• 2022-2(36)

1.

 

Платить и плакать, в плат укутав совесть.

Больничные палаты до краев наполнить.

Отдать на горсть

любви,

чтоб в ненависть по пояс

суметь вступить.

Опять

покров позора —

белеет красно-синий флаг,

неровно

прикрывая собою ямы полость.

Свободы акт

в финале

светит светом красным.

Метель металла

замела пространство.

Гражданская война,

и время вспять.

Притих Майдан.

Урчат бронемашины.

Лиц лишены

солдатские шинели.

Своя орда — не Чингисхан.

Бронежилет не защищает шеи.

 

15.02.22

 

 

 

2.

 

Полузабытый проходной киевский дворик.

Квартира, принадлежавшая ещё прабабке.

Лапки

цветущих каштанов. Вкус сладкой

черешни сегодня горек.

Конечно,

об этом надо бы в силлабото́нике,

чтоб, как набат, разме́рный ритм звучал.

Моя ж печаль —

в разломе подоконника,

на кирпичах,

торчащих прямо в воздух,

На невзначай

попавших в кадр обыденных вещах.

Без роздыха

огнём плюется гидра

по человеку.

Что нового вещает этот век?

Чьи жизни вирус выдрал?

А чьи — убийца

снова тащит в клетку

иль босиком на снег?

Какие лица? —

Рожи! А пропаганда? — Геббельсу не снилось!

Какой у лжи

успех в текущем генотипе!

За сотню лет мутация прижилась.

Явилось быдло, с быдлом в свите.

 

Затихнет гул, когда взорвут подмостки.

Наверно, выживет в пещере краб.

Диктатор, раб,

Помпея — слой известки,

да археолога нехитрый скарб.

 

02.03.22

 

 

 

3.

 

Меня часто спрашивают откуда я,

в разговоре поймав акцент.

Я отвечаю

не сразу, черпнув печали,

покраснев, думая:

«А есть ли рецепт

от стыда за язык?»

 

Почему инструмент божий

больше не зовёт правдой?

Почему я сник,

взгляд вниз?

За что краску

не отмыть с кожи?

Ложь в словесности

отравой

разъедает смысл.

Хочется прикрыться каской,

взять автомат и отупеть от ненависти.

 

I am often asked

where I am from —

sounding like a foreigner, and so on.

Today I take pause

to brave a breath

before an answer:

“The accent is, sadly, Russian, yes.”

 

04.03.22

 

 

 

4.

 

Мне жаль людей погашенной страны,

Идеей страшной выжатых на бедность.

Мне жаль культуры, брошенной во рвы,

под танки,

жаль словесность.

Мне в свалке

мусорной

Искать и не найти

ни имени, ни званья, ни приказа.

Да, трусы мы,

о, Господи, прости

за эту фразу.

 

Дракон в агонии, горит земля в беде

Успеть лишь конному спастись за перевалом.

Дитя и мать отправлены к Тебе,

ужели мало?

 

Куда брести

обглоданным войной,

чтоб обрести достоинства покровы,

сжимая зло в протянутой горсти,

от Слова

отлучённым, Боже мой?

 

 

 

5.

 

Там толпа мексиканских манго,

чуть сутулых, в больших сомбреро.

И песок под ногами — манка,

а девчонка на нём — Венера.

Там рыбалка и свежий окунь,

покрывающий дно баркаса,

полоснёт, словно солнце в окна,

чешуей по движенью глаза.

Там огромное небо с морем

переходят одно в другое,

где идут над волной прибоя

только птицы в цепочку, строем.

Мы когда-нибудь, непременно,

будем пробовать соль от пены,

вместо соли от слёз губами,

и сотрём свою тень со стенок,

дома, с выбитыми глазами.

 

09.03.22