• 2014-3

* * *

Я перечёл твоё письмо,

Какому четверть века скоро.

И вот опять, как обожгло!

Вновь подступило что-то к горлу.

 

Прости, что нежен не был я,

А был, скорее, просто грубым,

Когда расплескивал до дна

Губами — губы…

 

Не одолел бы ни строки —

Их у меня не слишком много.

 Но вышло так: мои стихи

Все родом из того ожога!

 

Вновь перечёл твоё письмо.

И вот опять, как опалило!

Оно болит, зовёт само.

О Боже, как же ты любила!

 

 

Обыкновенная история

 

Пианино октавой скалится,

Если с клавишей пыль стирается.

Откликаюсь шуткой старинною:

Ты мелодию стёрла — дивную!

Шкаф стеклянно глядит клавирами:

Как любила ты музицировать!

Как взлетали бемоли с диезами

За перстами твоими нежными!

Позабыты твои Бетховены,

Зато дети наши ухожены.

Все пожухли пиесы Шуберта,

Зато — ах! — твоя сельдь «под шубою».

Успеваю на разных поприщах.

Ты ж — полжизни в корыто смотришься.

Без дворян моя родословная,

И владею…лишь русским словом я.

А тебе бы сиять графинею:

Ты ведь гордая, ты — красивая!

Все твои благородны линии,

Точно времени клавесинного.

О прости! И частицу сотую

Я не дал тебе…

Куда слазить? Какой ещё погреб?!

Вечно встрянешь ты! — Я работаю!

 

 

Случайный портрет

 

Скорей всего, случайно

В глазах иссиня-чайных –

Твоих эдемских, дева, –

Я вдруг увидел древо.

 

На нём, не увядая,

Плоды благоухают.

Но есть такое чувство –

Там солнцу всё же грустно.

 

С какого перепуга

Ты – плоть от плоти  Юга –

В Сибири, а не в Ницце?

Коснуться – может, снится?

 

Посыл земли той дальней –

В улыбке инфернальной,

Во взоре том восточном,

Оливковом и сочном.

 

И лес ветхозаветный

В нем дымчатый заметен.

О, дайте срочно визу

Мне в дебри парадиза!

 

Когда б я был моложе

И не совсем скукожен,

То б не утоп едва ли

В глазищах – по пиале!

 

Боюсь, и Модильяни

Пропал бы в том тумане.

И он бы очи эти

Отправил во бессмертье!

 

 

Брату меньшему

 

Судьбою неисповедимой
В подарок ли, в испыток дан –
Ты мне, добрейший злыдень Тима,

О, благородный хулиган!

Своей породе знаешь цену
И гордо держишь «статус-хво».
Хозяев ты считаешь, верно,
Прислугой графства своего.
 
Но если, нервами стреножен,
Приду домой, горяч зело,
С моей – кирпич просящей – рожи
Ты мигом слизываешь зло.

Ты любишь так непостижимо,
В тебе такой любви запас,
Какой – до дней последних жизни –
Дай Бог и каждому из нас!