• 2024-1(43)

Грузинская застольная

Умру — от тебя, как уйду,

Утром, скользя по льду.

Скажешь: «Иди завтракать»,

А я не приду.

 

Легонький, тонкий ледок...

Живой по такому не смог.

Не оглянусь — не надейся.

И да поможет мне бог.

 

Хорошее скажут вдогон,

Но там — это шум и звон.

Ты удивишься: «Подумать...

Сколько вестей с похорон.

 

Покойный был скрытен и глуп.

Обидчив, неряшлив, скуп.

В рванье он ходил и помер.

Нет слез, чтоб оплакать труп.»

 

А я уже так далеко,

Мне дышится так легко,

Как и не дышалось в отчизне...

...И рядом с тобой, Сулико

 

 

 

* * *

 

Я — римский патриций Валерий,

Речам моим нету конца...

Нет — лучше суровый эйнхерий,

В Валхалле рублюсь с утреца.

 

Нет — жрец Соломонова храма,

Нет, все же я — кельтский друид,

Нет, я — кришнаит: этот Рама —

Герой и приятен на вид.

 

Нет, лучше не так... я — патриций,

Эйнхерий, друид, кришнаит...

Трибун, жрец и воин столицый...

...Как мне Заратуштра велит.

 

 

 

* * *

 

Договоримся сразу: говорить не станем всерьез,

Чтоб не пролить понапрасну ненужных и горьких слез.

 

А станем шутить, как дети: это намного умней,

В легкой беседе минуем много подводных камней.

 

Пусть те, кто степенной беседой так уж увлечены,

В солидных переговорах достигнут в ней глубины.

 

Мы же на танцплощадке, услышав веселый стишок,

Радостно потанцуем, не жалея усталых ног.

 

Мы шутки юмора любим... Их не любить почему?

Доступны они любому — слабому даже — уму.

 

Никто к нам не придерется — ни умный, ни полный псих:

Это шутки такие... шутки! Не понимаешь их?

 

 

 

* * *

 

Жизнь свою прожил несчастливо он, но правильно.

Не очень часто, но все же бывает такое.

Нет, не грустит, не глядит на всех опечалено,

Не итожит судьбу. Оставьте его в покое.

 

Не стоит и разговаривать с ним участливо.

Что ему проку от вашей грошовой жалости?

В том разве дело — благополучно и счастливо?

Ему виднее... Не троньте его, пожалуйста.

 

Речь идет о наличии силы и мужества,

Не утраченных у таких, как он, молчаливых.

В чем я уверен: он не завоет от ужаса...

Справится.

Поскольку сильней большинства счастливых.

 

 

 

* * *

 

 

Левиафан

 

Я думаю о рыбе «ливьятан».

Засоленная самка ливьятана —

Для праведников. Мне к святым местам

Прохода нет. И пробовать не стану.

 

О, эта рыбка дивная... Увы...

Ведь не для нас припас ее Создатель.

Не пробовал ни я ее, ни вы:

Не праведность — наш общий знаменатель.

 

Да, ливьятан из монстров первых дней,

Из чудищ страшных и рыбоподобных.

А вкус хорош, по слухам... тем верней,

Что слабо совместим со нравом тварей злобных.

 

Я думаю, как одинок самец:

Он плавает один со дней Начала.

Но самки нет, прибрал ее Творец,

Чтоб праведных соленою встречала.

 

Какая-то загадка в этом... нет?..

Сказаний правду подкрепляет ложь их.

Грядущее... и этот дивный свет,

Готовый для прокорма старцев божьих.

 

 

 

«Снег выпал только в январе...»

А.С. Пушкин

 

...Но и потом все шло не так,

Как там у классика в романе.

Сейчас бы не свезло Татьяне:

Снег стаял, выпал снова... Мрак...

 

Весь март тянулась суета:

Ветра и оттепели, вьюги.

И шубка у моей подруги

Из шкафа не была снята.

 

Но грязи было меньше, да,

Поскольку снега было мало,

На слякоть кое-как хватало.

А лужи?.. Лужи — ерунда.

 

Пытался я постигнуть связь

Любви, политики, погоды.

Века прошли — не то, что годы,

А слякоть здесь при чем и грязь?

 

Бесснежье вызвало мятеж,

Народ пошел на штурм системы...

Другие пьесы, роли, темы —

Актеры только в пьесе те ж.

 

 

 

* * *

 

 Из цикла «Сказочные сюжеты»

 

Вот сидят сестрица Аленушка

И братан ее малый — Козел,

Думу думают: встретят ли солнышко

Или к Бабе-Яге на стол?

 

А другой ее брат — за кулисою,

Весь во власти женских тенет.

Прохлаждается с Василисою,

Что на свете прекраснее нет.

 

Ты, Иван, был надежой... опорою...

Ведь съедят... ведь, как есть, сожрут!

Ведь помрут смертью лютой... скорою,

Если ты не поспеешь к утру.

 

...В тонком слухе — многие горести,

Василиса ему, знать, мила.

Хэппи-энд не ждите от повести -

У Ивана свои дела.

 

 

 

* * *

 

Жен и друзей у меня очень немного,

Жен, посчитать, так и вовсе одна.

В этом смысле живу я крайне убого,

И в смысле любом моя бедность видна.

 

Зато мыслей весь день имею до кучи,

Впрочем, не всякому они и видны.

Эти мысли богаты мои, могучи...

Как в песне поется — мои скакуны.

 

Если даже давать по сотне за друга,

И даже кинуть тысячу за жену,

Не хватит, чтоб выйти из этого круга,

Да и сам из него я не шагну.

 

Помню я про верблюда, ушко иголки —

В него ведь и бедным пролезть мудрено.

Потому-то в кухне имею на полке

Только хлеб лишь и хлебное же вино.

 

 

 

* * *

 

Жизнь — это странствие одинокое... сиротливое,

По большей части — грустное и печальное,

Временами — горькое, почти никогда — счастливое,

Встречи на торном пути — дело случайное.

 

Нет на этом пути ни верной жены, ни товарища,

Только проводы... короткие расставания.

Не бывает в конце его отдыха и пристанища,

Потому что вечные — эти скитания.

 

Долго в себя не смотри: нет ничего там хорошего,

Морок, белесый туман, зыбкое марево.

Сердце — точно бездонный колодец, темное крошево,

До самой смерти не вычерпать до дна его.

 

Пересеченье путей — редкое, почти мгновенное.

Кивнул, отвернулся и в путь. Спросят — отвечу.

Взгляд... настороженный взгляд.

Так и должно быть, наверное.

Разошлись без надежды на новую встречу.