• 2024-1(43)

*   *   *

Война, ненавистное слово,

еще ненавистнее явь…

От Киева поезд до Львова

лишь утром доедет, представь.

    

Намного быстрее ракета

и круче сюжетная нить —

ракета, войны эстафета,

летит, чтоб кого-то убить.

 

Экземой прорваться на коже,

гримасой травмировать рот

и с каждым ударом умножить

количество вдов и сирот,

стенные обрушить панели,

чтоб нА пол упал потолок.

 

Мы все у ракеты в прицеле,

мы все...

Да поможет нам Бог,

развеет страданья и беды,

утешит… Но где Саваоф?  

Ракеты летят и «шахеды»

на Киев, на Харьков, на Львов.

 

 

 

*   *   *

Страна насилия и дури,

в ней что ни день — то больше лих:

себя спасая, новый фюрер

в окопы гонит всех живых.

 

Кто сгинет вмиг, кто в лазарете

испустит дух, убог и наг —

отринув заповедь в Завете,

«убий»! — скандирует маньяк.

 

Звучат команды строевые,

край неба в гное и в крови...

Какое счастье не в России

жить в эти пакостные дни!

 

 

 

*   *   *

 

Лене Б-у

 

Один из тех, кто вырвался из круга,

обламывая ногти, матерясь,

не отрекусь от близких и от друга,

пусть между нами все слабее связь.

 

Полеты через Турцию в Европу —

и вот уже Россия не видна,

такое никакому автостопу

не снилось ни в какие времена.

 

А кто не смог приобрести билета

или не мог уехать, ну никак —

я не могу их осудить за это,

за участь жить, превозмогая страх.

 

Или ловить приметы суеверно,

в иллюминатор глядя, не в окно —

ведь, как «Титаник», медленно, но верно

Россия опускается на дно.

 

 

 

*   *   *

Пошло как будто время вспять

от Пиренеев к Галилее —

опять, возможно ли, опять

им отравляют жизнь евреи.

 

Уроки прошлого не впрок,

а ненависть внушить так просто,

срок действия, видать, истек

прививки страшной холокостом.

 

Окутывает разум тьма,

став разновидностью ковида —

уже в Париже на дома

наносится звезда Давида.

 

Пока играют в бридж и в гольф,

пьют шнапс, штудируют науку,

воскресший под шумок Адольф

в пространство простирает руку…

 

 

 

 

*   *   *

В нашем городе дождь, дождь на Анделе и на Градчанской,

водяные потоки бурлят на стекле лобовом,

в радиоле мотив наливается грустью цыганской

и вечерняя мгла застилает простор за окном.

Снова Киев бомбят, на Шебекино падают дроны,

как забытый костер разгорается ярче война,

нефтебазы горят и идут под откос эшелоны,

а Россия опять виртуальным величьем пьяна.

И пускай дирижирует смертью кремлевский безумец

и не страшно России, какой ее ждет эпилог,

на гербах городов украинский пребудет трезубец...

В нашем городе дождь, но плывут облака на восток...

 

 

 

 

 *   *   *

Мы живем, мы все-таки живем

под угрозой ядерной развязки —

голуби воркуют под окном,

предаваясь неизбывной ласке.

 

Нипочем им эти времена,

с разума слетевшие витии —

из России льется в мир война

и летят ракеты из России.

 

В прошлом ли, сегодняшняя близь —

русская надрывна балалайка,

но не сможет уничтожить жизнь

эта обезумевшая шайка.

 

Потому за дымом и огнем,

вопреки обстрелам и ракетам —

засветло, не ведая об этом,

голуби воркуют под окном…