мальчика, извлекли маловесного, недоношенного. Выписали только через полтора месяца. Ильей назвали. Сын был хлипкий, плаксивый, болезненный. Без конца то простуда, то понос, то диатез. Намаялась Света с ним так, что караул! Дедушки-бабушки еще не старые были, на пенсию идти не получалось. Пришлось дитя в ясли, а потом в садик отдавать. Ясное дело, что ребенок собирал все возможные и невозможные инфекции и не давал маме на работу дольше, чем на неделю выходить. Заведующий аптекой сопел, но терпел, уволиться не предлагал.

Годам к пяти Илюша вроде чуть окреп, стал реже болеть. Тут бы и порадоваться, но куда там! Однажды утром проснулись супруги, а у Роберта правая рука плетью висит. Светка хотела его в поликлинику сопроводить, но муж сказал, что пойдет к знакомому врачу. Потом сообщил, что его кладут в больницу недели на три, вроде, нерв какой-то ущемился... Тут, как на грех, сын корь подхватил, температура страшенная, отойти от него нельзя было ни на минуту. Так что передачи Роберту носили по очереди то его родители, то Светкины. Нерв подлечили, но не совсем, так что рука двигалась плоховато.

А когда Илюша уже во второй класс ходил, у мужа вдруг левую сторону полностью парализовало и речь отнялась. «Скорая» его в ту самую больницу отвезла, где нерв лечили. Светлана туда помчалась, пошла к заведующей отделением спрашивать, что к чему, уж не инсульт ли... Вот тут и выяснилось, что Роберт про родовую травму все наврал, а на самом деле он с пятнадцати лет страдает неизлечимым заболеванием под названием «рассеянный склероз». Болезнь протекает скачками, и после каждого нового обострения остаются последствия. В данном случае следует ожидать быстрого ухудшения, перспективы плохие, скоро больной совсем не сможет самостоятельно передвигаться и себя обслуживать.

Света вышла из кабинета совершенно очумевшая. В коридоре стояли свекор и свекровь. Увидев невестку, опустили глаза. Она подошла ближе: «Мне все объяснили. Что уж теперь разбираться с прошлым... Я жена ему. Обещалась «в горе и радости» рядом быть. Ну, вот оно, горе... Давайте распределим, кто и когда возле Роберта дежурить будет и за ним ухаживать».

Постепенно речь к больному вернулась, пусть и нечеткая. А вот рука и нога по-прежнему не работали, несмотря на все уколы и капельницы. Ни сидеть, ни ходить не получалось. Однажды муж сказал Светлане: «Ты прости, что я тебе тогда неправду сказал про свою болезнь. Боялся, что не нужен буду с таким диагнозом. А хотелось, чтобы все, как у людей: семья, жена, ребенок. Ну вот, и тебе жизнь испортил, и сам, похоже, загибаюсь. Ты вот что, Света... Ты со мной разойдись и сдай в какой-нибудь дом инвалидов. Я там и протяну недолго, и тебя освобожу от ухода за лежачим. Подавай на развод, поняла?» Жена в ответ хмыкнула и на следующий день перевезла его домой. Конечно, родители очень помогали: и ухаживали, и массажистов нанимали, и лекарства дорогие покупали. Но все равно главная нагрузка на Светку ложилась, и к вечеру спину ломило невыносимо. И за сыном надо было присматривать. Он поначалу пугался всего, что с отцом происходило, но потом как-то привык понемножку, только друзей в дом не водил. Как ни старались родные, а тяжелый дух лежачего больного был неистребим.

Пять лет длилась вся эта мука. Света извелась совсем. У Роберта парализовало еще и правую ногу, упало зрение. Снова положили в больницу, думали, может, можно немножко подлечить. Но там муж полностью потерял сознание, его перевели на искусственное дыхание с помощью аппарата. Врачи сказали, что надежды на улучшение нет, поражение необратимое, и надо отключать аппаратуру. Света не соглашалась, а родители Роберта сказали: «Отключайте. Хватит ему мучиться...»

 

3

С тех пор шесть лет прошло. Илье уже девятнадцать, студент физтеха, в большом городе учится. Все бы ничего, но отец вот уже месяц в больнице, и состояние все ухудшается. Грипп дал осложнение на почки, и они почти перестали работать. Лечение пока никакого эффекта не дало, аппетита у папы нет совсем, похудел страшно, кожа свисает складками. Но Света его все равно есть заставляет, хоть по капельке, хоть по чайной ложке.

А на прошлой неделе в ту же палату нового больного положили, у него температура под сорок все время, дочка возле него по полдня сидит, из ложки кормит. А у того тоже аппетита никакого. Хороша парочка... У соседа этого воспаление почек и легких, вроде с мотоцикла в речку свалился и простудился. Вечно гоняют эти мотоциклисты! А так на вид вроде тихий, положительный такой... Девочка за ним так ухаживает, так старается... Вот только кормит отца то кашей, то пюре, иногда яйцо приносит. А надо бы куриные бульоны, свежие фрукты, соки, паштеты. Питание надо хорошее. Видно, денег нет. Одета чисто, но бедненько. Правда, жемчужные сережки в ушах носит... И мальчик с ней иногда приходит, видно, братик. Но ни на сестру, ни на отца не похож, смуглый такой крепыш восточного типа. Наверное, в мать пошел. Хотя матери этой, то есть жены этого мужика, ни разу не видно было. Может, сама болеет или приходит в то время, когда Светы нет. Кто их знает...

Ладно, уже час пузырь со льдом на темени лежит. Хватит. Надо к отцу в больницу идти, передачу нести, может, удастся в него хоть что-нибудь впихнуть.

Отец лежал на койке бледный и безучастный. Увидел дочку и шепнул, еле двигая губами: «Света, ты меня не корми. Не могу я есть, ни сил на это нет, ни желания. Все равно помирать, так что, чем скорей, тем лучше». Она, будто ничего не слышала, достала из сумки банку со свежим куриным бульоном, налила немного в тарелку, зачерпнула в ложку жидкости и поднесла к губам папы. Тот тяжело вздохнул, проглотил, потом еще несколько ложек — и отвернулся к стене, совершенно обессиленный. Света, чтобы скрыть текущие слезы, повернула голову к противоположной койке и поймала взгляд папиного соседа по палате, устремленный на бульон. Она быстро протянула банку сидящей возле кровати девушке: «Покормите вашего папу, пожалуйста. Мой, видите, сегодня не в настроении. А бульон свежайший, жаль выливать прочь».

Девочка залилась краской: «Не надо, что Вы... Мне вот оформят доверенность на получение папиных денег по больничному, и я ему сама курицу сварю. Я умею, не думайте...» Женщина спокойно возразила: «Бульон-то сегодня пропадет. Сделайте такое одолжение, не расстраивайте меня окончательно. Вас как зовут?» — «Нина. А папу — Костя. Константин Иванович... А братика — Миша...» — «А я Светлана Андреевна. Будем знакомы. Нина, кормите папу, пока бульон не остыл».

И вышла в коридор, стала возле окна. Через пять минут за спиной раздался тихий голос: «Я банку помыла. Спасибо вам огромное!» — «Да не за что, голубушка... Не о чем даже говорить. Может, вам денег занять, пока вы с папиной зарплатой разберетесь?»

Нина снова покраснела и вдруг расплакалась: «Мне в областной центр надо ехать, может, там антибиотик для папы найду. Врачи сказали, что его обычные лекарства не берут, нужно очень сильное, а его в нашем городке не достать. А как мне ехать, когда папа такой слабый и больной? Я боюсь, что уеду, а он...» — девушка не договорила и зарыдала. «Как называется антибиотик, который вы не можете найти?» — «Ой, сейчас, у меня записано... Вот...»

Света взяла листок. Да, это не достанешь в нашем захолустье. Тут через аптекоуправление действовать нужно. Она сказала: «Ниночка, я ничего обещать не могу, но попробую помочь. Не знаю, что получится, но попробую. Не нужно вам пока никуда ехать. А, кстати, ваша мама не может вас подменить, если вдруг действительно ехать придется?» — «Наша мама умерла давно. Мишка тогда еще даже в школу не ходил. Папа нас вырастил. Он у нас один. И мы у него одни. Я и брат». — «Вот как... А у меня муж умер, правда, не так давно, шесть лет назад. Ниночка, вы не волнуйтесь, я очень постараюсь найти лекарство».

Света решила позвонить Ленке, сестре покойного мужа. Та давно уже вышла замуж, родила двоих детей и вместе с семейством перебралась в областной центр. Более того, работала она именно в аптекоуправлении. Дозвониться удалось без проблем. Пришлось немного приврать, что лекарство нужно для отца. Ленка обещала разбиться в лепешку, но достать нужный препарат.

В субботу антибиотик был найден. Света сама смоталась на автобусе к бывшей золовке, попила с ней кофе, поболтала о том о сем и помчалась обратно на автобус, но он, как и следовало ожидать, ушел из-под носа. Пришлось еще два часа болтаться по мокрому, позолоченному светом фонарей и остатками осенней листвы городу. Лишь к вечеру она вошла в больничную палату, неся лекарство и свежеприготовленный бульон с куриными фрикадельками, и еще компот. Папа был плох, дышал тяжело. Константин лежал с закрытыми глазами и тоже выглядел не лучшим образом. Багровое лицо, учащенное дыхание — явно, высокая температура. Нина подтвердила: тридцать девять и восемь. Света протянула лекарство: «Вот, держите! Предупредите медсестру и начинайте давать прямо сейчас, не тяните!» Больной приоткрыл глаза: «Неужели достали? Вы волшебница, что ли? Был бы в состоянии, так в ноги бы поклонился! Доченька, давай, я выпью таблетку, дай водички! Светлана Андреевна, спасибо вам, огромное спасибо! Вот ведь как повезло! Сколько мы вам должны?» «Волшебница» отмахнулась: «Да нисколько не должны! Это так, по знакомству мне дали, бесплатно. Я бульон принесла и еще кое-что, сейчас налью папе в тарелку, остальное вам». Отец досадливо покачал головой: «Я ничего есть не буду. Не могу». Костя заявил: «Ну, раз так, Андрей Сергеевич, то и я есть не буду. Давайте вдвоем, за компанию: или есть, или не есть». Пришлось папе открывать рот, глотать вливаемый бульон и пережевывать фрикадельку. Потом аналогичным образом поступили с компотом. Ниночка смотрела на Свету, как Элли из Канзаса на добрую волшебницу Розовой страны. Аптекарше даже неловко было. Она открыла было рот, чтобы поведать о своей неистребимой невезучести, но передумала и промолчала.

В воскресенье возле отца была мама. Света в больницу не пошла, тем более что неожиданно приехал сын и сообщил, что их профессор приболел, лекцию на понедельник отменил, поэтому Илья прискакал домой и намерен завтра навестить хворающего деда.

В понедельник, тринадцатого числа, Светлана проснулась и тоскливо подумала, что ничего хорошего от такого дня ждать не приходится. Погода за окном словно подтверждала эту мысль. Сыпал мелкий нудный дождь, ветер выворачивал наизнанку зонтики прохожих. Зато студент был свеж, бодр и полон энтузиазма немедленно ехать в больницу. Бабушка уже утрамбовала внука фундаментальным завтраком и приготовила передачу для мужа. Маманя поплелась в ванную, потом впихнула в себя бутерброд и кофе. Вот не везет: работа сегодня на второй смене, сын в кои веки приехал домой, а тут такая слякоть мерзкая, и надо выходить из дому. Да еще и понедельник...

Прямо на пороге отделения к ним навстречу поспещила лечащая врач отца. Выражение лица у нее было какое-то странное. У Светки сердце тяжело ухнуло и рухнуло куда-то вниз. Докторша озадаченно произнесла: «Здравствуйте! Видите ли... Не хотелось бы вас беспочвенно обнадеживать, но у вашего отца улучшились анализы». — «Улучшились? И что?» — обреченно спросила дочь. «Да вот пока не знаю, что. Не понимаю, почему они улучшились. Будем наблюдать. Но вы пока особенно не обнадеживайтесь». — «Мы не будем!» — горячо пообещал Илья и потянул мать за руку в палату. Они вошли, и Светлана даже рот приоткрыла от удивления. Оба пациента сидели в подушках чуть ли не по стойке «смирно», глядели бодро. Ниночка стояла между койками и впервые за все время улыбалась, правда, очень осторожно, словно боялась спугнуть редкую красавицу — бабочку-улыбку. Илья обнял деда, а тот отрапортовал: «Костя мне сообщил, что ему с детства во всем везет, а раз мы с ним за компанию, то и мне повезет обязательно. На другое он не согласен. В общем, я решил не сопротивляться везению, раз оно уж рядом оказалось. Так что, давай, дочка, корми двух везунов!» Константин серьезно посмотрел на Свету и заявил: «Все потому, что вы — волшебница! Я это уже точно понял. У таких, как вы, на первый взгляд все как у людей, а на самом деле внутри сплошное волшебство. И никто не догадывается об этом. Иногда даже сами волшебники о себе этого не знают». У Светки вдруг вырвалось: «Да-да, как же! Что вы еще придумаете?! Косая мандолина, а не волшебница!» — и она с горьким презрением скользнула взглядом по своему скособоченному туловищу и короткой ноге в ортопедической туфле. «Да выкиньте вы эту обувку дурацкую! — возразил Костя. — У меня приятель есть, он сапожничает так, что любо-дорого! Он вам такие туфельки соорудит, что вы в них, как принцесса на балу, плясать будете! И не смотрите на меня недоверчиво! Я зря ничего не говорю. А если говорю, то оно так и будет!»

Неожиданно тучи на небе расступились, и через окно в палату влетел лучик. Он прыгнул сначала на жемчужные сережки Нины, и они порозовели, потом перескочил на очки немного близорукого Ильи — и тот внезапно прозрел, заметив, как необыкновенно хороша большеглазая девушка, стоявшая в потоке солнечного света и счастливо улыбавшаяся.

А Светка подумала, что Костя, пожалуй, прав... Наверное, прямо сейчас палату посетила добрая волшебница Розовой страны. А никто этого не заметил. Аптекарша осторожно развернула сутулые плечи, чуть выпрямила искривленный позвоночник и в этот момент ощутила себя отважной Элли из Канзаса, готовой идти по трудной дороге к маленькому, но важному счастью.