• 2025-1(47)

Когда человек смеется

 

Очнемся — темно и рано. Откроем на небе свет.

Поставим на стол стаканы, да силы на радость нет.

Когда человек... Непросто — решиться: Теперь — пора.

Покатимся, как наперстки, в шершавый пролом двора,

Из сумрачного «все в прошлом» — в ошибку и кутeрьму,

Где осень мешает ложкой распаренную хурму,

Где листья глотают ямы, где ветер летит в плаще,

Где дворник еще не пьяный, а праздничный и вообще.

 

Когда человек смеется... Ты знаешь, я даже рад,

Что все холоднее солнце (зато беззаботней взгляд).

Из окон — то брань, то Шнитке, то юшка, то контрабас.

Оглянемся на пожитки, взлетим и... помилуй нас!

 

 

Было море

 

Было море — отступило безболезненно назад.

Запыленные оливы, изможденный виноград

Помнят вкус его и запах, cлышат шепот и прибой.

(Что мы знали о прибое? — это голод, это вой,

Это страсть.) Теперь осталось — улыбаться, тихо петь.

(Черепки утащит море, обнажая грусть и твердь,

Камни выпадут, как рыбы, на безжизненное дно.)

...Помнишь, пили на закате беспокойное вино,

Прижимали губы к солнцу, обжигались морем всласть.

Кто позволил этой бездне вытечь, высохнуть, пропасть,

Раствориться без остатка в отцветающей тиши?

Было море — стало горе.

Или, если хочешь, жизнь.

 

 

Первые слова

 

Ах, как мечталось заболеть поэзией. Дойти до сути,

Пока улыбчивая смерть играет шариками ртути

Еще не высказанных слов. Пока накатывает жажда,

Которая всегда — любовь, а все, что не любовь, — не важно.

 

И были первые слова — тугие, гладкие оливы,

И мы с тобой — как дважды два — не скучны, противоречивы...

 

Хоть нам уже немало лет, чтобы чему-то удивиться,

Но оказалось — сути нет. Изголодавшаяся птица

С ума веселого свела, сжила с наскучившего света.

Все неотложные дела — отпущены и недопеты,

Все в грудь вошедшие слова — неразорвавшиеся пули.

А что — Поэзия? Жива. Хоть в этом нас не обманули.

 

 

Утешь меня, слово

 

На улицу б вышла, да улицы нет,

Как холодно улицы без.

Моих дорогих собеседников след

Вот только что был — и исчез.

 

Ушел, зацепившись за шляпку гвоздя,

Ни с чем несравнимый покой.

А я повторяю — бояться нельзя,

И голос колотится мой

О стены, о кровли, о неба клобук,

Летит бестолково на свет,

A время идет и ломает каблук,

И вот уже времени нет.

 

Не жизнь, а потеха — гремят жернова,

Швыряют в несытую брешь.

...А слово услышy — и снова жива.

Утешь меня, слово, утешь.

 

 

Давай, улыбнись

 

День полон Шагалом и хрупкой листвой,

Дрожащей от смеха и ветра,

И мы вдруг становимся сами собой

Безудержно и беззаветно.

 

Ах, как удивляются сквер и вокзал,

И все бесполезные вещи —

Над улицей люди (Шагал, так Шагал) —

Цветными шарами трепещут.

 

По парам и врозь. Улыбаясь и нет.

Промокшие, легкие люди

Проносятся, трогая щеки планет

И млечные звездные груди.

 

Сегодня, любимый, наш первый полет,

Пусть ты опечален и болен,

И пусть за туманом окрестных болот

Не видно плечей колоколен,

 

Давай, улыбнись. Изумится народ,

Трамвай громыхающий взвизгнет,

А небо подхватит тебя и спасет

От всепоглощающей жизни.

 

 

О начале

 

Оставшись, я уже не убегу.

Мы будем жить с тобой на берегу,

Делить еду и легкую работу,

Перебирать задумчиво песок,

Рожать детей, креститься на восток

И соблюдать, как водится, субботу.

 

В кувшине глина. В облаке вода.

Рука в руке... Прощать и обладать,

Чтоб не терять необходимый трепет,

Не в этом ли святая благодать?

(Когда в саду распустится беда,

Заголосим, но губы не разлепим)

 

Я не о том, любимый, не о том

(Уносит море тело, память, дом,

Знакомые до обморока лица)

Я о начале. Все-таки уйду.

Остаться, это значит на беду,

Как и на счастье, взять и согласиться.

 

 

И нет счастливее

 

Проснемся — цветет восток,

Спускается — ниже, ниже.

Прости мой щенячий восторг,

Иди же ко мне, иди же.

 

Пока немоту холста

Крадут голоса и пятна,

Побудь со мной — непроста,

Заманчива, непонятна.

 

Еще ни разлук, ни ссор,

Еще горячо и сладко,

Что ж я, как последний вор,

Гляжу на тебя украдкой —

 

Любуюсь. И весь твой свет

Небесный — мне мед и млеко.

А сердце болит, и нет

Счастливее человека.

 

 

Божьи знаки

 

Там, где с гор сбегают маки,

Где оливы просят тени,

Кто-то пишет божьи знаки,

Опустившись на колени,

 

Чьи ладони, словно листья,

Чьи печали, словно плечи,

В алый зной макая кисти,

Разрисовывает вечность,

 

Чтобы там, где пепелище,

Вырос дом, поспело тесто.

Хочешь, мы с тобой отыщем

Это ласковое место?

 

Чтобы ты увидел Бога,

Чтобы я шептала: «Милый»,

Чтобы жизнь была нестрогой,

Чтобы смерть была красивой.

 

Там, где небо тучи застят,

Где от слез промокло море,

Кто-то пишет слово «Счастье»

И зачеркивает «Горе».

 

Там, где нежно и подробно,

Дружат люди и собаки —

Пишет кровью божьи знаки

Кто-то правильный и добрый.