ДЕЗАВУАЦИЯ КИНО ОТ ГРИНУЭЯ…

Кто он? Художник или режиссер? Великий мистификатор, пытающийся своими авангардными идеями, взорвать кинематографическое пространство или авантюрист? Разрушающий привычные стереотипы восприятия кинематографа. Экспериментатор, предлагающий нам принять некие новые формы кино, отвергающий признанные всем миром, провоцируя влиться в этот, спорный с точки зрения обывателя, — кибертехнический процесс… Кто он? Об этом спорят приверженцы и ярые противники его идей.

 

Справка:

Один из самых противоречивых режиссеров и сценаристов, Гринэуэй расколол сообщество критиков, зрителей привел кого-то в замешательство, кого-то в восторг, а большинство возмутил предельно откровенным визуальным рядом и часто дичайшими социальными комментариями. Работал монтажером фильмов в 1960-х и 1970-х годах в Британском Центральном Офисе Информации и тогда же использовал оборудование центра для создания своих собственных короткометражных фильмов. К 1978 году его короткие, повествовательные фильмы и документальные ленты привлекли международное внимание и собрали множество призов. Первый художественный полнометражный фильм "Контракт рисовальщика" стал признанным критиками дебютом, а затем последовали "Зед и два нуля", 1985, "Живот архитектора", 1987, и "Отсчет утопленников", 1988. Его следующий фильм "Повар, вор, его жена и ее любовник", 1989, сделанный в жанре ну очень черной комедии, был чрезвычайно противоречивым для своего времени. "Книги Просперо", 1991, визуально поразительная адаптация пьесы Шекспира, поставленная с использованием последних компьютерных технологий и телевидения высокого разрешения, свидетельствовали о дальнейшей решимости режиссера раздвигать границы кино. Для того, чтобы забить свой гвоздь в сознание зрителя, Гринэуэй часто использует насилие, секс, а также достаточно неприятные, шокирующие кадры разного характера, свидетельствующие о его богатом воображении.

 

Питер ГРИНУЭЙ:

 

Сэр Питер, со всех трибун, на всех форумах вы все время утверждаете, что кинематограф умирает, когда как во всем мире сегодня, наблюдается всплеск зрительского интереса к этому виду искусства.

В течение более ста лет, кино было основано на пассивном созерцании, когда же — благодаря техническим инновациям — зритель получил возможность пусть примитивного, но выбора, основополагающая идея, на которой держался кинематограф, была дезавуирована. Это пульт дистанционного управления, позволяющий, не вставая с кресла, включать телевизор, переключаться с канала на канал и руководить, таким образом, своим собственным зрелищем, который впервые появился, 31 сентября 1983 года. Это первая и главная проблема, которая предрекло умирание кино. Еще одна проблема в современном кинематографе — в том, что слишком большая информация заложена в тексте, то есть наблюдается, существенная привязка к слову. Замыслы, имеющие в своей основе печатное слово — идеи, явления, — совершенно непохожи на то, что рождается в результате осуществления замысла, по природе своей образного, визуального. Приходя в зал, люди оказываются под гипнозом некоего прямоугольника — экрана. Мне, честно говоря, это занятие всегда казалось глупым, и противоестественным. Ведь человек — не ночное животное, он привык к свету и общению. Третья — проблема кино – это существование звезд, то есть актеров. Когда появляется привязка к определенному визуальному образу, который несет в себе некую психофизическую и социальную нагрузку.

 

То есть по вашему, кинематографу нужны статисты?

Я всегда думаю: ну, что такого особенного делает актер, чтобы все остальные аспекты кинематографического пространства оттеснялись на задний план, превратив в нечто незначительное, второстепенное. Ответа я не знаю, знаю только, что для моего кино – это зло. Все, что связано с актерской тиранией, с пиаром, с тем вниманием, которое уделяется не только экранной, но и заэкранной жизни актеров, не столько продвинуло кинематограф вперед, сколько, наоборот, затормозило его развитие, ибо отбросило куда-то на задворки другие составляющие кинематографа. О них почти перестали думать — и художники, и зрители.

 

Ну, а еще одна проблема, наверное, реальность в кадре, где происходит действие?

Вы почти правы — это камера. Ее возможность фиксировать предложенное. Я говорю о неких рамках, в которые поставлен зритель. Камера — это глаз, записывающий все, что происходит. Но все, что происходит вокруг нас, на самом деле гораздо более визуально, гораздо более впечатляюще, интригующе, ярко. Камера фиксирует лишь то, что по шкале Рихтера достигает шести баллов, а начинать надо с нуля. Мы записываем мир в том виде, в каком он является механическому «глазу». В то время как мы должны привносить в образ свой субъективный взгляд, не записывать, а творить.

 

Но есть ведь те, кто продолжает любить и смотреть именно то кино, которое ему показывают?

Дело в том, что огромная аудитория людей, и прежде всего молодых, сегодня большую часть своей активной жизни проводят в виртуальном мире, в котором присутствуют элементы кинематографа. Где можно создать в трехмерном, то есть некоем кибернетическом пространстве, все что угодно. И этим возможностям практически нет предела. И поэтому в движущееся виртуальное изображение станут уходить все больше и больше людей. Дело в том, что это пространство, включает в себя не только звук, не только изображение, но и все богатство других информационных технологий. И эти технологии будут совершенствоваться и в дальнейшем, как вы понимаете, с эстетической, креативной точек зрения. И произведения будут рассматриваться не только в контексте чистого кино, а станут неотъемлемой частью интерактивного мира.

 

Если вы, ждете дезавуации кино, зачем же сами продолжаете снимать?

Я утверждаю, что развитие современных информационных технологий поставило кинематограф в непростое положение. Вот поэтому я сегодня работаю в мультимедийной сфере, делаю DVD. CD, занимаюсь созданием web-сайтов, так как хочу найти, как можно больше способов осовременить и обогатить язык кинематографа. Хочу перейти к некоей симфонической форме кинематографа, которая объединит все способы съемки, повествования, изображения и т.п. Я нахожусь в привилегированном положении, потому что выбрал странный способ выражения своих идей. В данном клипе, который я предложил вашему вниманию, за помощью я обратился к работам Рембранта. С помощью технологий воссоздал искусственный свет. Изобрел технологию работы с ним. Многие думают, что ди-джей делает то же самое, что ви-джей. Я бы сказал, что в основном они занимаются мастурбацией, пытаясь рассказать нам что-то под музыку. Я говорю о другом.

 

Что вы сами скажете о своем зрителе, желающем подчиниться именно вашему творческому видению?

Я рассказываю о своих размышлениях будущим кинематографистам, и говорю для того, чтобы убедить их, если они хотят снимать, обратиться к новым языкам, языкам интерактивности, к новым технологиям, ибо те модели кинематографа, на которых их учат, — это модели прошлого, а не будущего. Сегодня немые черно-белые фильмы смотрят лишь немногие: исследователи, киноманы. В. ближайшие десятилетия та же судьба настигнет и кинематограф. И «Звездные войны», и «Властелины колец» будут казаться чудовищной архаикой Нужно идти смело вперед, экспериментировать и забыть о том царственном русском кино, которое когда-то диктовало всем свои правила. Кино, которое мы имеем в начале XXI века, монотонно, скучно, оно управляется деньгами, оно не является тем, что может в дальнейшем привлечь человека, заинтересовать зрителя. Больше нет великих режиссеров, потому что все яркие люди, которым было что сказать, ушли в другие области художественного творчества, где жить им гораздо интереснее.

 

Значит, нам все-таки нужно оставить понятие «кино», ну, или назвать этим словом некое новое явление?

К сожалению, кинематограф — очень медленно движущаяся машина. Сколько было прорывов в технологиях, в частности, в мультимедийной технологии, начиная с 1895 по 1995 год. А кино хоть и совершенствовалось, но медленными темпами. Все эти годы активный процесс сведения всего многообразия кинематографического искусства двигался к примитивной телевизионной истории — ведь согласно статистике фильмы, сделанные в основном в Калифорнии, 70 процентов зрителей смотрят дома по телевидению, еще 20 — тоже дома на носителях и только 10 процентов отправляются на угол своей улицы, где находится заведение под названием «кинотеатр». Все революционные эстетические технологии живут от семидесяти до ста лет, то есть в течение жизни трех поколений. Первое поколение можно назвать экспериментаторами. Главным среди них был, конечно, Эйзенштейн. Второе поколение — поколение консолидаторов, доводящих новый язык до совершенства, в американском кино таким был Орсон Уэллс. А затем приходят внуки, которые выкидывают разработанный предыдущими поколениями словарь. И начинают действовать по-новому, ища радикально иной подход и создавая новый язык. В Европе это, конечно, Годар. Получается триада великих: Эйзенштейн, Уэллс, Годар. А теперь я сделаю следующее, еще более провокационное заявление. Как я уже говорил, я считаю, что к началу XXI века кино умерло. Но я пойду дальше и объявлю, что мы еще никогда не видели того, что называется кинематографом. Не видели то кино, которое родилось мертвым. В начале XXI века нам еще только предстоит его увидеть. Потому что то, что мы в течение существования кинематографа принимали то, что было на самом деле, лишь иллюстрированным текстом. 99 процентов фильмов начинаются с литературного текста, никак не с изображения, в голове автора замысел рождается не в виде образов, а в виде слов. Все эти якобы фильмы, вообще-то иллюстрирование книги — и «Властелин колец», и «Гарри Поттер». Я, честно говоря, не понимаю, зачем столько людей так старались. Какой смысл иллюстрировать эти тексты? Если кино хочет жить, жить в новой ипостаси, оно должно решить для себя именно проблему образа: с образа начинается действо, зрелище, а не с чего-то другого. Мультимедийное кино, оно богато невероятными возможностями. Можно показывать на экране одновременно и прошлое, и настоящее, и будущее, ведь по природе своей кино не ограничено временными рамками. Можно одновременно показывать крупный план, средний и общий. Представьте себе, сколько всего интересного обещают нам новые технологии!

 

В течение долгих лет все делалось для того, чтобы упростить до примитивности потребительский рынок, а вы призываете трудиться зрителя, который хочет прийти, развалиться в кресле и ничего не делая получить, так или иначе, полтора часа развлечения. Как вы себе представляете сломать в людях некие жизненные стереотипы?

Я вижу в зрителях соавторов. И хочу, чтобы они включились в создание фильма. Можно сказать, что занимаюсь воспитательной, образовательной работой. Поэтому зритель, который заинтересуется моей картиной, увидит ее на киноэкране, по телевизору, сможет подключиться к Интернету, одновременно, прочесть о проекте и так далее — вот это идеальный зритель. Именно такой зритель нужен для восприятия мультипроекта — монументального, фундаментального произведения, которое я мечтаю создать. Я хочу научить вас не только смотреть, но и видеть.

 

И сколько подобных соавторов вы сможете набрать вокруг себя? Оцените объективно. По вашему мнению?

Конечно же, начиная делать свое кино, я понимал, что о нем будут знать человека три – не больше. И мои фильмы, действительно, посмотрели три человека. Потом мне надоела аудитория в три человека. И я повернулся к европейскому кино. Мне повезло, что я смог участвовать в этом процессе. В 90-ых мне это тоже надоело. Что как раз и совпало с изменениями в техническом процессе . К счастью, язык стал иным и мне интересны именно эти изменения с точки зрения возможности его использовать.

 

Какую сценарную основу считаете лучшей? Что-то из классики или современную драматургию?

Моей маленькой дочке — семь лет. Однажды она спросила: почему у Иисуса Христа было два отца? Я подумал, сел и написал сценарий. Библия – это основа основ. Собственно, оттуда все сюжеты. Там есть все о человечестве: его пороках, любви, дружбе, верности и так далее.

Если в этом фильме заменить Сатану — на Христа, то вы увидите, что мой фильм про Иосифа. И возвращаясь к теме нашего разговора, признаюсь вам, что сам я не имею ответов на все вопросы и сомнения, ищу не только теоретические, но и практические решения. И поскольку эти тирании достают меня, я должен стараться что-то сделать, чтобы вовлечь и вас в этот процесс.

 

Интервью сделано на основе вопросов, заданных во время пресс-конференции во время приезда Питера Гринуея в Москву.

 

Наталия Георгиева Юнгвальд-Хилькевич

Поделиться

© Copyright 2024, Litsvet Inc.  |  Журнал "Новый Свет".  |  litsvetcanada@gmail.com