• 2018-1 (19)

Глава 1.

ВТОРОЕ ДЫХАНИЕ «ВИТРАЖЕЙ». СЕМЬЯ – СЕМЬ „Я“,

ИЛИ СЕМЬ ПОКОЛЕНИЙ

В ИСТОРИИ МИРОВОЙ КУЛЬТУРЫ – С ВЫДАЮЩИМИСЯ ДЕЯТЕЛЯМИ ЛИТЕРАТУРЫ И ИСКУССТВА.

 

Эссе

Веду дальше свою линию «Витражей» по изогнутой дороге судеб. Спонтанных и запрограммированных в пространстве. В витражах нет тени. Каждый цвет-форма живут по своим канонам. Также во времени, не только в пространстве. Узоры жизни. Мозаика дней. Сколотая смальта событий.

 

ПАМЯТИ ВИРАЖИ

 

Почти семейная история. Культурные связи тридцатых годов прошлого века – в проекции биографии мой тетушки Мэри Рассадиной. Под ее огромным портретом в русском кокошнике с жемчугами и каменьями, историях об эмиграции в Китай, КВЖД, эстраде – Александре Вертинском и Клавдии Шульженко — выросла.

Но есть еще предыстория. Она описана ниже. И уходит корнями … в середину девятнадцатого века. Когда Петр Ильич Чайковский писал благодарственные письма скрипачу-виртуозу Адольфу Бродскому, (письма хранятся в Доме-музее композитора в Клину и не только там), о подвижничестве в исполнении впервые его труднейшего концерта в Вене. Получив отрицательно-заядлую критику, Петр Ильич поддержал музыканта-исполнителя.

Чайковский пишет Бродскому о статье: “…Ганслик весьма остроумно называет мою музыку “вонючей“. Только прочтя этот отзыв наиболее авторитетного венского критика, я оценил всю безграничность гражданского мужества, которое Вы выказали, появившись перед венской публикой с моим концертом. Меня это удивляет и трогает в высшей степени. Когда-нибудь, при свидании, я Вам подробно расскажу, как по поводу этого несчастного концерта выказали себя с довольно неблаговидной стороны некоторые, так называемые, друзья мои.… Но зато Ваша симпатия к моему концерту, неоценимая заслуга, которую Вы оказали мне, поборов все препятствия и исполнив его, – сторицей вознаграждают меня за несколько грустных минут разочарования… Крепко-крепко жму Вашу руку, милый друг; примите самое искреннее и теплое спасибо за Вашу симпатию к моим сочинениям. Я очень, очень ценю её!!! Искренне любящий Вас, П. Чайковский.»

Вижу внутренним взором это письмо, с ятями, старинной кириллицей и архаизмами, бесспорным запахом старой бумаги, истонченной и золоченой временем.

Оказалось, благодаря статье, предложенной вашему вниманию ниже, выдающийся музыкант-исполнитель Адольф Давидович Бродский … принадлежит нашей большой некогда, одаренной, высоко интеллектуальной, выдающейся семье. Ее представители, прямые и косвенные, в разные века оставили неизгладимый след, который можно увидеть и проанализировать сегодня, что и пытаюсь сделать.

А вот как эта находка произошла.

… Несколько лет назад Леонид Рассадин, журналист-международник редакций иновещания сообщил, что наш очерк «Витражи», который мы создали, (он давал мне интервью по скайпу и телефону), прочитал в Америке, в Бостоне Александр Сталбо, сейчас замредактора научного журнала, сын Любови Сталбо, которая является, как оказалось … и моей прямой родственницей. С нею пыталась связаться, но Любовь Сталбо умерла несколько лет назад в возрасте 104 года. Леониду удалось c нею поговорить по телефону. Она оставила несколько интереснейших, насыщенных именами, датами, встречами, фактами, очерков.

Они легли в основу дальнейшего осмысления и повествования.

Моя младшая дочь Анна подзадорила:

«- Мама, тебе не хватило 104 лет жизни Любови Сталбо, чтобы познакомиться со своей такой интересной родственницей?!»

К этой веточке древа еще, надеюсь, вернусь, ведь ее мама, племянница выдающегося скрипача-виртуоза Адольфа Давидовича Бродского, одесситка, известный советский литератор, переводчик, редактор и мемуарист. Родившись в Одессе, работала долгие года в Ленинграде, в новой прессе и литературе. Писательница и литературовед прошлого века Лидия Варковицкая, дружила и поддержала в трудный момент Осипа Мандельштама и Надежду Яковлевну, известна публикацией произведений Ю. Н. Тынянова и О. Э. Мандельштама «Египетская марка», «Разговор о Данте». Была дружна также с Е. М. Тагер и с женой писателя И. Э. Бабеля А. Н. Пирожковой (их мужья были сокурсниками в Киевском коммерческом институте), дружила с Корнеем Ивановичем Чуковским. Она оставила о многих известных деятелях прошлого века книги воспоминаний. Перевела более ста стихотворений Генриха Гейне из циклов «Лирическое интермеццо». Ее сын, известный балетмейстер, Владимир Варковицкий и дочь Любовь Сталбо, также писали мемуары... Благодаря ей вышла на цепочку выдающихся личностей – цвета литературы и культуры прошлого. Вернее, … она на меня и мой очерк «Витражи». В нем много о Китае тридцатых годов, Харбине, Шанхае, затем пути вели к Москве, Одессе и далее… Всё закольцовано… Рондо! Звучит скрипка и виртуозные звуки льются на страницы и проникают в душу.

Во второй главе нашего «фильма» последуем за скрипичной музой Адольфа Бродского в путешествиях по миру, завоевывая славу виртуоза-исполнителя, создателя, руководителя, педагога.

Итак, продолжаю, подхватив, будто флешмоб, скрупулезные записи нескольких лет ранее, из того, попавшегося на глаза моей дальней родственнице Любови Сталбо, исторического эссе. Может еще найдутся родственники?! А если и нет, то родственные души, что очень важно.

 

НОВЫЕ ВИТРАЖИ

МАРИЯ АНДРЕЕВНА РАССАДИНА. Ее имя озвучивает ее мелодичный, высокий голос – сопрано. Он еще звучит во мне. Ее фото видела с детства. Огромные, черно-белые, но в сценических костюмах, кокошниках, украшенных росписью жемчугов и разноцветных камней, сверкали и манили всеми цветами на глянцевой поверхности. То в веночках и блестящих лентах, пышных перьях и воланах. Однажды в статье «Режиссеры уходят не в землю, а в пленку», опубликованной ранее в «Новом Ренессансе», о моем режиссере В.Н. Левине, достала часть истории из закоулков памяти. Истории о жизни в Китае в 30-х годах прошлого века. О ее знакомстве там с Александром Николаевичем Вертинским, о возвращении его на родину, любимой жене Лидии Циргвава, урожденной в Харбине, где ее отец работал на КВЖД. (Там же Лидия Владимировна вышла замуж за Александра Николаевича Вертинского, а поздней осенью 1943 года семья Вертинских вернулась на родину, в Россию. И снова рондо – закольцовано. Дебют Лидии Циргвава в кино в роле Птицы-Феникс в фильме "Садко" произошел в Василия Левина, молодого тогда кинорежиссера, только закончившего ВГИК.)

В очерке писала о том, что Мария Андреевна, в молодости, работая с мужем – главврачом КВЖД в Харбине, куда ее привезли младенцем из Красноярска, пела в кафешантане. Эта семейная легенда оказалась не совсем точна. Тотчас же позвонил мне мой кузен, Леонид Рассадин, и известным всей стране не потускневшим с годами, задорным голосом, вещавшим на всю страну на госТВ, заметил, смеясь:

— Ты знаешь, а мама никогда в кафешантане не работала. Она пела …в опере!

Александр Вертинский приходил к ней в оперу, а она к нему в кафешантан, ресторан или другие эстрадные площадки, но это было уже в Шанхае.

Леонид переслал мне афишу одного из концертов мамы, на которой пишется, что она перед поездкой за границу выступает в опере «Евгений Онегин», исполняет партию Татьяны.

— Как же перед отъездом за границу, - удивилась я, — ведь Харбин уже и есть «заграница».

— Да, конечно, но оттуда она отправлялась в поездку по Европе и в Японию, — пояснил Леонид. Ведь она жила уже в Китае давно. После смерти в Красноярске родителей ее в младенческом возрасте вывезла из Сибири в Харбин сестра. Она была замужем за поляком, работавшим машинистом на Китайско-Восточной железной дороге. Зарабатывали на КВЖД очень хорошо. Местные деньги не ценились, и как вспоминала потом мама, зарплату выдавали слитками из чистого золота! В начале двадцатого века Харбин вовсе не походил на китайский город. На тогдашних открытках с видами местных улиц на зданиях множество вывесок на русском языке. Да и по внешнему виду дома мало чем отличались от подобных в городах Сибири и Дальнего Востока. Большими тиражами выходили русские газеты. Дети сотрудников КВЖД учились в русских гимназиях. В городе было несколько православных церквей. Вместе отмечали праздники. Самыми любимыми были Рождество, Пасха и Масленица. Зимой шумными компаниями ходили на каток или катались на санях по замерзшей реке Сунгари. Дома часто ели пельмени. Их в течение нескольких недель лепили всей семьей, закладывали в мешки, которые потом опускали в погреба. Там же в бочках хранили квашеную капусту и соленые огурцы.

Харбин стал в те годы «малой родиной» для тысяч русских поселенцев, участвовавших в строительстве КВЖД, а затем оставшихся там работать. Были русские, которые неплохо владели разговорным китайским языком. Молодежь посещала языковые занятия. В мамином архиве даже сохранился пропуск на эти курсы с ее фотографией.

(Многие, родившиеся там, уже хуже говорили по-русски, что потом отразилось на их судьбе. Об этом пойдет речь дальше).

В 1933 году, будучи уже оперной певицей, Мария Рассадина собралась в творческое турне. Она училась у знаменитой преподавательницы оперного пения из Санкт-Петербурга М.В. Осиповой-Закржевской, которая высоко ценила ее лирико-драматическое сопрано. В городе царила творческая атмосфера. Было много артистов, которые объединялись в ансамбли, в оперные, балетные и цирковые труппы. Выступали перед неизбалованной, восторженной публикой. Перед гастролями 1934 года — прощальные концерты в Харбине, а затем в Шанхае.

 

Последовал ряд ее выступлений в других китайских городах. Повсюду прием был восторженный. «Не голос, а человеческое сердце», — писала одна из газет. «М.А. Разсадина для своего прощанья с Харбином вполне правильно остановила свое внимание на «Евгении Онегине». Для Татьяны у нея много данных. Она прежде всего молодая русская девушка. Она сама Татьяна, которая, уже в силу своей собственной весны, близко соприкасается с этим любимым образом Пушкина. Публика не скупилась на аплодисменты. М. Разсадиной она презентовала целую оранжерею цветов». Талантливой певице, обладавшей прекрасным лирико-драматическим сопрано очень красивого тембра, предрекали большой успех.

 

Но судьба дала испытания:

— Мама познакомилась в Шанхае с французом-врачом. На много лет старше ее. Они полюбили друг друга, но… делится секретами Леонид.

 

—… С французом личная жизнь не сложилась, — продолжает Леонид, - мама уже беременная выходит замуж за известного в Шанхае врача-одессита.

— Значит, оказывается ты наполовину француз с одесскими корнями, — не преминула подчеркнуть.

 

***

АЛЕКСАНДР ВЕРТИНСКИЙ. Вкусивший духа театральных подмостков, поскитавшись, много передавал из своего опыта не только в песнях-балладах, глубоко-психологических историях жизни, любви, страданий, но много рассказывал о скитаниях до этого времени. Приехал в Шанхай Александр Николаевич пройдя через эмигрантские «мясорубки»!.. Вначале Турция! Вспоминаются «Эмигранты» Алексея Толстого. Ужасающие условия. Черные рынки. Преступность и наркомания. И там, представляете, Александр Вертинский! Добравшись уже до Китая, оглядываясь назад на свой разноплановый, черно-белый, как кино, путь, любит его осмыслять в кругу почитателей таланта. Свободными вечерами рассказывает, как он поселяется в Константинополе и выступает в «Стелле» и «Черной розе». Вначале у него был успех. Но жизнь эмигранская ненадежна. Положение беженцев на глазах ухудшается. Если раньше были деньги, да еще привезенные из России, там приходиться работать за тарелку борща. Все жили надеждами, что Россия возродится. Но ждать нужно было бы долго. В то время случай помог ему уехать из Турции, вначале в Румынию, затем турне по Бессарабии, где тоже много было русских. Они с восторгом принимали певца, что помогло ему заработать и двигаться дальше.

 

Путь его лежал через Германию. Здесь он выступал в Берлине, Дрездене, Данциге, Мюнхене, Кенигсберге. За окнами 1923 год. Страна в страшной инфляции. Ослабленная Версальским соглашением Германия бедствует. Люди голодали, преступали закон, заканчивали свою жизнь самоубийством.

Говорили, что в то время за американские доллары можно было бы купить собственное жилье и недвижимость в большом количестве, а за мешок немецких марок, всего несколько сотен долларов. Такая была страна за десятилетие перед приходом Гитлера к власти и понятно, как многие бедовавшие и разуверившиеся в прежней политике жители встретили его бравурные марши и сладкие обещания. Не только гитлеровская клика стала причиной столь жестокой мировой войны. Но и обожание и поддержка столь мирного и благодушного населения, оболваненное геббельсовской пропагандой. На голодный желудок и бездуховность что хочешь пойдет.

Из Германии Вертинский едет в Париж, где он провел в бурлящей, творческой столице десять лет эмигрантской жизни.

Он пел в небольшом ресторанчике «Казбек» на Монмартре. Иногда на его концертах бывали «высокие» гости: король Густав шведский, Альфонс испанский со своей свитой, принц Уэльский, король румынский, Вандербильды и Ротшильды, Морганы, а также короли экрана – Чарли Чаплин, Марлен Дитрих, которой он даже посвятил свою песню «Марлен», Грета Гарбо. У всех был тогда, как и по сей день там, огромный интерес к русской песне, музыке. В Париже в то время гастролировали звезды русского балета: Анна Павлова, Тамара Карзавина, Михаил Фокин. Там он знакомится с знаменитым кинематографистом Иваном Мозжухиным и снимается в некоторых кинофильмах в Париже, в Берлине, в Ницце. Огромным событием становится знакомство там с Федором Шаляпиным, которое продолжается до конца дней великого оперного певца.

Отсюда на пароходе «Лафайет» осенью 1934 года Вертинский отплывает в Америку. Плывя по бурным волнам океана, пишет песню «О нас и о родине». Эта песня сделала много шума, даже в прямом смысле слова. Публика не везде однозначно принимает певца. Но он с ностальгической песней о своей родной стране концертирует по всему миру. (Привозит ее потом и в Одессу. Выступает в театре в Горсаду.) Однажды в Шанхае ему свистели, желая сорвать концерт. Не всем нравились русские песни в исполнении «грассирующего» шансонье. Но тогда на первом концерте в Нью-Йорке собрался весь цвет русской эмиграции и культуры: Сергей Рахманинов и Зилоти, Болеславский и Балиев, Рубен Мамулян. Принимали на «ура» и чуть, говорили, не разнесли театр, где он выступал. На что Александр Вертинский скромно заметил, что аплодисменты относятся не к нему, а к его родине, о которой он поет.

Да, родина всегда с нами. Она, Родина, сейчас как часть нашей семьи, постоянно пребывающая дома.

Америка Вертинского утомляла. И хотя он выступал даже в Голливуде, где в то время была мода на русских исполнителей, он принимает решение – уехать!

И вот, наконец, в конце октября Александр Вертинский решает уехать в Китай. В страну, которая станет последней после долгих скитаний. Здесь, рядом с советской границей, слушая последние новости из великой страны, занимавшей одну шестую часть суши, в нем поднималась гордость за свою родную, прекрасную родину.

Надежда, что он тоже сможет быть ею востребованным. Неистребимое желание личности!

 

МАРИЯ РАССАДИНА выступала в Шанхае. Они познакомились. Часто выступали в общих концертах вместе. Иногда она приходила к нему на концерты, а он к ней. Общались на клубных вечеринках. Они были, как бы теперь сказали, «тусовочные» люди. Прекрасно вписывались в эту среду и вели ее за собой. Отсюда началась ее большая дружба с выдающимися звездами советской эстрады. Публика в основном прекрасно принимала известного уже Пьеро, но у него уже иной сценический образ, фрак, бабочка… он много выступает перед русской «колонией».

 

В Китае, в ближайшем соседстве со страной Советов, идущей по своему пути, всем постоянно мечталось-грезилось о родине. И хотя Вертинский здесь зарабатывал успех во всех ипостасях, уже и в денежном эквиваленте, ностальгия мучила. Он был широкой души человек. Познав лишения и нехватку семейного тепла, он страдал. Сердце рвалось домой. У нее тоже. Об этом мечтали все.

В семье Леониду дали прекрасное воспитание, знание языков, а мать заразила желанием общаться с большой аудиторией, нести ей не только информацию, но и заряд творческой энергии и жизнелюбия. Этим он охотно делится – передает дальше. С этими составляющими Леонид Рассадин не расставался всю жизнь. И мы увидели и услышали его слово, звучащие потом в Союзе. Звучащее на волне иновещания, радиостанции «Голос России», в телевизионных репортажах из «горячих точек».

 

ЛЕОНИД РАССАДИН обладает удивительной памятью. Будто только недавно все это происходило. А я, внимая ему, окунаюсь в атмосферу их жизни в эмигрантском Шанхае.

— Мама прожила достаточно долгую, потрясающую жизнь. До 87 лет, дай Бог каждому! Шанхайский этап ее жизни продолжался 13 лет. Он был наполнен многими драматическими событиями. В 1937 году Шанхай был оккупирован японцами. Этому предшествовали сильные бомбардировки города. Мама рассказывала, что и я чудом остался жив. Когда она меня кормила грудью, к счастью, вышла со мной в другую комнату, а снаряд в это время попал в кроватку. Впоследствии, когда я долгое время был корреспондентом в «горячих» точках мира — в странах Ближнего и Среднего Востока, мама повторяла, что первое боевое крещение получил в Шанхае, когда мне было всего несколько месяцев. И раз тогда остался жив, то ничего дурного не должно случиться ни на фронтах Ливана, ни Ирана, ни Афганистана, где бы я ни был корреспондентом!

В 1941 году в Шанхае проживала самая многочисленная в Китае русская колония. Некоторые, в том числе мама, имели на руках советские паспорта. СССР в то время не был в состоянии войны с Японией, и русские не подвергались преследованиям со стороны японских оккупационных властей. Отечественная война всколыхнула патриотические настроения многих людей. Активизировало свою деятельность Общество советских граждан в Шанхае, до сих пор функционирующее. При нем появился клуб, где давали концерты, сборы от которых пересылались в Советский Союз. Получив сертификат медсестры, мама и несколько ее подруг попросились на фронт. Письмо, направленное по этому поводу И.В. Сталину, так и осталось без ответа. Исключение (явно по политическим мотивам) было сделано только А.Н. Вертинскому и еще нескольким советским гражданам. Жили тогда люди ежедневными думами о происходившем на родине. В гостиной дома висела большая карта, в которую мы регулярно втыкали булавки с флажками, свидетельствующими о положении дел на фронтах. По радио ежедневно слушали сводки Совинформбюро. Их зачитывали по радиостанции, созданной активистами Общества советских граждан. Самыми популярными изданиями были журналы «Огонек» и «Крокодил». Крупные успехи Красной армии всегда отмечались вывешиванием из окон квартир советского флага, который постоянно находился в углу комнаты. И не только у нас. Именно в те годы у мамы созрело бесповоротное решение выехать на историческую родину.

 

Неудивительна волна патриотизма, захватившая многих. Известно, что Александр Николаевич Вертинский получил один из первых, в самый разгар войны в 1942 году, советское гражданство. Он очень много написал прошений. Сталин высоко ценил уже в то время его искусство, его патриотизм. Знал о скитаниях и успехе в мире актера кино (!), русского автора и исполнителя романсов. Ценил его слово. «Ваши пальцы пахнут ладаном…» Это было созвучно вождю. На этом можно было заработать политический капитал. В ноябре 1943 года с трехмесячной дочерью Марианной Александр Николаевич приехал в Москву.

 

— Когда мы через пять лет также решили ехать и бросить «якорь» в родной для моего отчима Одессе, — интересный факт, подчеркивает Леонид, — по долгой, почти полгода дороге домой, через всю страну, через Казань, как распределительный пункт для всех, приехали в Москву. Остановились в квартире … Александра Вертинского, на улице Горького, которую он получил. Уникальная деталь, — смеется, - в то время уже родилась вторая дочь, Анастасия. Так уж получилось, но нас, детей, положили спать всех вместе. Я оказался спящим между такими будущими звездами – Марианной и Анастасией. В Москве пробыли всего несколько дней, рекомендовали «не задерживаться.»

Но, видно, тогда Леонид заболел Москвой.

«Для меня не было другого выбора: куда поехать учиться. Ну, конечно в Москву! Куда? Ну, конечно, в институт иностранных языков. На большие мои притязания, возможно, нельзя было рассчитывать, в силу моей яркой биографии, — вспоминает».

О реальной возможности репатриации для многих стало известно сразу после окончания войны. Советское консульство в Шанхае распространило некое постановление правительства, в котором говорилось, что по возращении в СССР репатриантам гарантируется личная безопасность. Всем будут предоставлены работа и жилье. Были составлены списки желающих. Оказалось, несколько тысяч человек, которые пятью рейсами на теплоходе «Николай Гоголь» в 1946-1947 гг. отправлялись в дальневосточный порт Находка.

— Отлично помню морозное утро 13 ноября 1947 года, — продолжает Леонид, — когда пароход причалил к пристани. Вот оно первое свидание с родиной! Встречало нас множество людей. Почти все они были в военной форме. Духовой оркестр исполнил гимн Советского Союза. Несколько часов ушло на оформление документов. Затем репатрианты стали по одному спускаться по трапу на берег. Люди от счастья не могли сдержать слез. Ступив на родную землю, многие ее целовали. Среди них были также совсем молодые люди, которые рано лишились родителей. Окончив американские колледжи в Шанхае, они очень плохо говорили по-русски. К вечеру нас на открытых грузовиках повезли в бараки, где предстояло прожить какое-то время, чтобы определиться с дальнейшим постоянным местожительством.

Леонид вспоминает об эпопее с проживанием в деревянных бараках. О том, как подъехав к воротам, они увидели, что эти помещения покидают… японские военнопленные. Заняв двухярусные нары, люди стали устраиваться. Организовали дежурство у печек, чтобы поддерживать в них огонь днем и ночью. Для женщин оборудовали занавешенные простынями уголки, где они могли переодеваться. Назначены были ответственные за кипяток для приготовления чая. Но самым большим шоком для всех были неотапливаемые туалеты с толстым наростом льда повсюду. Всё же никто не жаловался. Считали, что это временные трудности, вызванные разрухой в послевоенной стране. Главное – они были на родине!

Как сложились судьбы репатриантов из Китая? По-разному. В особенности пострадали люди, приехавшие в СССР в 1946 году в составе первых двух групп. Обвиненные в шпионаже, многие были расстреляны или угодили в концлагеря. Как в известной песне «Родина, сапогами по морде нам!» За ч-т-о-о-о?! Информация об этом просочилась на Запад, репатриация была временно приостановлена. Но во второй половине 1947 года пароходные рейсы возобновились. Семья Рассадиных тоже рискнула. На родину возвращались остальные. Советские власти к тому времени стали опасаться громкой огласки о репрессиях в отношении «шанхайцев». Арестовывали уже выборочно.

— Оглядываясь назад, полагаю, что нам, как говорится, повезло, - вспоминает. — Маму в Одессе лишь несколько раз вызывали на допросы в компетентные органы. Она никогда не ругала страну. Политикой, вообще, не интересовалась. Наверное, это ее и спасло от «возмездия» системы. Певица тем более! Ну, что было с нее взять, если при первом же разговоре со следователем она призналась, что действительно была знакома почти со всеми на показанных ей фотографиях. А там были и командующий американскими ВВС на Дальном Востоке генерал Клэр Ли Ченнолт, и западные дипломаты, и журналисты, работавшие в Шанхае, и множество других иностранцев, а также русских.

В Одессе первые полгода жили у моего дедушки, доктора Иоанна, доцента, преподававшего тогда в мединституте. Он – почти библейская личность, человек мира. Ему посвящен отдельный рассказ. На фотографии свадьбы моих родителей: все вместе – счастливые, довольные, в кругу семьи, друзей.

«В бытность еще в Шанхае, — вспоминает снова Леонид, — у нас дома было немало патефонных пластинок. В том числе из Москвы. Их можно было купить в магазине, куда поступали товары из Советского Союза. Повышенным спросом они стали пользоваться в начале сороковых годов. КЛАВДИЯ ШУЛЬЖЕНКО. Легенда!!! Именно тогда мама впервые услышала голос Клавдии Ивановны Шульженко. И кто мог предположить, что они познакомятся и сохранят свою большую дружбу на всю дорогу жизни. «Синий платочек» был созвучен маминым переживаниям и тревогам в связи с битвой за выживание.»

Они подружились – Клавдия Ивановна, Мария Андреевна и моя мама — Раиса Ивановна.

Возможно, моя младшая дочь Анна, родившись в Москве, училась в Одессе и Германии, проходила полугодовую практику в университете на севере Китая, продолжает учебу, будучи уже гражданином мира, как многие из нас. К счастью, интересуется своими корнями.

А кроны без корней не бывает.

 

Глава 2. Скрипичная муза Адольфа Бродского

 (Продолжение)

«Поколения, родившиеся и выросшие при советской власти, очень мало знали о своих предках. Страх репрессий “воспитывал” наших родителей, и они не рассказывали о прошлом. Но я знала, что у моей бабушки Сары был знаменитый брат – скрипач Адольф Давидович Бродский, первый в Европе исполнитель скрипичного концерта Чайковского. Статьи об Адольфе Бродском можно найти в энциклопедиях. В музее П.И. Чайковского в Клину есть стенд, посвящённый дружбе композитора и Бродского. Но в российской печати Бродский почти не упоминался 70 советских лет.» Любовь Сталбо, мемуарист.

Открывая старые архивы, в которые далеко не просто попасть, чувствуешь приобщение к древней матрице, в которой, наконец, всё заняло свои места. Архивы, известно, на всякий случай … закрыты для свободного доступа. Когда обнаруживаешь, случайно, материалы достойные самых главных собраний старины планеты, испытываешь непреоборимый трепет. Одними из таких открытий стали записки ЛЮБОВИ СТАЛБО, ПОСВЯЩЕННЫЕ ПАМЯТИ АДОЛЬФА БРОДСКОГО, СВОЕГО ДЯДИ – выдающегося скрипача, создателя школы камерной игры на скрипке. Оказалось, что Любовь Сталбо и моя дальняя … родственница. Это меня побудило углубиться в поиски документов и свидетельств жизни и деятельности выдающихся деятелей искусства и литературы прошлого.

…Несколько лет назад Леонид Рассадин мне сообщил, что наш очерк, который мы писали тогда, интервьюируя его по скайпу и телефону, прочитал в Америке, в Бостоне Александр Сталбо, замредактора научного журнала, сын Любови Сталбо, которая является, как оказалось моей родственницей. (Глава 1.)

Об этом есть намерения писать дальше и открывать новые факты, но Любовь Сталбо умерла несколько лет назад в возрасте 104 года. Она оставила несколько интереснейших, насыщенных фактами, очерков.

Приглашаю перелистать увлекательные страницы биографии выдающегося скрипача-виртуоза Адольфа Бродского. Это – готовый сценарий музыкального фильма-путешествия.

Итак, камера! Мотор! Поехали!

 

Начало

Адольф Давидович Бродский родился 21 марта 1851 года в Таганроге.

Его судьба изначально была связана с Одессой. И хотя он родился в Таганроге, в детстве уже он знакомится с жемчужиной у моря. Ее оперным театром, в котором служил его гувернер, кстати, неимоверный пьяница, но успешно приобщивший его к первым шагам скрипичного мастерства и в раннем возрасте вывел его на сцену легендарной оперы. Мальчику это было с руки, потому что и отец, и дед Адольфа были скрипачами-самоучками. В Одессе жили родственники.

Во время последующих многочисленных концертных поездок был концерт в Одессе. Адольф не забывал своих сестёр – Сару и Флору. Во время поездок бывал у них дома, многие годы помогал материально. Племянница Адольфа Бродского Лидия Варковицкая, которая как открылось, мать моей родственницы - (по отцу, рожденному в начале прошлого века, передавшему мне многое в истории понимания мира), она вспоминает о последнем приезде Бродского в Одессу:

 “Мы все были на его концерте в Городском саду. Дядя был … просто обаятельным. Весёлый, жизнерадостный, он всех очаровал. Я узнала тогда, что он прекрасный шахматист…”.

 

В России

„В 1870 году 19-летний Бродский возвращается в Россию и концертирует в Москве, Петербурге и по России. С 1873 года Адольф живёт в Москве. Он занимается у профессора консерватории Ф. Лауба, а с 1874 г. по 1879 г. преподаёт в Московской консерватории. После смерти Ф. Лауба Бродский возглавляет квартет Московского отделения Русского музыкального общества, проходят его частые выступления – сольные, с квартетом, и при участии Николая Рубинштейна. В эти годы начинается дружба Адольфа Бродского с Николаем Рубинштейном и Львом Куперником. Лев Куперник, друг Адольфа Бродского, был известным адвокатом (“Куперник – всех Плевак соперник”). Куперника сделала знаменитым его мужественная и успешная защита евреев на нескольких громких судебных процессах. Одно время Николай, Лев и Адольф жили вместе в большой квартире в Москве. Сюда ненадолго приезжала сестра Адольфа, Флора, чтобы помочь им по дому. Куперник и Бродский сохранили духовную близость до самой смерти Льва в 1905 году. Адольф и Анна были дружны и с дочерью Льва, известной писательницей Татьяной Щепкиной-Куперник. В 1879 году Адольф уезжает из Москвы. Он живет несколько месяцев в Крыму, а затем переезжает в Киев. Почему он уехал из Москвы? По воспоминаниям его племянницы, “его как еврея из консерватории удалили…”. . а жена Анна Львовна потом напишет, что “ему хотелось иметь собственных учеников, а не готовить их для другого педагога”. С 1879 по 1981 год Бродский дирижирует Киевским симфоническим оркестром.

13 мая 1880 года Адольф женится на Анне Львовне Скадовской. Лето молодые проводят в Алуште. Анна едет в Киев, а Адольф совершает концертное турне по Кавказу.

Снова в Европу. Признание таланта

 

Во Франции

В 1881 г. Бродские уезжают в Париж. В доме Полины Виардо А.Д. Бродский знакомится с И.С. Тургеневым. В Париже Адольф встречается с Сен-Сансом, Сарасате. Он познакомился со многими великими музыкантами и слушал их игру, не ставя себе целью придираться или критиковать, а старался чему-нибудь научиться от каждого из них. Сильнейшее впечатление произвел на него Сарасате. Бродский часто повторял, что узнал от него много нового относительно техники и звукоизвлечения. Адольф часто включал произведения Сарасате в репертуар своих камерных концертов.

 

В Австрии, Вене

 В августе 1881 года Бродские приезжают в Вену. К этому времени Адольф уже готов исполнять Скрипичный концерт Чайковского. Первоначально концерт был посвящен Леопольду Ауэру. Однако этот маэстро полагал, что концерт является неисполнимым. Адольф же считал для себя делом чести донести этот концерт до слушателей. Публика приняла исполнение неоднозначно.

На события откликнулась пресса. Один из откликов, причем, критический, отрицающий заслуги молодого виртуоза, уже опубликован в первой части этого эссе. Теперь благодаря публикациям в прессе, можем воссоздать картину истории музыкальной жизни. Это, словно, одно из извлечений из архива, причем о звуках.

Скрипичный концерт Чайковского вызвал шквал противоположных откликов.

Концерт Чайковского для скрипки с оркестром считался неисполнимым по причине необычности произведения и из-за чрезвычайно трудной партии солиста. Молодой Адольф Бродский учил его более года, однако ценители всегда находили в концерте какие-то недостатки и советовали вообще не исполнять его публично. Адольф Бродский вспоминал впоследствии: “Неудача с концертом придала мне большую энергию (неудачи всегда так на меня действуют, а при удачах я делаюсь слабым, пишется в биографии музыанта)”. Премьера скрипичного концерта состоялась 4 декабря 1881 года в Вене. Адольф Бродский играл с оркестром Венской филармонии под управлением известного дирижера Ганса Рихтера. Жена Бродского, Анна Скадовская-Бродская, пишет в воспоминаниях: “Мы чувствовали, что от этого выступления зависит наше будущее. Я, глядя на сотни людей, заполнивших зал, поняла, каким смелым было его решение играть этот чрезвычайно сложный концерт в первый раз перед такой публикой. Слегка нервничая вначале, Бродский быстро справился с волнением: музыка, которую он так любил, овладела им…. Я никогда не видела более внимательной публики…. Восторженные аплодисменты наполнили весь зал. Вероятно, такая реакция показалась слишком бурной консервативной части публики, попытавшейся сдержать овации; несколько секунд ясно раздавалось шипение. Но это лишь усилило успех: люди вставали с мест и кричали: «Браво!», так что оппозиция быстро стихла. Бродский снова и снова выходил на поклон к возбужденной публике. Такой невероятный успех сулил ему прекрасное артистическое будущее. На следующее утро газеты писали о концерте Чайковского, и все они отдавали должное игре его первого исполнителя”. Хотя были и уничтожающие отзывы ведущих критиков. Случилось так, что именно в тот день Петр Ильич Чайковский был в Европе, направляясь в Италию. Ему в руки попал номер Neue Freie Presse со статьей Ганслика, законодателя музыкальных вкусов австрийской столицы, резко критиковавшего концерт. (Цитата приведена в начале повествования, в главе 1-й.)

После успешного исполнения в декабре 1881 года Скрипичного концерта Чайковского в Вене Бродский стал получать один ангажемент за другим. Предложения приходили из разных городов Германии и Австрии.

 

В России

 

 Первое исполнение Скрипичного концерта Чайковского в России, в Москве, состоялось 8 августа 1882 года в зале Промышленно-художественной выставки, в Шестом симфоническом концерте, под управлением И.К. Альтани. Концерт Чайковского в Санкт-Петербурге с успехом был исполнен Бродским в январе 1887-го, дирижёром был Антон Рубинштейн. П.И. Чайковский не уставал выражать свою признательность А.Д. Бродскому. Память об этом хранит его портрет с дарственной надписью: “Воссоздателю концерта, признанного невозможным, от благодарного Чайковского”. Петр Ильич, начиная со второго издания нот, посвящает концерт Адольфу Бродскому. Бродский становится признанным мастером.

 

В Германии

 

В 1883 года в Германии, в Лейпциге, выступление Адольфа в зале Гавендхауз было настолько успешным, что уже на следующий день он получил предложение стать профессором Лейпцигской консерватории. Приглашение Бродский принял и следующие 7 лет провёл в Лейпциге. Здесь он организовал знаменитый в Европе струнный квартет и широко концертировал в Европе и России как солист и со своим квартетом: Бродский был не только скрипачом-солистом, его страстью были струнные квартеты в составе двух скрипок, альта и виолончели. Он руководил квартетами в Москве, Лейпциге, Нью-Йорке и Манчестере. В его ансамблях играли Брамс и Бриггс, Спилман и Фукс. В Лейпциге он создал свою скрипичную школу. У него было много учеников, и некоторые из них жили в доме Бродских. К ним относились как к своим детям. Своих детей у Бродских не было. Адольф брал учеников с собой в путешествия – в гости к Эдварду Григу и в Нью-Йорк. В открытом доме Бродских часто бывали музыканты: Чайковский, Григ, Брамс, Танеев… Есть записи в дневнике П.И. Чайковского о том, какое удовольствие он находил в посещениях дома Бродских в Лейпциге. В этом доме П.И. Чайковский познакомился и любил встречаться с великолепным Григом. Чайковского и семью Бродских связывали многолетние тёплые дружеские отношения, об этом говорит сохранившаяся переписка Петра Ильича с Адольфом Давидовичем и Анной Львовной. В Лейпциге у Бродского было много учеников из Норвегии. Он настойчиво пропагандировал не только русскую, но и норвежскую музыку. Норвежский парламент (стортинг) наградил Бродского орденом Св. Улава за постоянную помощь и поддержку, оказанную норвежским музыкантам и композиторам. Эта награда доставила ему большое удовольствие, поскольку исходила от всего норвежского народа.

 

В США

 

С 1891 по 1895 год Бродские в Америке. Адольф получил приглашение на работу концертмейстером в одном из симфонических оркестров Нью-Йорка и солиста в концертных турне. В Америку плыли с учеником, библиотекой, мебелью, слугами. В Нью-Йорке Бродский как солист имел ошеломляющий успех. Он создал здесь струнный квартет, который был с восторгом встречен любителями камерной музыки. Создание струнного квартета – одна из неотъемлемых заслуг молодого музыканта. В американский период Бродский играл в квартете вместе с ведущими музыкантами Нью-Йоркского симфонического оркестра, в том числе ведущими Юлием Конюсом и Антоном Эккингом. Разочарование произошло из-за изнуряющего графика гастрольных турне по городам США и Канады. Бродского, видимо, впоследствии не удовлетворяли “коммерциализация” искусства и сложное положение музыкантов в Америке в то время. Так, известно, Бродский был возмущён приглашением его квартета сопровождать музыкой ужин в доме какого-то миллионера. Произошёл конфликт Адольфа Бродского с дирижером оркестра Вальтером Дамрошем, проводившим политику «выжимания соков» из оркестрантов; это не соответствовало принципам Бродского. Для Адольфа Давидовича каждый музыкант был членом семьи. Он относился к каждому столь трепетно, защищая его права, что положение в стране мечты, стало тяготить. Нужно было предпринимать решительные действия в защиту музыкантов.

Адольф опубликовал письмо, защищающее права музыкантов оркестра, и, несмотря на просьбу Дамроша остаться, решил покинуть Америку. Ему далось не без труда это решение. Мобильность и огромная позитивная энергия в поисках лучшего принесла свои плоды. Период творчества Бродского в Америке требует более подробного изучения. Впрочем, как всё его малоизученное, а в определенный период замалчиваемое, искрометное творчество.

 

Возвращение в Европу

Возможность легко сниматься с мест и пересекать границы поражает воображение. Очевидно, что такая легкость, моторность принадлежит также к виртуозности исполнения классических произведений. Ведь, сигналы к действиям смычка в руки, открывающего мир нот слушателю, идут из центральной нервной деятельности музыканта. «Спящий» на ходу музыкант – не музыкант. Сейчас время виртуозов, что также очевидно. А возможно, наш герой положил начало этой сверхскорости еще в конце девятнадцатого века. В 1895 года Бродский вернулся в Европу. Вскоре он получил из Англии от сэра Чарльза Халле приглашение занять пост концертмейстера в его оркестре и профессора Королевского музыкального колледжа в Манчестере. Почти одновременно Бродскому предложили пост профессора консерватории в Петербурге, Берлине и Кёльне. Адольф Давидович и Анна Львовна отдали предпочтение Англии. В конце 1895 года Халле умер, и Бродский заменил его в качестве директора.

 

 Королевский музыкальный колледж в Манчестере, Великобритания

Здесь он выполнял обязанности директора колледжа, оставаясь профессором, в течение 34 лет до своей смерти. При Бродском колледж стал одним из лучших музыкальных учреждений Англии, сейчас составляя основу королевской консерватории. Один из моих друзей по хору, Йоахим Бремер, бывший пастор, около десяти лет прослуживший в кирхе в Манчестере, получил от меня просьбу разыскать материалы архивов или библиотеки, музея о пребывании Адольфа Бродского… Но это только начало. Некоторые материалы уже удалось увидеть. Конечно, пока это не редкие для музыковедов свидетельства триумфа и четкой деятельности руководителя колледжа, квартета виртуоза-исполнителя. О них, надеюсь, еще будет разговор. Тогда в нём преподавали замечательные музыканты и учились студенты из многих стран Европы и из Америки. Искусство Бродского, значится, отличалось солидной техникой, глубиной чувств, выразительностью, редкой музыкальностью и искренностью. Оно, по достоинству, оценивалось очень высоко.

Отрывок из рецензии английской газеты: “Главной отличительной особенностью… оркестрового концерта … в зале Free Trade Hall стали великолепная игра Халле-оркестра и появление на концертной площадке профессора Адольфа Бродского. Бродский превосходно исполнил ля-минорный концерт Баха. Музыка Баха близка по духу этому великому артисту. Бродский заставил нас почувствовать простоту, являющуюся неотъемлемой частью возвышенности концерта. Музыка нигде не была осквернена мыслями о технических трудностях; все их профессор Бродский преодолевал со сдержанностью и легкостью… Оркестр на протяжении всего концепта был восхитителен: каждый из музыкантов словно выражал языком музыки свое глубокое уважение к Адольфу Бродскому и его искусству”.

Музыкант удивительно разносторонней одарённости, Бродский не только по праву пользовался репутацией одного из лучших инструменталистов мира, но и обладал редким человеческим обаянием, способностью дарить окружающим душевное тепло; дружбой с ним дорожили даже самые выдающиеся его современники. Рассматривая редкие, фотографии семьи, в конце 19-го – начале 20 веков, Анны и Адольфа Бродских, замечаешь дарственную надпись выдающейся Татьяны Щепкиной- Куперник, как одно из важных свидетельств времени.

В Манчестере у Бродских было много друзей, учеников, по-прежнему живших в их доме. Гостили Эдвард Григ и его жена, музыканты, приезжавшие из России, норвежские музыканты. Адольф Бродский оказывал большое влияние на музыкальную жизнь Манчестера не только в Англии. Неоднократно выступал он и в России.

В манчестерский период квартет под управлением Бродского связывали тесные отношения с Эдуардом Элгаром, написавшим для него струнный квартет Op. 83; в январе 1927 года Бродский исполнил скрипичный концерт Элгара в ходе празднования 70-летия композитора…

 

Записей игры Бродского, к сожалению, не сохранилось. В истории музыки Адольф Бродский остаётся как один из выдающихся скрипачей - солист, ансамблист, создатель и руководитель виртуозных струнных квартетов, смелый исполнитель новых для его времени произведений симфонической и камерной музыки, самоотверженный педагог и музыкальный деятель.

Память идет в мир и открывает новые страницы биографии и веточки родства выдающегося музыканта.

 

Исп. литература

* Любовь Сталбо. Выдающийся скрипач Адольф Бродский. – Бостон: Сборник MCRSS «Второе Дыхание»